Прокашлявшись, Виктор расстегнул пару пуговиц и, оттянув рукой лацкан пальто, полез во внутренний карман. Холод моментально пробрался к груди, заставив Виктора поежиться. Поначалу он не нашел то, что искал.
«Черт, старый маразматик», – подумал было он, но тут же, просунув руку чуть дальше в глубокий карман, выдохнул. На месте.
Он извлек моток тонкой веревки, скрученный в тугую «восьмерку». Пальцы не слушались, но, в конце концов, он смог развязать узел. Повернувшись к трупу, Погодин сделал шаг, но тут обнаружил кое-что странное. Рядом с телом Кондратенко лежало что-то темное. Виктор, поморщившись, присел, бросил веревку на землю и взял непонятный предмет в руку. На ощупь вещь казалась твердой, но не настолько, чтобы оказаться камнем. Чуть развернувшись к свету, он, наконец, увидел, что держит в руках, и с омерзением отбросил. Черно-белая тушка мертвой и закостеневшей сороки упала на землю. Виктор машинально вытер руки о пальто.
Виктор водрузил на тело Кондратенко увесистый камень таким образом, чтобы арматура осталась сверху. Руки ломило нещадно. В голове вновь, словно мигающий свет светофора, мелькала мысль: «Когда же это закончится, когда это закончится, когда?..»
Он продел левую кисть трупа в петлю. Правая же не желала проходить в оставшееся пространство. Погодин никак не мог управиться замерзшими пальцами. В конце концов он медленно разогнулся и опустил тяжелый ботинок на кисть Кондратенко. Хруст костей резанул по ушам и словно прочистил голову Виктору.
«Матерь Божья, что я делаю?»
Ему показалось, что он погрузился в какой-то жуткий сон, где все происходит независимо от спящего и события развиваются так, как того хочет сам сон. И теперь, проснувшись, он понял, что кошмар не закончился. Виктор постарался представить себя со стороны. Картинка получилась впечатляющая: безумный старик, который всадил нож в человека, а теперь измывается над трупом в попытке замести следы преступления; руки измазаны в крови жертвы, на левом рукаве пальто следы того же багрово-красного цвета – там, где сумасшедший старик вытер орудие.
Виктор сел рядом с телом и положил голову на ладони. По лицу пробежал холодок от перчаток. Он так и сидел, пытаясь совладать со своими эмоциями. Нельзя было терять время – в любой момент мог появиться какой-нибудь случайный прохожий, но сил не хватало даже на то, чтобы встать. Если бы сейчас его обнаружили рядом с трупом, он был бы даже рад, потому что ему не пришлось бы продолжать начатое.
Через пять минут он почувствовал себя немного лучше и, не вставая, потянулся к переломанной кисти трупа. На этот раз правая рука Кондратенко влезла в петлю. Виктор развернул ладони мертвеца таким образом, чтобы они не выскользнули из ловушки, и подергал. Получилось достаточно надежно. Однако Виктор все равно воспользовался веревкой. Он не хотел, чтобы из-за какой-нибудь досадной мелочи его план сорвался. Ведь в живых оставался еще один ублюдок, с которым предстояло разобраться.
Когда руки мертвеца были надежно привязаны к арматуре, Виктор просунул ладони под спину Кондратенко.
«А что, если здесь мелко? Почему я это не выяснил? – пришла в голову запоздалая мысль. И снова он выругал себя: – Старый глупый маразматик».
Сомневаться и делать пустые предположения было уже поздно. Все скатилось к банальному выбору: пан или пропал. И чем дольше он находился тут, тем больше становилась вероятность того, что кто-то может появиться и увидеть старика, пытающегося спрятать труп в озере.
Виктор с трудом столкнул тело в воду. Раздался тихий всплеск, и труп в считаные секунды исчез из виду.
– Пан, твою мать! – произнес Виктор и зашелся в кашле.
Когда приступ прошел, он оглядел берег: ничего подозрительного, что могло привлечь ненужное внимание, в глаза не бросилось. Погодин медленно поднялся и шаркающей походкой двинулся прочь от озера.
Дома он, наспех раздевшись, рухнул в кровать в надежде забыться. Но сон в то утро не пришел.
Виктор вернул на место бинокль, затем туда же положил штык-нож и все прикрыл одеждой. После этого он заглянул на кухню и посмотрел на часы. Воспоминания об убийстве годовой давности выкрали пятнадцать минут из его жизни. Виктора это не удивило. С момента смерти жены и сына он все чаще стал уходить в себя, предпочитая иллюзорный мир воспоминаний вместо холодной и безнадежной реальности.
Через несколько дней, в субботу, он собирался навестить второго душегуба. Потребовалось несколько месяцев, чтобы подготовиться к этому. Сил становилось все меньше, и откладывать было уже нельзя. Поэтому в ближайшее время он намеревался завершить свою месть.
5
– Ты чего тут растележился?
– А под ноги смотреть?
Вопросы прозвучали одновременно: голос Ланы был наполнен раздражением, копившимся весь предыдущий день, а парень, с которым она столкнулась, показался ей удивленным и растерянным.
И тут же оба снова произнесли в унисон:
– А сама…
– А сам…
И замолчали. Парень, видимо, придя в себя и сориентировавшись, заявил:
– Ты первая.
Лана хотела высказаться, даже придумала в голове начало: «Встал тут, как столб, посередине мостовой, не обойти, не объехать», потом поняла, что ее раздражение при виде доброжелательного лица этого неряшливого парня с всклокоченными волосами куда-то исчезло.
– Дурак, – проговорила она и невольно улыбнулась.
– Ценное замечание, мадам. Я приму это к сведению.
– Вот-вот. А после того, как примешь – причешись.
И поняла, что перегнула палку. Но, казалось, парня это нисколько не смутило.
– Два ценных замечания я запомнить не смогу, – продолжил он паясничать, все шире улыбаясь и при этом покраснев, что благодаря хорошему освещению улицы было хорошо заметно.
– Ладно, проехали, – проговорила Лана. – У тебя есть сигарета?
Парень, который, как поняла Лана, своим поведением пытался скрыть смущение, ответил вопросом на вопрос:
– Вот так просто, да? Толкнула меня, а теперь и сигаретку стреляешь?
– Конечно, так оно и делается. Так есть?
– У меня нет…
– Жалко.
– …Но магазины должны еще работать. – Парень вытащил из кармана джинсов телефон, взглянул на мониторчик и растерянно протянул: – Черт! Времени-то уже…
– Вот-вот!
– Я же был там минут двадцать, – еле слышно пробормотал он себе под нос.
Лана продолжила:
– Если бы вся проблема заключалась только в том, что нужен магазин, я бы решила ее на раз.
– А в чем?
– А проблема в том, что у меня нет денег, которые, несомненно, попросят на кассе.
Парень кивнул:
– Да, кассиры – те еще сволочи. Корыстные. Но эта проблема решается еще проще – деньги есть у меня.
– Вот как?
Лана повнимательнее присмотрелась к парню. Неопрятный, с взъерошенными волосами, со смущенной улыбкой на худом лице. Он не был красавцем, и даже симпатичным, но мальчишески-озорная и в то же время неуверенная улыбка придавала его образу какую-то живость. Она подумала, что он не похож на всех тех парней, которые до этого встречались на ее пути. Этот ее неожиданный ночной собеседник просто болтал с ней, не думая при этом (а подобные вещи Лана замечала моментально), как затащить ее в постель. Лана понимала, что она красивая и что реакция, подобная реакции незадачливого Юрика, вполне естественна, но для разнообразия ей было приятно устроить немного бестолковую, но довольно забавную словесную дуэль.
– Именно. – Вновь довольная и в то же время смущенная улыбка.
Парень указал в том направлении, откуда пришла Лана, и продолжил:
– Можем попытать счастья возле «Кропотки».
– А с чего ты взял, что я пойду с тобой?
Парень в очередной раз густо покраснел, что показалось Лане очень милым.
– Потому что я еще не загладил вину перед тобой.
Лана ухмыльнулась:
– Объяснение так себе, но для начала сгодится.
– Но, – парень назидательно поднял указательный палец вверх, – у меня есть одно условие.