Идрис посмотрел на подручного без особого энтузиазма и многозначительно перевел взгляд на Эдора, который тут же обратился к младшему товарищу:
— Чем занимать господина бессмысленными разговорами, иди и набери ванну. И добавь немного лавандового масла, а лепестки роз лежат в верхнем шкафчике, рядом с драгоценными гребнями.
Когда неугомонный, полный энтузиазма Рим ускакал в ванную комнату, Идрис с благодарностью посмотрел на второго подручного и улыбнулся.
— Спасибо, что понимаешь мои желания без слов.
— Иногда даже мне становится не по себе от этой егозы. Слишком уж он активничает.
— И перестань называть меня господином, — сказал средний принц, мерно покачиваясь в кресле. — Мне становится неловко.
Эдор улыбнулся краешком губ, продолжая уборку.
Неожиданно в покои вломились трое патрульных, испугав Идриса, который тут же поднялся с кресла, громким топотом. Они известили о приказе младшего мужа шейха в срочном порядке привести к нему Идриса. Если потребуется — насильно. Лица их были полны пронзительной серьезности, отчего Эдор поспешил к беременному омеге, чтобы в случае чего заслонить того собой. Неожиданно громкий визит стражей порядка слегка обескуражил находившихся в комнатах.
— Хорошо, — аккуратно кивнул Идрис и положил вспотевшие от волнения ладони на плечи своего подручного, тихо добавив: — Все в порядке. Раз на то воля Аллаха и первого мужа семьи Абиль.
«Неужели он узнал о поездке Фараджа в Хейжар и своем скором разводе?» — проносилось в голове, пока среднего принца вели вдоль по коридору.
Покои младшего мужа семьи Абиль находились практически рядом с покоями самого шейха. Долго стоять у массивной двери не пришлось: патрульные почти любезно протолкнули среднего принца Хейжара в комнаты и плотно притворили за ним. Почувствовав легкий шлейф восточных благовоний, Идрис настороженно прищурился, всматриваясь в каждую деталь интерьера. После шумных коридоров здесь было непривычно тихо. И темно: выход на балкон был завешен плотной багровой шторой, а стены обиты темным ажурным бархатом. Наверное, владелец этих комнат не слишком любил свет и все, что с ним связано. Атмосфера в этом месте отличалась от привычной атмосферы дворца.
— Уверенность, которую ты источаешь, входя в мои комнаты, это природный дар или глупая самонадеянность?
Арай медленно выплыл из-за ширмы и, вальяжно прогулявшись вокруг софы, сел на нее. Взгляд голубых глаз, отличительной черты членов династии Фаиль, был колким и холодным. Пройдясь им по лицу стоявшего перед ним старшего брата, он опустился на шею и одеяния, отметив многочисленность золотых украшений и дороговизну материалов. Арай скуксился, но сразу же надменно дернул подбородком.
— Это дурацкое прозвище «драгоценный омега шейха Абу-Аби» оправдывает себя, стоит лишь взглянуть на то, с какой завидной периодичностью мой дорогой супруг одаривает тебя подарками. В то время как я за полгода брака — его законный и пока еще единственный младший муж — удостоился лишь только обручального кольца.
Упомянутое золотое кольцо с бриллиантом было снято с безымянного пальца и отправлено в свободном падении куда-то в сторону. В действиях и словах Арая не чувствовалось никаких эмоций, они были словно безжизненными.
— Мне тоже не по душе это прозвище, — аккуратно согласился Идрис, продолжая стоять в дверях.
Никто не собирался предлагать гостю в его лице присесть, угощать вином и благодарить за потраченное на беседу время. Все правила и статусы стерлись в этот самый момент. В момент, когда два брата, утопающие в обидах и претензиях, наконец встретились друг с другом.
— А ведь он и вправду влюблен в тебя! — чуть приподнялся Арай, сверкая хищной улыбкой.
Легко ли давалось Араю держать себя в руках, когда все его естество жаждало лишь одного: смерти человеку, который стоял сейчас перед его взором? Нелегко, даже зная, что простой разговор ничего, по сути, не изменит. Все то, что накопилось в душе за столько времени, требовало выхода наружу — неважно, в какой форме. Угрозы? Пускай. Оскорбления? Неважно как, но он заставит Идриса почувствовать себя виноватым и пожалеть, что родился на этот свет.
— Я слышал, шейх признал ребенка, которого ты носишь в животе, своим. Очень опрометчиво с его стороны, особенно опираясь на тот факт, что ты был похищен и, возможно, неоднократно изнасилован теми вонючими арабами, что зовут себя кочевниками.
— Ты пытаешься оскорбить меня? — процедил Идрис, утратив часть самообладания из-за столь резкого высказывания. — Это было целью твоего дерзкого «приглашения» на беседу?
— Всего лишь в последний раз намекнуть, что тебе здесь не место.
— Не думаешь ли ты, что Фарадж позволит мне увезти его наследника? Он не только любимый мною мужчина, но и умный правитель своего народа. Слышал и я, что ты за полгода не смог зачать от него дитя.
Лучший тактический ход во время ведения войны — это внезапное наступление. Арай не оставлял Идрису права выбора, начав разговор с претензий и угроз, продолжая настаивать на своем и не желая смириться с горькой для него правдой. Словно не придавая значения ничему, кроме своих призрачных надежд, молодой омега сразу же поставит себя выше оппонента.
— Не смей называть своего выродка наследником! — зашипел младший из принцев Хейжара и встал с софы, явно намереваясь опрокинуть со столика вазу фруктов, но вовремя совладав со своей злостью. Выждав короткую паузу, Арай заявил со всей присущей ему прямолинейностью: — Я хочу, чтобы ты отказался от предложения стать вторым младшим мужем и уехал обратно.
Идрис слегка напрягся, осознавая, что Арай совершенно точно ничего не знает о том, что вскоре ему придется пережить болезненный развод. Стоило ли говорить об этом?
«В таком случае наш договор с сэром Виктором будет нарушен».
Вместо того, чтобы раскрыть все карты и указать младшему брату на всю бесполезность данного спора, Идрис спокойно произнес:
— Мне все равно, чего ты хочешь.
— Бесстыдное подобие члена династии Фаиль, есть в тебе хоть капля гордости наших предков?!
— Любовь не должна навязывать чувство стыда, и в ней нет ничего отвратительного, — заявил Идрис. — И не стоит корить Фараджа за то, что он не смог дать тебе ничего, кроме своего долга. В этом нет ничьей вины: ни твоей, ни моей, ни его. Эти договоренности между Абу-Аби и Хейжаром с самого начала были глупой идеей. Любовь нельзя купить, на нее нельзя поспорить и уж тем более глупо полагать, что она со временем рождается в браке.
Повисла неловкая пауза.
— То есть во всем этом цирке ваша гребаная природа истинности не сыграла никакой роли? — зло процедил Арай, сжав подлокотник софы пальцами с такой силой, что костяшки побледнели. — Я несчастен лишь из-за «глупых договоренностей»? Все это время я боролся за то, что никогда бы не смог достичь? Ты это хочешь мне сказать?
Арай схватил курильницу с благовониями и в порыве злости бросил ту в сторону двери. Керамическая чаша в виде чудо-рыбки ручной лепки со звоном разлетелась на тысячи осколков. Идрис зажал рот рукой, заглушая полный неожиданности восклик. Неприятно липкое ощущение дежавю заставило среднего принца Хейжара машинально провести ладонями по щекам и шее, как будто стирая кровь.
— Говоришь, я безумец? — закричал Арай, словно не в себе. — Это из-за тебя я был лишен нормальной семейной жизни, из-за тебя надо мной насмехается весь Аравийский полуостров, обзывая «нежеланным» и «нелюбимым» младшим мужем семьи Абиль. Ты виновник всех моих страданий! Кто дал тебе право заявляться в мой дом? Да еще и с животом…
Разгневанный омега молниеносно подлетел к старшему брату и со всей силы толкнул того в живот.
— Ах! — не сразу сообразив, что только что произошло, но инстинктивно Идрис ухватился за волосы Арая, потянув того за собой.
Когда оба оказались на полу, между ними развязалась нешуточная борьба. Беременного омегу пытались прижать лицом к холодному мраморному полу, но тот упорно не позволял этому произойти, выставляя руки вперед и отбиваясь. В какой-то момент силы стали покидать и голова пошла кругом, из-за чего беременный омега почувствовал, что теряет сознание. Последним в памяти отпечатался удар, полный ненависти и ярости, который пришелся в самый низ живота. Вместе с пронзительной болью Идрис стремительно провалился в небытие, услышав последнее:
