— Вам не о чем переживать, — Виктор заметил волнение Идриса и помог ему сесть на кушетку, застеленную белоснежной простыней. — Господин сам выбрал специалиста, который будет вести Вашу беременность. Поверьте, он был очень придирчив к своему выбору. Абдул Аль Шамиль не единственный акушер-гинеколог в Абу-Аби, но самый опытный. С этого момента он будет для семьи Абиль одним из приближенных и, когда придет время, поможет первенцу шейха появиться на свет.

После полугода, проведенного в хейжарских краях, было сложно вновь почувствовать Абу-Аби родным домом, поэтому Идрис практически везде пребывал в сопровождении дворцового врачевателя, а тот, в свою очередь, помогал омеге заново привыкнуть к абуабийскому ритму жизни.

— Сегодня ужасно душно, — Идрис не хотел жаловаться, но дорога из дворца в медицинский центр далась ему нелегко.

Юго-западная часть аравийского полуострова всегда была любимицей тропического климата, что предполагало знойную и сухую погоду. И если раньше, будучи еще босоногим оборванцем, весело носящимся по раскаленному песку, омегу это не сильно волновало, то сейчас переносить жару было невмоготу. В особенности после муссонов, господствующих в это время года в хейжарских краях, к которым Идрис успел так привыкнуть.

— Первый летний месяц всегда безжалостен к аравийскому полуострову, а в особенности к Абу-Аби, — согласился Виктор. — В этом плане жить в России было гораздо проще.

Все еще будучи гражданином Российской Федерации, Виктор вспоминал о прежней жизни с теплотой. Там, в бескрайних полях, голубых реках, что чертят линию горизонта, в тихом шелесте берез, было ощущение чего-то родного. Того самого, что он не смог привезти с собой в жаркие арабские страны с их вечным летом и бесконечными пустынными далями. Если вновь рисовать в памяти знакомые окрестности и давно позабытых друзей — можно было легко впасть в уныние, поэтому альфа старался не ностальгировать понапрасну.

— Какая она, эта страна? — вдруг спросил Идрис, пристально наблюдая за изменившимся в лице врачевателем. Ему было действительно интересно узнать о месте, где родился и вырос такой замечательный человек, как Виктор.

— Россия? Дайте подумать… Уже и не вспомню. Холодная, большая и угрюмая, но с очень широкой душой и великой историей.

Еле уловимая грусть проскользнула между слов и кольнула куда-то в сердце, отчего альфа повернулся к Идрису спиной, чтобы тот не заметил этого, и сделал вид, будто рассматривает что-то в окне. И все же он уехал из дома слишком рано, не успев как следует запечатлеть в памяти то место, которое когда-то и, возможно, до сих пор считал своим домом. Тогда, в молодости, большие деньги и возможность карьерного роста манили куда сильнее тепла домашнего очага.

Словно переняв легкую подавленность, омега нахмурился и тихо спросил:

— Вы слишком печальны, когда вспоминаете родные края. Что-то очень близкое вашему сердцу осталось там, ведь так?

Аккуратный нос с легкой горбинкой, которая отнюдь не портила всей красоты лица, а придавала изюминку образу; чистые, сияющие голубые глаза; шаловливые каштановые кудри до плеч. Виктор оставил в России все, в том числе и любимого человека, на котором когда-то мечтал жениться и с которым хотел построить крепкую семью.

— А Вы слишком проницательны, мой принц.

Невеселую беседу прервало появление Абдул Аль Шамиля — невысокого роста беты в белом халате и с вежливо-дежурной улыбкой на лице. Это лицо вряд ли можно было бы выловить в потоке городской суеты — настолько оно было «арабским» и типичным. Крохотные глаза и темная кожа — образ тысячи жителей Саудовской Аравии.

— Добрый день, — поприветствовал пожилой мужчина, спеша сесть за рабочий стол и начать знакомство со своим новым подопечным.

После пары стандартных фраз Абдул со всем присущим врачу его уровня профессионализмом перешел к делу и различного рода манипуляциям: измерил лентой живот, затем таз, послушал сердцебиение плода, попутно записывая данные в какую-то карту. Все эти процедуры заставили Идриса ненадолго позабыть о недавних откровениях с Виктором. Осмотр проходил в непринужденной форме. Задаваемые Абдулом Аль Шамиль вопросы, на которые омеге приходилось отвечать предельно честно, измерение основных параметров — все это не доставляло никаких неудобств.

— Рад сообщить, что с малышом все в полном порядке. Признаться, давненько я не видал таких идеальных анализов, — сообщил Абдул Аль Шамиль. — По ультразвуковому исследованию предполагаемая дата родов будет варьироваться от начала до середины сентября.

Он передал несколько листов бумаги в руки среднего принца Хейжара, сидящего напротив, и тот не без интереса стал их рассматривать.

— Так скоро? — встрепенулся Идрис и кинул обеспокоенный взгляд на Виктора, который лишь пожал плечами.

— Что ж, уверен, это будет великий день для абуабиского народа, — произнес альфа. — Стоит согласовать с нашим господином предстоящие сентябрьские праздники и гуляния.

Выйдя из медицинского центра, внутри которого царила приятная прохлада, легкие на мгновение свело, и Идрис остановился, чтобы отдышаться. Виктор помог тому, придерживая за локоть, и поднял руку вверх, подзывая извозчика. В последнее время омеге требовалась помощь абсолютно для всего: подняться по лестнице, коих во дворце было несчетное количество, сесть за стол да и просто встать с кровати. Он рассуждал на эту тему с юмором и старался убедить себя и всех вокруг, что беременность болезнью не является, но с каждым днем нести это бремя становилось все сложнее. Фарадж за невозможностью находиться рядом двадцать четыре часа в сутки любезно предоставил нескольких подручных, которые сопровождали среднего принца практически везде и следили, чтобы тот ни в чем не нуждался. Но Идрис предпочитал не таскать слуг за собой, ограничиваясь обществом Виктора, который всегда и с удовольствием составлял компанию. Если бы не разница в возрасте и глупые каноны социальных статусов, их можно было назвать хорошими друзьями или же добрыми товарищами. По воле случая дворцовый врачеватель был одним из немногих, кому можно довериться.

— Прежде чем отправляться обратно, мне бы хотелось заехать к родителям старого друга, — сообщил о своем желании омега, натыкаясь на взгляд, полный противоречивости и удивления.

События завертелись, словно водоворот. Все еще с болезненностью вспоминая былые времена и своего лучшего (действительно лучшего, во всех смыслах этого слова) друга, Идрис чувствовал, что не может отпустить ясный образ Марселя. Ему было просто необходимо увидеться с его родителями, чтобы посмотреть им в глаза и выразить искренние соболезнования. Не себя ради, а ради светлой памяти умершего товарища.

— Куда именно?

— В район желтых песков, — сказал омега, собираясь залезть в повозку, но был остановлен движением руки.

— Простите, я не могу отвезти Вас туда. Это небезопасно.

— Небезопасно? Но почему? Потому что бедняки настолько отчаянные люди, что могут напасть на господскую повозку в надежде украсть хотя бы горсть семян или корку хлеба? — поняв, что был резок, Идрис тихо извинился перед мужчиной, который лишь покачал головой.

— Не извиняйтесь, это моя вина. Я выразился не совсем корректно, имея в виду, что в городе все еще господствует дух кочевничества и небезопасно было бы, рискуя Вашей жизнью и здоровьем, отправляться туда без сопровождения патрульных.

Возможно, шейх Муяссар и был казнен, но сами кочевники, мерзкие арабы, промышляющие разбойничеством и работорговлей, до сих пор могли свободно топтать пески пустынь аравийского полуострова.

— Разве господин Фарадж не изгнал их из города?

— Он преследует их неустанно, — признался Виктор и тяжело вздохнул, поправляя ворот рубахи. — Но слежки, обыски, аресты — все это больше напоминает игру в салочки. Несколько дней назад шейх покинул дворец и отправился на восток, и если он привезет с собой хорошие вести…

— На восток? — нахмурился омега, перебивая. — Почему мне не сообщили об этом? Он ведь отправился в Хейжар?