Подозрения, что набег на военный лагерь устроили именно кочевники аффара, подтвердились. Гердон Фашад, первый советник шейха и его правая рука, лично отправился по следам преступников, но потерял их след еще в Эр-Рияде. Старик не исключал вероятности, что с Идрисом могли сотворить что угодно, но шейх отказывался верить в худшие исходы событий, заставляя Гердона посылать все новых и новых людей на поиски пропавшего без вести слуги.
Сумерки надвигались неспешно. Очертания диких кустарников и встречающихся на пути камней медленно съедались; ощутимо похолодало. Дыхание стало облекаться призрачной клубящейся плотью. Стоит ли напоминать, что с заходом солнца температура воздуха в пустыне падает практически до нуля градусов? Одетый в легкие одежды Арай слегка подрагивал: то ли от прохлады, то ли из-за того, что чувствовал себя словно не в своей тарелке, находясь в одной повозке с Фараджем.
Ни до, ни после церемонии никах они не обмолвились ни словом.
— Я счастлив стать частью Вашей семьи, — тихо сказал Арай, нарушая многочасовое молчание.
Фарадж Абиль сморгнул, прогоняя преследовавший его весь день образ хрупкого омеги, и поднял взгляд карих глаз. Арай надеялся получить хоть какой-то ответ, но мужчина ехал молча, с мрачным лицом. Когда гнетущая тишина слишком накалила обстановку, шейх Абу-Аби все же ответил:
— Праздные слова прекрасны, но слишком много отвратительных событий за один день, чтобы побороть в себе нежелание отвечать на твои любезности. Прошу меня простить.
Арай был почти вдвое младше Фараджа. Из-за большой разницы в возрасте, почти в пятнадцать лет, альфа смотрел на юного супруга сверху вниз. Однако уважительного общения никто не отменял, так был воспитан альфа, так он жил всю свою жизнь – следя за каждым словом, слетающим с его губ.
— Волей Аллаха, — омега произнес это так быстро, что почти перепутал буквы в словах, но вовремя взял себя в руки. — Я хочу полностью отдаться своей судьбе.
— Прошу меня простить, — повторил Фарадж, но уже грубее, что заставило Арая на секунду смолкнуть; в голубых глазах проблеснули первые слезы, но тот продолжил:
— С этого дня я муж семьи Абиль, — отчеканил он. — Я, а не тот жалкий слуга, с которым Вы имели близость в день моего рождения.
Темнота начинала сгущаться. Робкий свет фонарей, привязанных к повозкам, бессильно боролся с мраком. Бегущие рысью кони тихо похрапывали, погоняемые кучерами. До оазиса осталось совсем немного времени в пути.
Фарадж отдернул взгляд от небольшого оконца, будто руку из пламени, и пытливо уставился на парня. Неважно, что задело его больше: упоминание о существовании Идриса или же надменный тон, которым оно было упомянуто, но мужчина резко охладел к дальнейшему диалогу.
Когда Фараджу сообщили о похищении слуги из военного лагеря, мир словно перестал играть пестрыми красками. В душе засела тревога и горечь на себя самого оттого, что он покинул Идриса тем самым утром, чтобы решить некоторые вопросы политического характера во дворце. Больше всего на свете альфе хотелось узнать, что с этим хрупким омежкой, который так бесстыдно завладел его сердцем и душой, все в порядке.
— Столь гнусные речи коснулись таких прелестных губ? — разозленный словами Арая, Фарадж привстал и навис над ним. — Неужели мое увлечение простым слугой так сильно задело тебя, что ты решил завладеть тем, чем владеть априори не имеешь права?
— Вы говорите о своей свободе? — наигранно невозмутимо парировал Арай, впиваясь холодным взглядом в лицо мужчины.
Шейх сел на свое место, напротив принца Хейжара, и глубоко вдохнул, пытаясь упокоить клокочущий внутри гнев.
— Ни в коем случае не посягаю на святое, — продолжил Арай и нервно ухмыльнулся. — Но с моим появлением в Абу-Аби в Вашей спальне имею честь появляться только я. Таковы условия брачного контракта, Вы ведь прочли эту часть?
Альфа прочел это жалкое подобие брачного договора несколько десятков раз и понимал, о чем ведет речь принц Хейжара.
— Так не терпится оказаться в моей спальне? — усмехнулся в ответ Фарадж.
— Жалкие слуги не заслуживают Вашей страсти, — взвинчено ответил парнишка. Его действительно очень задело увиденное в тот вечер.
— Дерзкие слова о страсти из уст юнца, что может быть смешнее? — зашелся в наигранном смехе мужчина и отвернулся к окну, потирая лоб тыльной стороной ладони.
Сердце Арая пропустило удар, он почувствовал жгучую неловкость и одновременно с этим непоколебимое чувство задетого самолюбия. В голове заплясали разного рода мысли, но, откинув все, омега рывком набросился на Фараджа и впился в его губы неумелым поцелуем.
Опешивший от подобного поступка Фарадж застыл, позволив юному омеге попробовать вкус его губ, но уже через несколько секунд отстранился, удерживая Арая за плечи. Мужчина отметил неестественную бледность лица Арая, который сразу же уставился в пол. На его щеках блестели хрустальные бусины.
Жалкий вид некогда горделивого принца Хейжара вызвал в шейхе Абу-Аби неоднозначные чувства. Почему он ведет себя так, словно искренне желает получить от Фараджа не только исполнение долга, но и любовь? То самое чувство, которое альфа не в силах ему дать.
Беззвучно плачущий омежка сполз с мужчины и оказался у него на коленях. Дрожащие тонкие пальцы сжимали воротник кандуры. Бессилие и боль отражались в голубых глазах. Фарадж не мог не заметить, как сильно дрожал принц. Наверняка он и сам испугался своего поступка.
— Я выполню все условия брачного договора, — слезы омеги покачнули самообладание шейха, и он спокойно сказал. — Но ты не должен требовать от меня невозможного.
Арай коротко кивнул, словно сам себе, и пересел на свое место. Оставшуюся часть пути они проехали молча.
У дворца процессию из двух повозок уже ожидали некоторые гости и чиновничий аппарат Абу-Аби. Все они с радостными и восторженными криками принялись поздравлять своих господ, как только те вошли во дворец.
Слегка уставшие Ромул и Джозеф Фаиль напомнили Томасу о желании собрать всех в зале переговоров. Но Фарадж настоял на том, чтобы решить все возникшие вопросы завтра. Когда все разошлись по своим комнатам, Фарадж проводил омегу до смежных со своими покоев и склонил голову в легком поклоне.
— Спокойной Вам ночи, сын семьи Абиль, — сухо кинул шейх и удалился, оставив Арая наедине со своими мыслями и переживаниями.
========== Глава 19.2 Конец ==========
Этим утром прошел небольшой дождь. Он напитал воздух свежестью, придал мелкой травке в дворцовом саду режущий глаз изумрудный блеск. Небо бездонно-синее, чистое, встречало лениво ползущее к зениту солнце, чьи лучи нежно согревали пески пустыни Раиса.
Все жители города были уже давно на ногах: они носились по улицам, скупая самые свежие овощи и фрукты, традиционную выпечку, чтобы к полудню всей семьей сесть за стол и помолиться за здоровье и мудрость правления молодого господина. На каменных домах висели различного рода украшения, фонарики, ленточки. Детвора, припевая и играючи, носилась по районам в предвкушении вечерних гуляний, которые разразятся после захода солнца.
Во дворце тоже было не тихо. Слуги и гости бурным потоком возились по длинным коридорам: первые – выполняя свою работу, вторые – ожидая появления шейха и его молодого супруга. Ранний завтрак должен был пройти в дворцовом саду.
Некоторые из слуг занимались приготовлениями в спальнях для гостей. Идеально выглаженные простыни, до скрипоты чистые ванны со стопками полотенец подле. Все должно быть идеальным в этот вечер, ведь не так часто дворец Абу-Аби встречает важных гостей. В числе этих слуг был и Джафар. Он помогал протирать карнизы и высокие книжные стеллажи. С задумчивым выражением лица альфа возил тряпкой по пыльным полкам; мысли его были далеки от происходящего вокруг.
В главном зале уже была подготовлена обстановка для веселого времяпрепровождения гостей, вплоть до самого вечера, когда новоиспеченные супруги должны будут удалиться в свои покои и закончить празднество обрядом консумации. Никто не говорил этого вслух, но все с нетерпением ждали самого главного события дня.
