Наконец-то, набравшись сил, я начала более менее рационально рассуждать. Мой воспаленный мозг все еще генерировал безумные идеи, которые появились от обиды и невероятно сильных чувств к вампирше. Но я понимала — эти два чувства не могут жить во мне одновременно. Мне нужно выбрать.

Я свой выбор сделала. Я выбираю себя.

***

Это было солнечное утро, поэтому Розмари еще спала. Я долго смотрела на нее спящую, и чувство обиды нарастало во мне, я почувствовала небольшое покалывание в шее от физической нагрузки, и мне стало еще больнее. Нет, не физически, я почувствовала что-то странное, желание остаться и разобраться во всем, но одновременно все мое существо кричало «Беги!».

Сложнее всего было уходить. Мне всегда было сложно уходить, даже когда я уходила из дома. Складывалось ощущение, что я вечно убегаю.

Я накинула на себя плащ, хотя понимала, когда я появлюсь в городе — он будет мне не нужен. Я ведь для этого туда и возвращаюсь. Я иду домой.

***

Подойдя ближе к замку, я сняла с себя плащ. Люди расступались при виде меня, кланялись. Это неудивительно, ведь мой портрет расклеен по всему городу, но я не испытываю гордости или чего-то подобного, мне стыдно. Стыдно, что заставила всех этих людей волноваться и искать меня. Стыдно, что заставила их думать, что произошло со мной. Ведь у них у всех есть своя жизнь, а я так эгоистично поступила. Ушла, ничего не объяснив.

Я снова почувствовала укол совести, ведь только сегодня я сделала тоже самое.

Я отгоняю от себя этим мысли. Сейчас главный человек перед которым я испытываю стыд — мой отец. Он, наверное, разочарован во мне. Я заставила его переживать, а все из-за своего глупого эгоизма. Не одна я потеряла мать. Он потерял женщину, которую любил, неудивительно, что он закрылся ото всех. Жаль, что раньше я этого не понимала.

***

Меня пропускают в замок. Я изо всех сил сдерживаюсь, чтобы не побежать в тронный зал к отцу. Веду себя сдержанно и вежливо, позволяя себя проводить, будто бы сама не знаю дороги. На вопросы отвечаю односложно и прошу не расспрашивать меня, поскольку не хочу об этом говорить. Про свою причастность к колдовству молчу. Еще рано.

Наконец, я захожу в тронный зал. За мной захлопывается дверь, и я чувствую, как дрожат мои ноги. Я не знаю, что скажу своему отцу. Я не могу придумать ни одного рационального объяснения, кроме как одно — сказать правду.

Отец медленно отходит от окна, понимая, что в зале, кроме него кто-то есть. Он видит меня и несколько секунд стоит, не двигаясь и ничего не говоря, вероятно, как и я, не знает, что сказать и как реагировать.

Он тихо произносит мое имя, а я бегу к нему и крепко обнимаю его. Я почувствовала, как что-то скользит по моей щеке, вероятно, я начала плакать. Папа гладит меня по голове, и я рассыпаюсь в извинениях.

Через какое-то время мы садимся рядом. Я долго смотрю на отца, не решаясь ему ничего сказать, но позже набираю воздуха в легкие, выдыхаю и говорю:

— Меня никто не похищал, если ты подумал об этом. Я сама ушла, — я чувствую как мой голос дрожит, мне самой больно такое говорить.

Папа с болью и непониманием смотрит на меня.

— Почему? — тихо спрашивает он.

Я отворачиваюсь к свадебному портрету родителей.

— У мамы были некие пристрастия… К магии, и я их переняла. Грубо говоря, я ведьма, — я немного усмехаюсь, потому что меня нельзя так до конца назвать, я так и ничего не освоила. — Я убежала, чтобы практиковаться и позже показать тебе, что не все, что имеет какие-то странности — плохое, хотела показать, что я могу делать добро. Я знаю, что смерть моей матери как-то связана со всем этим, поэтому ты так решил, но так нельзя!

Я говорила долго, а позже у меня закружилась голова. Я все еще была слаба.

— Эллисон, это все серьезней, чем ты думаешь, и, может, когда-нибудь ты сама все поймешь, но сейчас… Я просто рад, что ты вернулась. С тобой все хорошо?

Отец говорил обеспокоено, и я слабо улыбнулась.

— Голова немного болит, можно я пойду в свою комнату?

Я поднимаюсь, папа тоже встает и обнимает меня, поглаживая по волосам.

— Конечно, дорогая, поговорим, когда тебе станет лучше.

***

Я проснулась среди ночи от голосов и шагов в коридоре. Я слышала крики и возгласы. Не задумываясь о последствиях, я вскочила с кровати и выскочила в коридор, и побежала в сторону криков. Тело болезненно ныло, особенно болела шея. Хотя все было значительно лучше, чем раньше.

Я окаменела, когда увидела Розмари в толпе разъяренных стражников, я не знала, что мне делать. Все кричали, пытались связать ее, а она отталкивала их, одного за другим. Ее глаза горели рубиново-красным, а черные волосы, казалось, имеют немного синеватый оттенок. Я знала, что должна что-то сделать. Я должна остановить все это.

— Хватит! Оставьте ее! — мой голос не дрогнул, и я впервые была этому рада. Наверное, это от того, что я была в своей среде, скажем так, в зоне комфорта.

Стражники посмотрели на меня несколько удивленно, но все же расступились и прекратили нападение. Кто-то из них пытался возмущаться. Тот, что утром провожал меня в тронный зал, вышел вперед.

— Но ваше высочество, это же вампирша… — он говорил немного скованно и даже не смотрел на меня.

— Мне всё равно. Я знаю, кто это, — стараясь, выглядеть наиболее безразличной, бросаю я, — Оставьте нас… Это приказ!

С явным негодованием и недовольством, они все послушались меня и разошлись.

***

Розмари смотрит на меня с некой благодарностью, но одновременно с этим в ее глазах была такая боль, что я еле сдерживаюсь, чтобы не простить ее, потому что знаю, что эту боль принесла ей я.

— Элли… — тихо говорит она и подходит ближе, — Я знаю, что ты не понимаешь меня, считаешь эгоисткой и сволочью, но пойми… Твоя мать убила моих родителей, ты должна была мне сказать, кто ты, должна была мне все рассказать, я думала, что ты доверяешь мне.

Мне казалось, что я могу ее простить. Казалось, что могу перешагнуть через себя, но… Нет. Несмотря на боль в ее глазах и на то, что я знаю, что она не врет, ее слова казались мне несуразным бредом, меня охватила такая злоба. Я сжимаю пальцы в кулаках, и точно знаю, что сейчас сорвусь. Я устала молчать. Устала держать себя в руках.

— Ах, да?! — я взмахиваю руками. — Я поняла твою сущность, приняла тебя такой, как есть, хотя точно знала, что моя мать умерла из-за таких, как ты! Но я переборола себя! Почему ты не можешь сделать то же самое?! Какое доверие может быть между нами?! Ты набросилась на меня и чуть не убила, я пару дней не могла прийти в себя!

— Но я же остановилась! — кричит Розмари в свое оправдание. — Мне сложно управлять собой, и ты знаешь это!

— Ооо, спасибо, что не убила меня! — я топаю, потому что не знаю, куда деть всю свою злость. Позже я начинаю тяжело дышать, порыв злости прошел, но я все еще четко понимаю — я не прощу ее.

— Эллисон… — Розмари подходит ко мне, обхватывает мое лицо руками и нежно касается моих губ своими, я отталкиваю ее и чувствую, что еще секунда, и я заплачу. Она должна уйти.

— Уходи, — глухо говорю я и отворачиваюсь.

— Ты боишься меня? — так же тихо спрашивает вампирша, и я точно знаю, что она потупила взгляд. Я, наверное, впервые оттолкнула ее вот так.

— Я же сказала: уходи, — еще раз, более громко повторяю я.

— Эллисон, — тихо произносит она, и тянется ко мне, но я ударяю ее по руке.

— Убирайся! И никогда, никогда больше не появляйся в моей жизни! Никогда! Ты поняла меня?!

Розмари поджимает губы, разворачивается и молча уходит.

Я жду, когда она покинет замок, позже я падаю на пол и позволяю себе заплакать. Я потеряла ее. Я сама в этом виновата. Я не могу простить ее.

========== Эпилог. ==========

После произошедших событий прошло два года.

Мой отец погиб в прошлом году. Он был очень мудрым правителем. Как жаль, что я не осознала этого раньше.

Эти два года я активно участвовала в политике королевства. Мы сумели прекратить гонения всего сверхъестественного, хотя люди до сих пор побаиваются вампиров или ведьм. Не мудрено, ведь некоторым из них просто не дано понять.