– Что случилось, Маня? – спросил он с тревогой.

– Папа, я тебе все расскажу, а ты обещай не перебивать и начинай меня воспитывать только после этого, – попросила дочь и начала рассказ с самого первого дня знакомства.

Отец слушал и лишь изредка задавал вопросы. Теперь он был в курсе всех тайн дочери.

– Чтобы ты не сказал, папа, я уже люблю этого ребенка, как и его отца. Он меня не бросает, мы даже заявление в загс подали. Я могу вернуться и устроиться в городе. Принять его предложение и выйти замуж, хотя для меня это не просто. В самом крайнем случае, позже, обращусь к нему за помощью. Это все я могу, но через себя. Понимаешь? Долго я так не протяну. Уж лучше оборвать все отношения сразу. Он ничего не знает о беременности, и это к лучшему.

– Ты чего удумала, донюшка моя? Я тебя не осуждаю, глупая. Благодарность переросла в любовь. Так бывает. Я ему со своей стороны не менее благодарен за маму. А может это судьба тебя испытывает на прочность? Что мы втроем одного малыша не поднимем? Ты успеешь перейти на второй курс, родиться ребенок и вернешься в деревню, а с сентября будешь ездить, как раньше с учебы домой. Не плач, дитя мое неразумное. Все в нашей жизни не просто так происходит. Бог не дает ноши не по силам. Ты права в одном: нельзя выходить замуж не только без любви, но и без доверия, для галочки. Ты ему не доверяешь, но при этом сильно любишь. Попробуй забыть, что рядом есть и другая женщина, которая ждет ребенка, и выходи замуж, либо продолжай любить его на расстоянии, не забывая о нем, но при этом и о себе подумай. Сделай сама свой выбор. У нас ни Азия, где гарем в порядке вещей. Жена, в нашем понятии должна быть одна, как и муж. А дети? Чего в нашей жизни не бывает? Делая выбор, дочка, ты только не ломай себя, это может быть неоправданная жертва. Кто знает, возможно, однажды все изменится к лучшему? Со временем, ты посмотришь на это другими глазами. Ты справишься, я об этом знаю, а мы с мамой тебе поможем. Фамилию отца скажешь?

– Нет, папа. Ты начнешь его искать, а это ни к чему хорошему не приведет. Я простилась с ним, и возврата не будет. Теперь у нас у каждого своя жизнь. Ты прав, папа, пройдет время, и я, возможно, изменю свое решение. Как маме обо все рассказать?

– Мы перескажем ей только то, что ей надо знать. Я поговорю с мамой сам. Идем домой.

Мать, выслушав историю Марины от мужа, минут десять сидела молча. Она вдруг вспомнила свое расставание с Борисом и даже вздрогнула. «Ситуация с дочерью так похожа на мою. Со мной рядом был Егор, который любил меня и не дал наделать глупостей, а Маринка одна и помочь ей можем только мы с отцом», – думала она. Постаралась взять себя в руки, спокойно, сказав:

– Рано подрезали тебе крылья. Ты же все эти месяцы не ходила, летала. Не грусти, девочка моя. Отрастут новые перышки и крылья окрепнут, и будешь снова летать. А пока гнездо строй для нашего птенчика и помни, что ты ни одна.

Марина, почувствовав участие и готовность родителей ей помочь, была им очень благодарна, Это помогло пережить разрыв с Ильей не так болезненно. Илья караулил ее после занятий, ждал у общежития, несколько раз поджидал на мостике, пытаясь еще раз поговорить и уговорить, но Марина отвечала отказом. Чем больше проходило времени, тем она становилась увереннее в принятом ей решении. Она лишь на минуту представляла Милену в объятиях Ильи, и сомнений не оставалось. « Я люблю его, очень люблю, но не доверяю. Любовь не слова, а чувство, поступки, – думала она после встреч с ним. – Его влюбленность пройдет, а я и дальше буду жить надеждой». Перед Новым 2004 годом ее в деревне навестил Илья.

– Маришка, я очень скучаю. У нас еще есть время до загса, чтобы ты простила меня. Как твои дела? Как учеба? – спросил он, стоя рядом с ней у калитки.

– Илья, я давно тебя простила, но с моим прощением чувства не пропали, но стали другими. У меня нет к тебе претензий, но нет и той большой любви. Прости, так, наверное, бывает. В моей жизни все хорошо. Сразу после сессии, я перевожусь в другой институт, уезжаю в другой город и выхожу замуж. Ты зачем приехал? Мы с тобой все обсудили, и ты сам хотел видеть меня счастливой.

– Не знаю. Захотелось тебя увидеть. Ты его любишь? Кто он?

– Наш деревенский. Окончил военное училище, теперь служит далеко, но не на краю земли. Он меня любит, а я уже любила и мне моя любовь не принесла ничего хорошего, кроме разочарования. Езжай к своей семье. Прощай.

Марине хотелось броситься ему на шею и рассказать обо всем, но она сдержалась, возвращаясь в дом. « Живи, Илюша, спокойно и счастливо. Я отпускаю тебя и лгу во спасение. Отпусти и ты меня из своего любовного плена. Вы с Миленой знаете давно друг друга, и если она простила тебе связь со мной, значит, она тебя тоже любит, – думала она. – Может, по той же причине не сказала тебе всей правды. Неужели я такая предсказуемая, и она была уверена в том, что я так и не признаюсь тебе? Я не буду воевать ни с ней, ни с твоей семьей. Я люблю тебя, но себя я люблю теперь больше. Ты для нас уехал далеко и надолго, я буду мысленно писать тебе письма, рассказывать о нашей жизни, но решение не изменю».

– Кто приезжал, Марина? – спросила ее мама.

– Один богатый Буратино. Я пишу ему реферат, он платит мне деньги за работу, – солгала она наполовину. Реферат она писала, но другому человеку.

– Ты, дочка, пока будешь сдавать сессию, проверь свое койко-место в общежитии. После каникул оставайся в городе. Не надо зимой каждый день мотаться автобусом. Начнется посевная, пару раз в неделю будешь приезжать. Тебе самой позже тяжело будет добираться. Родишь, заберем тебя после выписки домой. Мы с мамой все приготовим, не волнуйся.

Марина после зимних каникул осталась жить в общежитии. Девочки по-разному отнеслись к ее беременности. Одни ругали, другие, таких было больше, сочувствовали, третьи советовали не портить себе жизнь и сделать аборт. Таких оказалось меньше. Аборт делать она не собиралась, да и сроки уже этого не позволяли. С той последней встречи с Ильей у калитки и до тех пор, пока малыш не подал маме знак и зашевелился, Марина как будто жила в обществе Ильи. Она перед сном закрывала глаза и мысленно беседовала с ним, вела диалоги, рассказывала ему на прогулках о своих новостях, успехах, житейских проблемах. Она не держала на него обиды, ведь отношения она прервала сама. Почувствовав малыша, она «сменила» собеседника и «переключилась» на него. Теперь все ее монологи были обращены к ребенку. Она выбирала малолюдные места и, гуляя, разговаривала вслух, не боясь быть непонятой со стороны. Училась Марина старательно, ей не хотелось потерять бюджетное место. После занятий она часа два гуляла в парке, а ближе к сессии готовилась к зачетам и экзаменам на свежем воздухе. Летнюю сессию сдавала на девятом месяце беременности, а после сессии осталась в общежитии до родов, перейдя на второй курс. Марина прожила в общежитии почти пять месяцев, но, ни Илью, ни Милену она за это время не встречала в городе. Мать говорила ей, что Илья приезжал в конце января, и она сказала ему, что Марина уехала на Сахалин. Почему именно Сахалин, она объяснить не смогла. Чем ближе приближался срок родов, тем Марина больше желала встречи с Ильей. Ей хотелось, чтобы Илья, если и не встретит ее из роддома, хотя бы знал, что скоро станет отцом. Денис родился тридцатого июня две тысячи четвертого года в шесть часов утра. За день до дня рождения своей матери, которой первого июля исполнялось девятнадцать. Вес мальчика составлял 3500, а рост 51 см. Марина позвонила отцу по телефону и сообщила новость ближе к вечеру. Это был первый внук Ольги и Егора Дунаевых. Родители забрали дочь и внука пятого июля, купив в отсутствие Марины кроватку и коляску. В комнате дочери и внука отец сделал перестановку, а мама приготовила все необходимое для новорожденного. Июль и август пролетели незаметно, а с первого сентября молодая мама стала посещать занятия. Она оказалась «не совсем молочной» и его надо было докармливать. С одной стороны – это было плохо, с другой стороны – позволяло матери не пропускать занятий, а сыну не быть голодным. Каждое утро она шла через знакомый мостик на маршрутку и к трем часам после полудня возвращалась домой. Прошли полгода, и отцу удалось продать два дома из трех. В декабре на эти деньги он купил квартиру в городе в новом доме под отделку. Жить в ней пока было нельзя, а на отделку требовались деньги.