– Вот это я опять попал! – горестно воскликнул я и опять лег в ставший таким удобным и уютным, а главное безопасным, после всего услышанного гроб.

– Можете похоронить меня в тихом живописном местечке? – спросил я с надеждой.

– Если вы на этом настаиваете…, – тут же согласился этот солдафон. Но когда я суматошно покинул капсулу, то увидел в его глазах смешинки. Развел-таки меня, я уж грешным делом подумал, что они меня, и в самом деле, заживо закапают. А что? И проблем меньше, и вроде он сам это захотел, не прикопаешься потом.

Похоже, моя бурная реакция полностью успокоила всех и на меня уже стали посматривать с некоторым интересом. Я оказался для них довольно внушительного роста, более двух метров, как никак. И чего греха таить, довольно плотного телосложения. Не толстый, а внушительно здоровый.

Встав на ноги, я почувствовал серьёзные изменения в своем теле. Проклятье сильно перекроило мои внутренние энергетические каналы, полностью разрушив мои псионические способности. Точнее, сами способности остались, просто я потерял над ними контроль. Зато проклятье очень сильно изменило моё тело, сделав его ещё сильнее и выносливее. Также я ощутил, что если напрягу свои пси силы, то энергия, рассеянная по всему моему телу, вызовет временное усиление и ускорение всего организма. То есть, я не мог пользоваться этой силой как раньше, но мог становиться супер сильным некоторое время.

– Что, Зилот побери, случилось с этим миром? – эмоционально спросил я, после того как разобрался со своим состоянием.

– Зилот и случился. Мы были одним из тех миров, что познал его гнев. Нам повезло, мы были не первыми, поэтому успели создать убежища и спасти часть населения. Однако, первое нападение оказалось только началом наших бед. Ещё три великих бедствия обрушилось на наш мир, не дав нам возродиться до сих пор, – грустно сказал вояка.

– Что за три великих бедствия? – заинтересованно спросил я.

– После первой атаки погибло огромное количество эльфов, практически все, кто не укрылся на тот момент в убежищах или подвалах. Потом они все восстали из мертвых и превратились в упырей. Тупых жестоких тварей, одержимых только жаждой крови. Это потом назвали первым бедствием. Но оказалось, что это ещё не всё. Наши роботы, которые помогали нам, защищали нас, в один момент сошли с ума и стали нападать на всё живое, причем не трогая мертвых. Это стало вторым бедствием. И как будто этого было мало, появились темные колдуны, поклонники смерти – Некросы. Они стали контролировать мертвых и после стали пленять выживших и превращать их в высших вампиров. Разумных, безжалостных, кровожадных монстров. Это стало третьим бедствием, – закончил свой печальный рассказ Эдвард.

– И как вы тут умудряетесь выживать? – спросил я, обдумывая глубину той задницы, в которую я угодил.

– Вот уже тысячу лет умудряемся выживать, – просто ответил он, пожав плечами.

– Понятно, я так понимаю, в мире с ограниченными ресурсами халявщиков не жалуют, – сделал предположение я.

– Верно, если ты не можешь приносить пользу обществу, то будь добр жить вне убежища, – подтвердил мои опасения Эдвард.

– То есть, если я хочу остаться, мне стоит поискать работу? – уточнил я.

– Да, и выбор у тебя будет не очень большой. На данный момент, так как мы не можем тебе полностью доверять, всё, чем ты можешь заняться, находится снаружи убежища. Ты можешь стать разведчиком, поисковиком или мусорщиком, – выдал целых три профессии он.

– В чем функционал этих профессий? – деловито уточнил я.

– Разведчики – самая почетная и опасная из этих профессий. Это всегда одиночки, которые исследуют неизвестные области и помечают на карте полезные объекты и опасности. У них самый большой шанс быть съеденными упырями или убитыми големами. Но без них невозможно найти что-то действительно ценное.

Поисковики всегда ходят парами и имеют при себе персональных помощников носильщиков. Хорошо вооружены и занимаются добычей ценных вещей и ресурсов. Чаще всего работают после зачистки местности Боевыми звездами и по наводке разведчиков.

Мусорщики – эти ребята появляются после всех и тащат уже всё, что плохо лежит. Самая безопасная профессия из всех перечисленных, – проинформировал меня Эдвард.

– А я могу стать разведчиком-искателем? – с интересом спросил я.

– Конечно, такой вариант хоть и связан с большим риском, может принести и существенную пользу. Если ты сможешь добыть редкие ресурсы для убежища, то получишь социальные очки, которые потом сможешь обменять на определённые блага. Такие как дополнительная вода, еда или женщины, – сухо разъяснил здешние порядки Эдвард.

– Тогда я выберу этот вариант, – тут же принял решение я. С моими навыками маскировки я во внешнем мире смогу добиться очень многого.

– Этна, теперь это твоя головная боль, – тут же спихнул меня на голубоглазую красотку этот солдафон, после чего потеряв ко мне всякий интерес, покинул комнату, прихватив с собой своих оловянных солдатиков, так и не проронивших ни слова.

– Элла, отведи нашего гостя на 99 уровень. Останки Эрика вчера вернул его робот, так что он может пока занять его койку. И своди его в столовую, вот карточка Эрика, она ему все равно больше не понадобится. О его служебных обязанностях я расскажу ему уже завтра, – тут же приказала Этна другой красотке с зелеными глазами, совсем недавно сидевшей на мне сверху.

– Хорошо, я ему все покажу, – решительно согласилась Элла, беря цветные карточки у своего босса.

– Что будет с моей капсулой? – спросил я, смотря на такую уютную оболочку, в которой я недавно лежал.

– Это трофей поисковиков, капсулу разберут, если там найдут что-то ценное, вроде источников энергии, фильтров или съедобной биомассы они получат дополнительные социальные баллы. Всё честно, кто нашел, того и тапки, – быстренько распилила моё имущество без меня эта жадная женщина.

– Ну что же, спасибо хоть последние портки с меня не сняли, – искренне поблагодарил я, привыкая к местным волчьим законам.

– Не волнуйся, всё, что на тебе одето – твоё, мы же не варвары, – успокоила меня Этна.

– Идем скорее, скоро объявят отбой и отключат освещение. Если не успеем, будем пробираться в полной темноте, – поторопила меня моя зеленоглазая провожатая по имени Элла.

Пройдя по довольно тускло освещённому коридору до лифта, мы стали ждать его прибытия. Стены коридора были обшарпаны и даже разрушены. Также виднелись следы от пуль и плазменных зарядов. Было похоже, что в этих коридорах довольно часто случались перестрелки.

Пока мы стояли и ждали лифт, я стал рассматривать свою провожатую. Девушка была практически на целую голову ниже меня, имела довольно ладную фигуру. И хоть её грудь не поражала своими размерами, но и не была совсем маленькой, как раз бы поместилась в моей ладони. Зато её попка была просто загляденье, подтянутая, и на вид очень упругая, так и хотелось проверить это, сжав её руками.

– Чего уставился? – враждебно спросила девушка, заметив мой интерес.

– Да я просто смотрю, ничего не трогаю, – тут же стал оправдываться я.

Неловкую сцену прервал приехавший, наконец, лифт. Мы вошли в стальную кабину и начали наше погружение. 99 уровень оказался очень глубоко под землей. Пока мы спускались, напряжение так и стояло в воздухе, от чего даже мне стало немного неловко. И ещё меня не покидало чувство, что за мной всё время наблюдают.

***

Элла была в смятении. Весь этот сумасшедший день был слишком богат на противоположные эмоции. Сначала она обрадовалась нежданной находке, буквально упавшей к ним с неба. Потом была взволнована, увидев вблизи своего кумира, а потом смертельно напугана, когда чокнутый магистр бросил её в объятия этого странного пришельца из космоса. Потом крайне смущена двусмысленной ситуацией и его словами, а потом ей стало невероятно стыдно из-за взгляда Эдварда. И в конце концов, после всего, что она перенесла, её ещё и назначили присматривать за новичком. И когда источник всех её бед нагло уставился на её задницу, она не выдержала и взорвалась, выплеснув на него всё скопившееся напряжение. После чего ей, наконец-то, полегчало и она смогла по-новому посмотреть на пришельца. Хоть он и выглядел довольно грозно, но не казался злым или опасным, скорее, потерянным. Хотя это можно было понять: оказаться неизвестно где, далеко от дома и привычной жизни, было бы нелегко для кого угодно. Так что, в конце концов, ей стало его жалко.