В какой-то момент от многообразия впечатлений у принца закружилась голова. Он опустился на подвернувшуюся скамью — они были разбросаны то тут, то там, по всему городу, — и посмотрел в небо. Уж оно-то ничем не могло его поразить.

Но в небе парили драконы и летели цеппелины. Как же Кашуэ хотел быть там же и лететь рядом с теми и другими!

Но мечта о полёте оставалась для него недостижимой. Да, завтра он полетит на цеппелине, но он полетит пассажиром, запертым в специальной кабинке с деятком — другим таких же путников, как он сам. С теми, для кого чудо превратилось в обыденность. А вот так лететь в небе, не подчиняясь чужим законам и правилам, просто лететь, куда глаза глядят, следуя лишь зову сердца… ему хотелось большего. И не на один-два раза, а на всю жизнь.

Начало смеркаться, а ему предстоял ещё и обратный путь до гостиницы. Сердито тряхнув темноволосой головой, Кашуэ постарался выбросить из неё все беспокоящие и ненужные мысли, и направился в свой временный дом.

Мариэ, к полуночи успевший прочитать полторы книги из пяти, уже готов был бежать искать друга, и его останавливала лишь возможность разминуться. Тогда бы Кашуэ принялся искать его, и кто знает, что бы случилось с ними в ночном городе? Появление приятеля заставило офицера облегчённо выдохнуть и наконец-то перестать ходить кругами по маленькому холлу при входе в гостиницу.

— Кашуэ! — бросился он ему навстречу. — Где тебя носило? Что-то случилось?

— Нет, ничего. Просто гулял. Знаешь, этот город… он заставляет забыть о времени.

— Кашуэ?

— Серьёзно. Не случилось абсолютно ничего. Пойдём, поедим. Завтра рано вставать.

Лошадей они оставляли на попечение Рудзу Рунгитиса, точнее, одного из его служащих — крохотных брауни. Вещей брали немного, остальное покидали в ящик в специальной комнате для хранения.

Они не признавались друг другу, но оба надеялись, что им повезёт, и они с первого же раза попадут на иной пласт мира и смогут найти Древо. Что будет, если этого не случится, Мариэ предпочитал не представлять, а Кашуэ откладывал сомнительные мысли на «потом».

У подножия самодвижущейся лесенки они были ровно в семь. Вместе с остальными пассажирами поднялись на причал, прошли на борт и заняли свои места. В восемь часов, стоило стрелкам на часах занять нужное положение, цеппелин взмыл ввысь. Полёт начался.

Они летели больше четырёх часов. Мариэ успел прочитать ещё одну книгу, а Кашуэ заворожённо рассматривал из маленького круглого окошка плывущую далеко внизу землю. Руаттан объявили второй по счёту остановкой. Цеппелин причалил к одинокой башенке в поле, высадил пятерых пассажиров, и улетел.

Двоих случайных спутников мужчин ждала карета. Ещё один, точнее, одна, деловитая сухонькая бабка с сиреневыми волосами и щенком в корзине, бодро утопала по дороге в противоположном карете направлении. Мужчины тоскливо переглянулись, изучили карту (одним из её магических качеств оказалось то, что она всегда указывала нарисованной в верхнем левом углу стрелкой на север, что позволяло сориентироваться на местности), и зашагали по тропинке, ведущей по полю, незаметно перешедшему в цветущий луг.

Скоро башенка скрылась из виду. Тепло, пахло сухой травой. Жужжали пчёлы. Пролетали мелкие птицы. Шелестели на ветерке васильки и сурепка. Кашуэ призадумался: цветёт ли всё это вот так, в начале осени? — но тут же напомнил себе, где он находится. Вряд ли здесь действовали нормальные законы природы.

Впереди показалась берёзовая роща. Листва на деревьях уже заметно пожелтела — первый замеченный в этом мире признак того, что осень всё-таки близко. Дойдя до рощи, Мариэ ткнул в карту:

— Здесь.

Кашуэ взял карту из рук друга. Действительно, если верить подсчитанному масштабу, они находились в нужной точке. К тому же, на просторном бесконечном лугу, простирающемся до самого горизонта, эта одинокая рощица выглядела единственным хоть сколько-то отличным от всего остального местом.

За следующий час мужчины изучили рощицу вдоль и поперёк. Никаких намёков на то, что реальность здесь тоньше, чем в других местах. И ни одна из берёз не походила на Мировое Древо.

— Что же, — Мариэ старательно улыбался, — мы ведь и не думали, будто получится с первого же раза, верно?

Кашуэ нехотя кивнул. Отвечать не хотелось. Разочарование повлекло за собой душевную усталость, а ведь предстоял ещё долгий путь обратно к башенке.

— Перекусим? — офицер достал из заплечной сумки под названием «рюкзак» нехитрые припасы и сел на траву. Кашуэ последовал его примеру.

Нагретый воздух звенел, и не сразу принц различил в этом звоне слова. И слова эти были, в основном, «помогите» и «отпустите».

— Ты слышал? — подскочил он, осматриваясь.

— Слышал что? — Мариэ торопливо сунул в рот недоеденный кусок жареного мяса, одновременно вскакивая и хватаясь за меч. После встречи со Зверем, он повсюду ожидал опасностей.

— Кто-то зовёт на помощь.

— Не слышу. Кашуэ, это может быть ловушкой.

— Или кто-то действительно в беде.

— Кашуэ…

Но принц уже шагал в сторону, откуда доносился голосок — тонкий и пронзительный. Всё отчётливее Кашуэ слышал зов о помощи, и, готовый к ловушке, всё же спешил спасти. Мариэ бесшумно шёл следом, не желая ненужными громкими расспросами раньше времени привлечь внимание таинственного врага.

Цветы за рощей изменились. Синие васильки и жёлтая сурепка уступили места огромным фиолетовым, алым и огненно-рыжим цветкам. И именно из них, из центра довольно большой поляны, неслось отчаянное:

— Помогите-помогите-помогите! Ой, ну кто-нибудь! Кто-нибудьшеньки! Да отстань же ты! Ой, отпусти! Отстань! Помогите!

— Кашуэ…

— В цветы не полезу — похоже, именно в них прячется опасность, — торопливо сказал принц. — Но кто-то уже туда попался. Что мы можем сделать?

— Вырубить мечом? — предложил Мариэ и на пробу срубил пару ближайших стеблей.

И цветы повернулись к ним, хищно шевеля лепестками, в глубине которых виднелось что-то, похожее на пасть, полную не тычинок, а острых клыков.

— Упс, — Мариэ невольно отшатнулся — и это спасло его от цветка, потянувшегося к нему.

— Прорубаться будем долго, — Кашуэ тоже срубил несколько стеблей, стараясь избегать прикосновения листьев и зубастых цветков. — Растения боятся гусениц, сорняков, огня… Огня! Мариэ, разожги огонь!

Принц принялся обрубать ближайшие цветы, прокладывая путь, а офицер не стал тратить время на спор. Подхватив с земли сухую ветку, он торопливо защёлкал кремнем зажигалки. Ветка нехотя стала тлеть, и Мариэ бросил её в гущу цветов, где ветка немедленно погасла.

— Нужен факел, — сообразил он. Но где было взять промасленные тряпки? В этом странном мире пользовались совсем другими факелами — лампами, где за стёклами горели негаснущие свечи.

— Разбей лампу и достань свечу, — крикнул Кашуэ, отбиваясь от тянущихся к нему цветов. Голосок, зовущий на помощь, становился всё тише, и принц торопился.

Мариэ было жаль так обходиться с волшебным предметом, но спорить с другом он не стал. Быстро нашёл в рюкзаке лампу и с силой ударил ею о дерево. Стекло треснуло. Ещё пара ударов, и зажжённая свеча замерла в его руке — пожар устроить легко, а вот как они из него выберутся?

Офицер протянул cвечу к ближайшему цветку — и тот отшатнулся!

— Кашуэ! — Мариэ бросился к принцу, одной рукой обрубая цветы мечом, а другой отпугивая их свечой.

— Отлично! — друг выхватил свечу из его руки и поспешил в глубину поляны, чтобы добраться до одного из цветков, уже почти затянувшего в свою сердцевину белокурую крошку — чуть больше указательного пальца Кашуэ — в жёлтом платье. Прозрачные стрекозиные крылышки были надёжно спелёнаты тычинками, ручками малышка ещё пыталась удержаться за края лепестков, но пара минут — и малютка стала бы подкормкой.

Не теряя ни секунды, Кашуэ перерубил толстый стебель. Выдернул из сразу ослабшей сердцевины цветка липкую кроху, и стал срубать тянущиеся голодные головки цветов, пробираясь обратно к роще.