На этот моменту Императрицы Екатерины II есть союзник, австрийский Император Иосиф II. Императрицу объединяет с ним не только общность взглядов, но и конкретные политические интересы. В конфиденциальной переписке оформляется идея «Греческого проекта». Гнет Османской империи привел к колоссальному напряжению на Балканах, и с точки зрения геополитики этот проект был логичен и не лишен изящества.
Фактически речь шла о восстановлении новой Византии. Турок планировалось выгнать из Европы. На престол возрожденной Византийской империи Екатерина прочила своего внука, которому она уже дала соответствующее имя: Константин. Мальчика вскармливала кормилица из Греции, его обучали греческому языку. В честь его рождения отчеканили медаль с изображением храма Святой Софии в Константинополе, а на праздновании звучали гимны на греческом. Османскую империю предполагалось поделить между Россией, Австрией и Венецианской республикой. Из Молдавии и Валахии создавалось буферное государство Дакия, а западная часть Балканского полуострова в этом случае отходила к Австрии. Естественно, «Греческий проект» для императора Священной Римской империи выглядел крайне привлекательным, в России он также нашел неформальный отклик и поддержку, но в гораздо большей степени им воодушевлялись греки и южные славяне, мечтавшие раз и навсегда покончить с османским владычеством.
След идеи «Греческого проекта» можно наблюдать и поныне: по всей Руси осталось немало храмов, копирующих константинопольский храм св. Софии. Большинство из них было заложено именно в 1790-е годы или чуть позже. У греков же до сих пор слышны разговоры о том, что настанут времена, когда русские помогут им вернуть Константинополь.
В свою очередь, после первой русско-турецкой войны Порта мечтала взять реванш. А тут еще эта триумфальная поездка Екатерины по Крыму… Подготовка к войне шла полным ходом. Через Я.И. Булгакова, чрезвычайного посланника и полномочного министра, Порте была передана нота, в которой, среди прочего, Россия требовала обуздать закубанских татар, беспокоивших набегами границы Российской империи, признать грузинского царя Ираклия II вассалом России, а также объяснить свои военные приготовления. Вместо ответа 5 августа Порта объявила России войну, а Я.И. Булгаков был заключен в Семибашенный замок.
Война для России началась успешно. Неприятности сыпались на турок одна за другой: неудачный десант на Кинбурнской косе, поражения в Молдавии, падение Очакова. Известие о последнем событии настолько шокировало султана Османской империи, что того хватил апоплексический удар, и спустя несколько месяцев он умер на 65-м году жизни.
Последней твердыней Османской империи оставалась крепость Измаил. Она неспроста считалась неприступной. По заданию Порты европейские инженеры потрудились на совесть, переделав укрепления в соответствии с последними достижениями военной науки того времени. Раньше, до появления мощной артиллерии, высокие стены замков надежно защищали внутреннее пространство от осаждающих, а с башен легко было поражать противника. Теперь же, когда ядра стали пробивать высокие, но тонкие стены, самыми надежными укреплениями стала бастионная фортификация с мощными каменно-земляными валами, перед которыми оставлялся широкий и глубокий ров. Инженеры сохранили старую цитадель, но после переделок ее укрывали мощные валы общей протяженностью более 6 км и высотой до 8,5 м. Система выдающихся вперед бастионов обеспечивала широкие углы обстрела, удобные для защитников крепости. С южной стороны валов не было, но здесь естественной защитой служил Дунай, разлившийся в этом месте на полверсты. По реке до моря было 80 км, и, по замыслу инженеров, турецкий флот имел возможность подойти на подмогу в любой момент.
До прибытия Александра Васильевича Суворова осада велась вяло. С осени стало сказываться плохое снабжение продовольствием, в войсках ощущалась нехватка боеприпасов. С началом ноябрьских холодов уже обсуждались планы снять осаду и перебраться на зимние квартиры. Однако как только о том стало известно командующему армией, генералу-фельдмаршалу Григорию Александровичу Потемкину, он тут же понял, что снятие осады может привести к поражению в войне. В развитии военных действий уже намечался негативный перелом. После смерти Иосифа II турки успели заключить с Австрией сепаратное соглашение, так что Россия теперь воевала с противником в одиночку. Расстановка сил в Европе быстро менялась, Англия и Пруссия все активнее поддерживали Турцию. В России был только один человек, который мог спасти ситуацию. Это был Суворов. И светлейший князь Потемкин посылает Суворову приказ: «С получением сего извольте отправиться под Измаил и взять войска, находящиеся там, под свою команду, а также принять меры к овладению крепостью».
Суворов, взяв себе в сопровождение только одного казака, за два дня пересекает молдавские степи, и 2 декабря 1790 года дозорные уже видят двух всадников, въезжающих в русский лагерь: Суворов и сопровождающий его казак благополучно достигли цели. Александр Васильевич тут же объехал вокруг крепости, но его взгляд так и не смог обнаружить изъянов в творении европейских инженеров. Потемкину было отправлено сообщение: «Крепость без слабых мест, обещать нельзя». Тем не менее, было принято решение штурмовать Измаил. Суворов тут же отдал распоряжение сделать макет стены со рвом в натуральную величину, вязать связки хвороста для засыпки рва и лестницы. На стену поставили чучела турок, и целую неделю по ночам вся армия взбиралась на стены по лестницам и колола чучела штыками. Суворов лично присутствует при учениях, и после того, как все участники штурма проходят этот макет стены по 3 раза, Александр Васильевич отправляет в крепость ультиматум: «24 часа на размышление – и воля. Первый мой выстрел – уже неволя. Штурм – смерть, что оставляю на ваше усмотрение».
Меж тем, уже наступило 7 декабря. Турки отвечали всё обычное, что говорят в подобных ситуациях: у них нет полномочий, требуется согласовать предложение в Константинополе, необходимы переговоры… Они имели основания сомневаться в успехе штурма. До Суворова под стенами с начала кампании уже стояли Н.В. Репнин (1789), И.В. Гудович и П.С. Потемкин (1790). Запасов провизии и пороха хватало еще надолго, да и численное превосходство было существенное: 35 тысяч против 30 тысяч русских. С таким перевесом сил в пользу обороняющихся взять штурмом подобные укрепления, пожалуй, не удавалось еще никому. Так что Мехмет-Паша в самом деле мог дать Суворову легендарный ответ: «Скорее Дунай обратится вспять, и небеса упадут на землю, чем сдастся Измаил…». По крайней мере, большинство защитников крепости едва ли усматривали в ультиматуме Суворова сильный повод для беспокойства. Тем более, что за стенами Измаила были отнюдь не новички, а обстрелянные воины, которым, ко всему прочему, за сдачу крепости грозила смертная казнь.
Штурм начался в ночь на 11 декабря. Суворов обратился к войску со следующими словами: «Храбрые воины! Приведите себе в сей день на память все наши победы и докажите, что ничто не может противиться силе оружия российского… Два раза осаждала Измаил русская армия и два раза отступала; нам остается в третий раз или победить, или умереть со славою».
Это были не пустые слова. «Умереть со славою» по всем человеческим понятиям было куда как вероятнее. Однако «что невозможно человекам, возможно Богу». Говорят, что незадолго до штурма Суворов поглядел на небо и застыл. Долгое время он оставался неподвижным, и когда кто-то из солдат осмелился потревожить Суворова, чтобы выяснить, всё ли в порядке, тот предложил подойти и посмотреть из-под его левой руки на небо.
«Смотри пристальней, видишь людей?» – «Будто вижу», – ответил солдат. «Видишь: одни в венцах, другие без венцов?» – «Вижу будто!» – «Так вот, и я их вижу. Кто в венцах, тот при штурме убит будет. Только вот я сколько времени смотрю, без венцов куда больше. Удачный штурм будет, и наших турки мало побьют».
Никто не знает, насколько правдива эта легенда, и было ли на самом деле это видение, но случилось невероятное: Измаил пал, и это определило исход войны.
