– Это невероятно. Мне казалось, я пережил самые сильные и тяжелые годы своей судьбы. И вдруг в одну ночь оказалось, что мое самое большое, немыслимое счастье и самая большая беда впереди.

Да, они оказались похожи и в этом: в страхе порядочных людей перед тем, что их ждет. Обоим было понятно, что отказаться друг от друга легко не смогут.

Таня слушала, как всегда, очень хорошо. И слова нашла самые подходящие.

– Ты не поверишь, но когда я увидела вас вдвоем в кадре, то сразу поняла, что вас что-то сильное связывает или свяжет.

– Поверю, – ответила Настя. – У тебя безошибочное чутье. Но ты, конечно, понимаешь, что об этом никто не должен знать. И что нам придется с этим справиться. Наверное.

– Дело в его жене?

– Да, в Лидии. В том, что она работает редактором в программе на нашем телевидении. В том, что у нее очень больное сердце. И в том, что наша с Андреем безнадежная страсть выглядит с любой стороны непорядочной и пошлой историей.

– Не буду давать советов, конечно. Но я потрясена тем, как оказались вдруг похожи наши судьбы. И теперь слушай мое предложение. Ты пишешь сценарий о романе телевизионной журналистки с известным женатым актером. Вкладываешь и свои чувства. А я делаю все, чтобы он попал в нужные руки, причем очень быстро. Желательно мгновенно. И чтобы у фильма не было больших препятствий. На этот раз соавторство прямое, открытое, две фамилии, гонорар пополам. Там другие суммы. Иначе нельзя, тебе придется бывать на съемках, работать с режиссером. А я оккупирую нужные кабинеты. Как?

– Я попробую, – нерешительно сказала Настя. – Не получится, мы просто никому не покажем.

Так они стали официальными соавторами. Тем временем рецензии Тани на разные фильмы и спектакли стали появляться во многих изданиях, распространялись по интернету.

Настя была этому только рада. Они ничего не скрывали, и она диктовала Тане тексты в своем кабинете, в паузах между работой. Считала это своим отдыхом. По ночам дома писала сценарий. Ее группа с нескрываемым интересом за всем наблюдала.

– Настя, тебя в таком альянсе ничего не напрягает? – однажды спросила редактор Светлана.

– Ни в коем случае, – ответил за Настю Петя, администратор группы и, можно сказать, штатный шутник. – Ты что не видишь, Свет, она же теперь все равно де Бержерак. Насте подходят только оригинальные роли.

Так появились первое прозвище Насти и новое отношение коллектива к Татьяне. Не так она проста. Такие люди часто и приходят к вершинам власти или славы. Налицо самый нужный талант – умение манипулировать всеми, кого можно использовать в своих интересах.

Встречи подруг у Насти дома стали регулярными. Таня читала новые страницы сценария. Находила нужные слова, чтобы снять неуверенность Насти, вдохновить на продолжение. И разумеется, они делились друг с другом подробностями своих непростых романов. Однажды Таня расплакалась, чем совершенно потрясла Настю.

– Мне нужно срочно что-то решать. Я должна купить себе отдельную квартиру, хотя бы такую, как твоя. Мы с мамой страшно ругаемся. Дело в жене Сережи. Она звонит нам домой, скандалит. Мама в ужасе, требует, чтобы мы прекратили встречаться.

Настя была подавлена этой новостью. Для себя сделала только один вывод: надо быстрее дописывать сценарий, чтобы Таня хотя бы ни от кого не зависела. Это, конечно, не сумма, на которую можно купить квартиру, но какое-то подспорье, если она влезет в ипотеку. И сценарий наконец лег на нужные столы и попал в нужные руки.

В это время Настя с группой собирались поехать в Калугу по одному письму: там власти выбрасывали на улицу юную вдову погибшего в армии солдата с грудным ребенком.

Маша и Коля жили в его квартире, которую он получил как воспитанник детдома. Она ждала ребенка, они подали заявление в загс, когда он приехал в свой первый отпуск после призыва. А перед самой датой регистрации он погиб при непонятных обстоятельствах на полигоне. Привезли в закрытом гробу. У нее больше никого на свете не было. Сама доехала до роддома, сама вернулась с ребенком и получила предписание от мэрии – освободить квартиру.

– Какой кошмар, – сказала Таня, услышав эту историю. – Тебе не кажется, что гибель мальчика и эта история с выселением связаны? Тем более, они сироты. И куда смотрят юристы? Что это за бред – выбрасывать на улицу? Можно мне поехать с вами?

– Кажется. Это связано. Насчет улицы – не бред. Суд вынесет постановление о выселении в связи с «незаконным заселением». И ее проблема, куда она вернется. До получения Колей этой квартиры они жили в бараке, в комнате на восемь бывших детдомовцев. Коля не успел ее прописать в квартире, регистрация в бараке сохранилась. И конечно, буду рада, если ты поедешь с нами. Там как раз требуется твое умение открывать дверь ногой в любой кабинет.

В Калуге Настя и Таня поселились в одном номере гостиницы.

В тот же вечер все поехали к вдове Маше. Она открыла им по условному звонку. Изнутри к входной двери был придвинут шкаф на случай силового внедрения. Из квартиры Маша не выходила, какие-то подозрительные люди постоянно дежурили под домом. Соседки приносили ей еду и передавали в приоткрытую дверь.

Маша оказалась именно такой, какой Настя себе представляла: маленькая, очень отважная девушка, которая только после настоящего большого горя становилась взрослым человеком, защитницей, матерью. Малыш Коля был смешным и прелестным.

Настя выслушала всю историю в подробностях, посмотрела все документы, затем страшные ультиматумы и угрозы: дело передано в суд, решение будет принято такого-то числа, принудительное выселение без предоставления другого жилья. По телефону они ей сказали, что если съедет добровольно, без огласки, дадут на время место в комнате общежития, где в отличие от барака есть вода и свет.

– Этот запасной вариант в случае твоего согласия и есть признание в преступном замысле. Они боятся огласки. Шантажируют. Что не значит, что не пойдут на все. Боюсь, будет очень трудно, Маша.

– Не беспокойся за меня, Настя, – ответила Маша. – Я все свои девятнадцать лет прошла не по розам. Меня мать на третий день жизни пыталась зарыть в парке. И знаешь, потом бывало так, что я жалела, что у нее не вышло. Я буду бороться за того Колю, которого убили, и за того, который уже верит в меня.

Ночью Настя горько плакала в номере. Таня была очень молчаливой. Светлана занималась организацией интервью с чиновниками, юристами, судьей.

С утра все члены съемочной группы ощущали пристальное внимание и напряжение: за ними явно следили. Прошел первый день записи интервью. Они были чудовищно сложными, Настю забивали демагогией и практически угрозами.

Поздно вечером она почти ползком добралась до номера. Тани там не было. Настя вспомнила, что она не видела ее целый день. А утро началось с большого сюрприза. Представители всех заинтересованных чиновников сказали, что они отказываются участвовать в съемках. Что решение суда есть, дата принудительного выселения назначена. И что в Москву направлена жалоба на волюнтаристские действия группы журналиста Волошиной. К дому Маши их не пустила полиция.

Настя посмотрела на Таню, которая стояла рядом с задумчивым видом:

– Таня, ты даже не попыталась найти во всем городе хоть одного вменяемого человека?

– Настя, поверь мне. Это тот случай, когда все бесполезно. Коррупционный круг, все схвачено. Нам нужно уехать, пока с нами ничего ужасного не случилось. Ты же знаешь, как расправляются с журналистами. В Москве мы добьемся большего. К тому же наш сценарий принят, его уже взял Валера Игнатьев. Это очень важно: нужно быстро получать бюджет, технику, отбирать актеров – и вперед.

В Москве Настя поехала в редакцию прямо с поезда. Страшная тяжесть на сердце подсказывала, что все очень плохо. А ее сердце не ошибалось.

В кабинете на столе лежало распоряжение Циклопа – закрыть съемки передачи «Вдова». Она только повернулась, чтобы бежать в его кабинет, но он вошел сам:

– Настя, не обсуждается. Ничего не обсуждается. Вмешательство на таком уровне, что впору спасать твою передачу в принципе. Займись чем-то другим. Хочешь, возьми отпуск.