Но когда Падме переступила порог храма и вышла наружу, именно Дорме вздрогнула и, пробудившись, первой вскочила на ноги. Сенатор Амидала в который раз поразилась ее обостренным чувствам. Ведь врата храма открылись и закрылись абсолютно бесшумно. Ступала Падме, в своей мягкой обуви, тоже беззвучно. Да и со старым проводником она не перемолвилась ни словечком. Что же тогда услышала Дорме? Неужели шелест сухой травы под ступнями гунгана? Или шорох тяжелых одежд госпожи? И как быстро она перешла от сна к яви! Что ж, не случайно Дорме возглавляет свиту: у этой девушки наиболее сильно развито чувство ответственности. При том, что и остальные четыре ей ненамного уступают.

  Когда Падме подумала об этом, ей стало как-то легче на душе - словно исчез ненадолго тот камень, что лег ей на сердце сегодняшней ночью в храме. Пока есть те, на кого она может положиться, стоит идти дальше. Что бы там ни ждало впереди.

  ***

  Вцепившись в кожаный ремень Энакина, Падме попыталась перевернуть неподвижно лежащего лицом вниз парня на спину. Умирая от страха за любимого, она подумала: "Эни, ты не можешь вот так оставить меня... Я же говорила с Древними..." Джедай как-то слишком легко перевернулся на спину, и Падме тут же поняла, почему: на его лице расплывалась широкая и озорная мальчишеская улыбка. Да он же подшутил над нею! Камень, который всю последнюю неделю тяжким грузом давил ей на сердце, снова куда-то исчез, хотя она и знала, что это временно. Падме захотелось просто быть счастливой - здесь и сейчас. Энакин притянул ее к себе, и они, обнявшись, покатились по траве...