Во время посещения КБ А. Э. Нудельмана я познакомился с молодым рабочим Борисом Федоровичем Исаковым. Это был талантливый механик, наделенный природным умом, врожденной интеллигентностью, трудолюбием, пылкостью души. Будучи слесарем в КБ, он не уступал подчас инженерам в решении сложных технических задач. Проявляя исключительную добросовестность и настойчивость, он успевал справиться не только с порученным ему делом, но интересовался и делами других, принимал во всем, что происходило в КБ, непосредственное участие, не жалея ни на что ни сил, ни времени. Его товарищи говорили мне, как часто можно быть свидетелем того, что Исаков, видя у кого-либо затруднения, тут же приходил на помощь, и это получалось у него совершенно естественно. А. Э. Нудельман говорил о нем:
"Ведя отладку пушек, Борис Федорович вникал во все творчески, предлагал различные улучшения, совершенствовал узлы и механизмы, всего себя отдавал делу, которым жило КБ. Его талант самородка, изобретателя, большого мастера своей профессии вызывал у всех, кто знал его, искреннее уважение. Как активный участник создания пушки НС-37, он одним из первых рабочих в стране стал лауреатом Государственной премии".
Б. Ф. Исаков трагически погиб при испытании авиационной пушки еще большего калибра в сентябре 1943 года. Бесконечно жаль было такого специалиста, к которому так неблагосклонно отнеслась судьба. Он ушел из жизни совсем молодым.
Во время осмотра конструкторского бюро я увидел и нечто совсем не относящееся к авиационному оружию, но чем тоже жил в то время этот коллектив. В мастерских изготовляли противотанковые ружья 12,7-мм калибра, а также стволы автоматов ППШ, детали для минометов. Это делалось в помощь защитникам Москвы. Создавали в КБ и новый вид стрелкового оружия.
Вспоминая встречу с коллективом конструкторского бюро, в котором работал А. Э. Нудельман, хочу подчеркнуть, что, видимо, только в условиях жестокой войны можно было так быстро и четко создавать новую крупнокалиберную авиационную пушку. Чертежи готовили настолько тщательно, что они сразу шли в производство. Детали выходили тотчас, как были готовы чертежи. Конструкторы и рабочие трудились круглые сутки. Все делали без брака. Отработку автоматики проводили в тире КБ, а наземные испытания на подмосковном полигоне. Первую пушку собрали и отладили так, что ее еще до государственных испытаний установили на новый истребитель ЛаГГ-3.
Произошло это в октябре 1941 года. Именно в это время эвакуировали на Урал подмосковный полигон. Самолет пришлось перегонять туда. Сошлюсь еще раз на воспоминания А. Э. Нудельмана: "Своевременную доставку самолета на полигон не сумели произвести тогда из-за погодных условий, так как вылетевший на полигон самолет ЛаГГ-3 с пушкой вынужден был совершить посадку в Чебоксарах. Там его застало раннее наступление зимы, обильно выпал снег, и необходимо было срочно переставлять самолет на лыжи. В то время истребители для возможности посадки и взлета со снежного аэродрома переводились зимой с колес на лыжи. После перевода самолета с колес на лыжи в начале февраля 1942 года и удачного перелета он оказался на аэродроме полигона. Испытания проходили организованно, энергично, с утра до вечера, для того, чтобы компенсировать потерю времени, затраченного на перегон самолета".
Государственные испытания пушки НС-37, проходившие в марте 1942 года, завершились исключительно успешно. Лишь однажды произошла поломка одной детали, которую тут же на полигоне заменили. И вот ЛаГГ-3 поднимается над заснеженным аэродромом в воздух в свой последний испытательный полет. Высота несколько тысяч метров. Отстрел пушки идет по мишени. В синем безоблачном небе видны белые хлопья выстрелов. Пушка бьет надежно даже в условиях очень низкой температуры.
В наркомате внимательно следили за испытаниями второй тридцатисемимиллиметровки, хотя образец Шпитального уже выпускался. Это объяснялось тем, что Ш-37 оказалась сложной и трудоемкой в производстве, а в сравнении с пушкой НС-37 - еще и более тяжелой и громоздкой. Пушка А. Э. Нудельмана и А. С. Суранова отставала по времени от пушки Б. Г. Шпитального, так как создавалась позднее. Зная, что наши авиационные, пушки превосходят немецкие, мы не спешили с решением, какую из двух пушек предпочесть, ожидая окончания испытаний обеих. Пушка, создаваемая А. Э. Нудельманом и его товарищами, лучше вписывалась в самолет, была проще и легче, имела звеньевое питание, обладала и рядом других преимуществ. Были все основания довести испытания этой пушки до конца и по результатам выбрать ту, что более подходила и для установки на самолеты, и для серийного производства.
Однако еще в первых числах августа 1941 года меня и ряд других работников наркомата около трех часов ночи вызвал Д. Ф. Устинов и объявил, что только вернулся от Сталина, который дал указание срочно изготовить 40 пушек 37-мм калибра конструкции Шпитального. Сталин подчеркнул, что вооружение 37-мм пушками наших самолетов позволит более эффективно бороться с авиацией и танками врага.
- Что же вы ответили? - спросил я наркома.
- Я доложил, что для изготовления сорока пушек еще без готовой оснастки потребуется не менее полутора месяцев.
Услышав это, мы невольно переглянулись - срок был мало реален. Нарком понял нас:
- Вам просто переглядываться, а каково было мне? Сталин сказал, что и этот срок слишком большой.
- А вы объяснили, что нужно подождать результатов испытаний пушек Нудельмана?
Дмитрий Федорович кивнул головой:
- Знаете как это воспринял Сталин? Он показал на портрет Суворова и заметил: "Вы знаете, товарищ Устинов, как ценил время Суворов. Он говорил: деньги дороги, жизнь человеческая еще дороже, а время дороже всего. Правильно он говорил? Думаю, правильно. В условиях войны выигрыш времени имеет часто решающее значение. К созданию оружия это имеет самое непосредственное отношение. Надо подумать, как сократить время изготовления опытной партии новых авиационных пушек".
Без тени улыбки нарком посмотрел на нас:
- Вот вы переглядываетесь, а что я мог на это ответить? Нет, мол, давайте увеличим срок испытаний, подождем еще два, а то и три месяца и тогда будем решать?
Понятно, что в сложившейся ситуации нарком по-другому и не мог себя вести. Он обязан был принять все меры, чтобы, если возможно, даже досрочно выполнить задание. В обстановке, в какой находилась в то время страна, нарком вооружения иначе поступить не мог и не имел права.
Дмитрий Федорович, обращаясь ко мне, сказал, что основным изготовителем 37-мм пушек Шпитального намечен Ижевск. Однако можно подключить и тульские заводы.
Я ответил, что тульские заводы трогать не надо. Двадцать или сорок пушек это, по сути, одно и то же. Только внимание отвлечем на два завода. Пока в Тулу дойдут металл и кузнечные заготовки, даже если вагоны прицепим к пассажирским поездам, время уйдет. В Ижевске же и металл свой, и оборудование свое. Только места нет.
- Но мне у себя в кабинете производство этих пушек тоже не организовать, заметил нарком. - Надо найти площади в Ижевске!
- Постараемся найти, - ответил я, - помочь надо только стволами. Их лучше прислать с артиллерийского завода, который делает противотанковые пушки. Ни в Ижевске, ни в Туле станков для изготовления стволов такого калибра нет.
- Стволы будут! - заверил нарком.
Все понимали важность задания. Хотя темп стрельбы новой пушки против 23-мм пушек ВЯ уменьшался примерно в 2,5 раза, однако масса снаряда возрастала почти в 3,6 раза. Одного попадания такого снаряда было достаточно, чтобы сбить любой самолет противника. Снаряд Ш-37 уверенно пробивал и верхнюю броневую защиту любого немецкого танка.
В Ижевск вылетела группа специалистов во главе с П. К. Морозенко, заместителем Б. Г. Шпитального. С ними были и наиболее опытные рабочие из конструкторского бюро, которые изготовили первые образцы пушек. В Ижевск отправились нарком и я. Когда мы прибыли на завод, там уже к месту сборки поступали заготовки для различных деталей пушки. Специалисты и рабочие, создававшие новый вид авиационного вооружения, находились на казарменном положении. Всем участвовавшим в изготовлении Ш-37 выдавали усиленное питание. Наиболее крупные детали поставлял станкостроительный цех, который временно сократил изготовление станков. Остальное разместили в цехах режущего инструмента, калибров и приспособлений. Производство винтовок и крупнокалиберных пулеметов не тронули.
