Автомат получился компактным, с откидным металлическим прикладом, удобным в обращении и надежным в бою. Удачное сочетание высоких боевых качеств с малыми габаритами и весом (пистолет-пулемет Судаева был легче ППШ с дисковым магазином на два килограмма, а с секторным - почти на килограмм) позволило ППС занять доминирующее положение в вооружении личного состава танковых и десантных войск. Автомат полюбили разведчики и партизаны. Его производство начали под обстрелом и бомбежками в осажденном Ленинграде. В невиданно короткие сроки рабочие ленинградских заводов наладили массовый выпуск этих пистолетов-пулеметов.
В одном из отзывов с фронта говорилось: "Командиры подразделений и бойцы 131, 48, 124 и 191 сд (стрелковые дивизии. - В. Н.), участвовавшие в операциях с автоматами ППС-43, заявляют, что данный автомат прост в устройстве, разборке, сборке и освоении, магазин легко снаряжаем, надежен и безотказен в работе, всегда готов к немедленному действию".
В другом отзыве в 1944 году утверждалось: "Как личное оружие бойца и офицера в стрелковом подразделении пистолет-пулемет ППС оправдал себя в боевых условиях. Достаточная дальность, кучность стрельбы, удобство в эксплуатации, облегчение веса по сравнению с существующим дают право считать его хорошим автоматическим оружием".
Хочется подчеркнуть, что Алексей Иванович Судаев был человеком необычно трудолюбивым. Мне приходилось встречаться довольно часто с одним из талантливейших конструкторов стрелкового оружия, Михаилом Тимофеевичем Калашниковым, который рассказывал мне об Алексее Ивановиче - с ним он проводил многие недели при испытаниях оружия на полигонах. Известно, что первый образец ППС А. И. Судаев практически сделал своими руками как умелец - слесарь высокой квалификации. На полигоне же он проявлял себя как высокообразованный инженер-конструктор, каковым и являлся. Делился опытом, говорил друзьям и даже конкурентам по созданию нового оружия: "Делайте все проще, не гонитесь за ненужной оригинальностью".
Жаль, очень жаль, что жизнь этого талантливого конструктора оборвалась в тридцатичетырехлетнем возрасте.
Советские оружейники и дальше совершенствовали пистолеты-пулеметы, проектируя все новые и новые системы. А. И. Судаев предложил несколько образцов автоматов. Г. С. Шпагин завершил испытания полностью металлического пистолета-пулемета, который мы опробовали с ним в тире, Успешно работали и другие конструкторы, среди которых хотел бы назвать М. Т. Калашникова, чьи наиболее совершенные автоматы завоевали полную монополию уже после войны.
Однако закончили мы войну в основном с автоматом ППШ. Почему? Ответ прост. Пистолет-пулемет А. И. Судаева был принят на вооружение в 1943 году, а пистолеты-пулеметы Шпагина прочно освоили в производстве и выпускали миллионами штук. Можно ли было остановить их выпуск и перейти на другую продукцию, казалось бы, более прогрессивную? Думаю, что ломать устоявшееся производство, прекращать изготовление полюбившегося и освоенного бойцами и командирами оружия вряд ли в условиях войны было бы правильно. Новые виды стрелкового вооружения шли как дополнение к уже выпускавшемуся в огромных количествах. Это, с моей точки зрения, единственно правильное производственное решение, которое полностью себя оправдало.
Завод в Заволжье, руководимый В. П. Болтушкиным, с кем в молодые годы мы учились в Новгородском техникуме, вырос к концу войны в прекрасное и современное по тому времени предприятие. Он стал одним из основных заводов, снабжавших действующую армию автоматами, которых здесь произвели за годы войны более двух миллионов. Это больше, чем в целом изготовили этого вида вооружения все заводы фашистской Германии.
Автоматы выпускали и многие другие предприятия, среди которых был и Московский автомобильный завод. После эвакуации части автомобильного производства на освободившихся площадях развернули производство вооружения и боеприпасов, прежде всего пистолетов-пулеметов Шпагина. Уже скоро выпуск автоматов поставили на поток. А другой завод наладил изготовление патронных магазинов.
За производством оружия в Москве внимательно следили Государственный Комитет Обороны и Московский городской комитет партии. Когда, например, на автоматы, изготовленные Московским автозаводом, поступили жалобы с фронта, сюда приехал член Политбюро ЦК ВКП(б), председатель Госплана СССР Н. А. Вознесенский. Об этом вспоминает его помощник В. В. Колотов:
"Как-то раз после долгого телефонного разговора со штабом одного из фронтов Вознесенский отправился на Московский автозавод имени Сталина. Директор завода И. А. Лихачев был заметно удивлен неожиданным приездом Вознесенского, но промолчал.
- Есть что-нибудь новенькое, Иван Алексеевич?
- Как не быть, - ответил Лихачев и недоверчиво улыбнулся.
Они пошли в цех, где Лихачев показал Вознесенскому новый метод окраски и сушки автомобилей в специальных камерах, давая пояснения, а сам в то же время выжидательно поглядывал на председателя Госплана: не простое любопытство к техническим новшествам привело того на завод - не то было время.
- А что нового в производстве ППШ? - спросил Вознесенский.
- Там ничего особо нового нет, - ответил Лихачев. - Производство отлажено, поставлено на поток...
- Верю, - сказал Вознесенский. - Стрелковые испытания проходят нормально?
- Вполне...
В помещении, просторном и гулком, где испытывали стрелковые качества пистолета-пулемета системы Шпагина, стоял непрерывный дробный грохот выстрелов, глаза ела устоявшаяся пороховая гарь. Стрельба очередями. Одиночными выстрелами. И - на фронт.
Вознесенский остановился у одного из стендов. Потом прокричал на ухо Лихачеву:
- Нельзя ли провести испытание нескольких автоматов пожестче?
Лихачев подошел к стрелкам и отдал распоряжение. И снова - очереди. И одиночные выстрелы. Очереди. И одиночные. Но вот у одного из стрелков что-то произошло с автоматом.
- В чем дело?
- Непонятно. Не хочет стрелять одиночными, сбивается на очередь.
Вскоре то же самое произошло и с другим автоматом. Потом - с третьим. Лихачев вопросительно взглянул на Вознесенского. Тот сказал.
- Вот-вот. Оно самое...
Когда вышли на свежий воздух, Лихачев спросил:
- Что же вы сразу-то не сказали, Николай Алексеевич?
- Причиной неполадок в автоматической стрельбе могло послужить и неправильное обращение с оружием, не так ли? Признаться, зная вас, я горой стоял за завод перед военным начальством.
- Немедленно соберу конструкторов и технологов, - сказал Лихачев. Причину найдем и устраним.
Буквально через несколько дней Лихачев позвонил Вознесенскому и доложил:
- С ППШ полный порядок. Работает безотказно. Все сделали без остановки конвейера".
Московский автозавод выпустил за годы войны более миллиона пистолетов-пулеметов ППШ. Это была весомая прибавка к тем пяти с лишним миллионам автоматов, что дали фронту другие заводы.
Хочу сказать еще вот о чем. В то тяжелое военное время были и личные вопросы, не связанные прямо с делами заводов. О них почти никогда не пишут. Читаешь книги иных авторов о войне, особенно крупных деятелей, и впечатление такое, что у людей вроде ничего другого и не было - только дела, дела, дела. А разве чужды им были простые человеческие чувства? Об этом стоило бы написать, на мой взгляд, отдельную книгу. О мужестве пишем, а о чем-то другом - нет. А ведь было много такого, с чем приходилось сталкиваться почти ежедневно, принимать те или иные решения, вникать в личную жизнь и руководителей заводов, и простых рабочих, работниц.
В первый период войны, как уже упоминал, я в основном находился в Ижевске. Об этом все знали. И многие рабочие, инженеры и служащие обращались ко мне с различными просьбами личного характера. Кому-то позарез нужно было жилье, другой нуждался в улучшенном питании, третий хотел сменить место работы и т. д. Обычно на первых порах я спрашивал: "Были ли у директора?" Мне, как правило, отвечали: "Были, но вопрос не решается". Чтобы упорядочить дело, я назначил день, когда принимал людей по личным вопросам. Это был обычно четверг. Прием начинал с четырех часов. В первое время в моей приемной собиралось от 100 до 150 человек. Если начать рассказывать о каждом, никакой, конечно, бумаги не хватит. Поэтому позволю себе остановиться лишь на двух-трех эпизодах, как-то уж очень запомнившихся.
