Пробираясь к центру Берлина, мы видели, как под руководством наших бойцов местное население очищало улицы от завалов. В метро еще шла перестрелка. Там, где проезд был открыт, стояли наши регулировщицы, которыми нельзя было не залюбоваться, - подтянутые, с бравым видом, они четко несли свою службу. Пешком мы дошли до бывшей резиденции Гитлера - имперской канцелярии. Некоторое окна в ней еще дымили. Удивились, когда у одного из подъездов увидели грузовик и американских солдат, лопатами бросавших в кузов гитлеровские кресты и медали, валявшиеся повсюду. Зачем они понадобились американцам, не мог додуматься. И откуда взялись тут американские военнослужащие, тоже не знал.

Берлин в начале мая 1945 года - такое увидеть можно раз в жизни. Как-то решили перекусить и, отъехав от разрушенного центра, постучали в небольшой дом. Вышла хозяйка. Один из нас неплохо говорил по-немецки. Попросили разрешения перекусить в ее доме. Все что надо, у нас было с собой. Ели свое. Хозяйка хлопотала, подала посуду, горячий чай и т. д. Закончили трапезу и поехали в другие районы города, которые выглядели примерно одинаково: развалины и завалы. Боец из нашей охраны по дороге мне сказал:

- Товарищ генерал, а ведь хозяйка схитрила, спрятала дочку в кладовку, видимо, боялась, что мы можем сделать что-нибудь плохое.

- Ох, Иван, - засмеялся я, - и все-то ты усмотрел!

Наконец вернулись в штаб 16-й воздушной армии. Нам предложили посмотреть подземный артиллерийский завод в городе Эберсвальде - от Берлина более ста километров. По дороге шло довольно много людей. С велосипедами в руках навстречу показалась группа молоденьких французов - юношей и девушек. Лица радостные. Молодых людей оккупанты привезли из Франции для работы на заводах и в обслугу. Останавливаем машину. Узнав, что мы русские, французы тепло пожимают нам руки, а кто-то, знающий немного русский язык, весело кричит:

- Дружба! Дружба! Дружба!

Встретили еще одну группу - поляков. Опять объятия и приветствия. Дальше стадо коров, голов тридцать. Двое наших бойцов верхом на лошадях погоняют их. Впереди идут разряженные, в красивых шляпах женщины. Оказалось, немки. Спрашиваем солдат:

- Далеко ли едете?

Отвечают:

- В свою часть, до нее еще километров десять.

- А женщины, да еще такие нарядные, вам тоже коров помогают погонять?

- Да нет, это немецкие артистки. Попросились идти с нами, чтобы их кто-нибудь не обидел.

Большое впечатление произвела на нас встреча с югославской молодежью. Юноши и девушки обнимали и целовали нас. Хотя каждый говорил на своем языке, все хорошо понимали друг друга. Югославы даже запели, а потом пустились в пляс. Больше часа мы не могли двигаться дальше - не пускали наши новые друзья. Наконец расстались. Юноши и девушки возвращались в родную Югославию.

С ребятами из Советского Союза повстречались лишь раз, и то с небольшой группой. Узнали, кто откуда, как им жилось. Посидели вместе на лужайке. Они рассказали, что их отправка домой проходит через комендатуру города. Некоторым юношам и девушкам предлагают задержаться с отъездом, конечно по желанию, чтобы помочь в работе. Все-таки наши войска в стране врага, надо за чем-то присмотреть, что-то сделать, а это можно доверить только своим. Многие остались.

В Эберсвальде комендант города, полковник лет пятидесяти, повез нас на артиллерийский завод. На глубине 15-20 метров под землей мы увидели туннели, как в метро. В центре - мрачный зал, по сторонам его установлены станки. Туннели длинные - 200-300 метров, с разветвлениями. Судя по заделам, изготовляли тут противотанковые пушки. Техника производства примитивная. Полезного с точки зрения технологии для нас ничего не было. Чувствовалось, все делали тут впопыхах, наспех. Все упрощали под неквалифицированную рабочую силу.

9 мая поднялась вокруг такая стрельба, что на улицу и выходить было опасно. Били из автоматов, пистолетов, зенитных пушек. Поздно вечером комендант Эберсвальда в честь победы организовал прием. Торжество продолжалось до утра. Утром вернулись в штаб 16-й армии. С генералом С. И. Руденко, к сожалению, встретиться так и не удалось. Заместитель командующего проводил нас на аэродром. На следующий день мы были уже в Москве.

Когда я зашел к наркому, Дмитрий Федорович стоял у окна. Увидел меня, заулыбался.

- Ну что там?

Доложил:

- Пушки в полном порядке, были мелкие неполадки, их устранили.

Видимо, находясь под впечатлением завершения войны. Устинов вдруг сказал:

- А все-таки мы их одолели.

В это время в наркомат приехал Б. Л. Ванников, поздравил нас с победой.

Два наркома вооружения - довоенной и военной поры - сидели друг подле друга и говорили о том, почему мы оказались сильнее.

Борис Львович Ванников оставил после себя воспоминания, частью опубликованные в 1968-1969 годах в журнале "Вопросы истории", где высказал некоторые мысли об истоках нашего военно-технического превосходства над врагом. Он сделал это, на мой взгляд, настолько хорошо, что стоит, видимо, еще раз процитировать его.

"С первых же месяцев войны стала, как никогда ранее, очевидной огромная работа, проделанная в предвоенный период в нашей промышленности вооружения. пишет он. - Это нашло отражение, в частности, в том, что группе руководителей этой промышленности летом 1942 г. было присвоено звание Героев Социалистического Труда.

В связи с подготовкой Указа о награждении И. В. Сталин предложил мне, как бывшему наркому вооружения, дать характеристики директорам лучших орудийных и оружейных заводов. В списке, показанном мне Сталиным, были А. И. Быховский, Л. Р. Гонор, А. С. Елян, а также тогдашний нарком вооружения Д. Ф. Устинов и его заместитель В. Н. Новиков, ранее руководившие крупнейшими предприятиями. Это были люди, под чьим руководством в предвоенный период реконструировались заводы и увеличивались мощности главных предприятий промышленности вооружения, осваивались образцы артиллерийских систем и стрелкового оружия для Красной Армии.

Глубоко ценя их заслуги, известные мне по совместной довоенной работе, я сказал, что, по моему мнению, каждый из них заслужил почетное звание Героя Социалистического Труда. Поскольку же в списке было и мое имя, то я позволил себе заметить, что меня еще рано награждать за работу в Наркомате боеприпасов, куда я был назначен совсем недавно. На это И. В. Сталин ответил:

- Вам присваивается звание Героя Социалистического Труда как оценка вашего руководства промышленностью вооружения,

8 июня 1942 года Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР "за исключительные заслуги перед государством в деле организации производства, освоения новых видов артиллерийского и стрелкового вооружения и умелое руководство заводами..." мне в числе вышеупомянутых товарищей было присвоено звание Героя Социалистического Труда.

Я пишу обо всем этом не из тщеславия, хотя, разумеется, как и многие другие, горжусь высокой наградой. Хочу тем не менее подчеркнуть, что для меня она означала высокую оценку довоенной работы замечательного, самоотверженного и высококвалифицированного коллектива промышленности вооружения, который, кстати сказать, и в дальнейшем, и во время войны, с честью справился с еще более сложными и ответственными задачами..."

Промышленность вооружения, детище индустриализации СССР, к началу Великой Отечественной войны имела прочную материально-техническую базу. Несмотря на отдельные неполадки, она была хорошо подготовлена к войне, как и вся оборонная промышленность. Тот, кто пытается объяснить неудачи в первый период войны неподготовленностью советской промышленности, в том числе оборонной, в которую входила промышленность вооружения, очень далек от истины.

Ко времени нападения фашистской Германии на СССР ее военно-экономическая мощь была значительной, ибо объединяла ресурсы и промышленность многих европейских государств. Советская экономика вступила в единоборство с военной и промышленной машиной, равной которой тогда не было.