Я продолжал идти и отмечал, что с каждым шагом голос Синатры становится всё тише и тише. А потом он и смолк вовсе, завершившись неожиданным шумом маракасов. В душе возникли противоречивые чувства – облегчение и насторожённость. Ибо кто знает, что может означать это затишье. Вполне возможно, что впереди поджидает что-то гораздо опаснее той змеи.
Дойдя до середины коридора, я вдруг услышал чьи-то приближающиеся шаги. Кто-то шёл мне навстречу. У него явно было всего две ноги, не тысяча. Да и воя, какой всегда издавали Потерянные, я не слышал. В голове первым делом проскочила мысль, что это Инглиш. Но показываться ему я не хотел после случившегося. Не сразу. Потому я скрылся в тени одной из колонн – швов между движущимися частями Галереи – и затих.
Шаги приближались, но в какой-то момент остановились. Осторожно выглянув, я увидел человека. Он стоял ко мне почти спиной, разглядывая одну из картин в том конце коридора. Просто парень, на вид - мой ровесник. По виду он немного напоминал рабочего-механика времён эдак Викторианской эпохи. Одет парень был довольно просто – серая куртка, белая рубашка, грубоватые коричневые штаны и жилет. В руках у него был небольшой чемоданчик для ремонтных работ. Светлые волосы были убраны, почти зализаны назад. И... стоп, это ещё что за штука? Рядом с головой парня я увидел подвижное колено, на верху которого крутился глаз. Тот явно был живой, поскольку то и дело глядел по сторонам, кажется, живя своей собственной жизнью. В какой-то момент он резко развернулся, посмотрев в упор на меня. Какой же странный был у этого глаза цвет - рыжевато-жёлтый. Я ни у кого таких не видел. Даже мои собственные не были настолько яркими. А ведь любой, кто смотрел мне в глаза, говорил, что я – та ещё аномалия.
От меня невозможно спрятаться. Так что не пытайся слиться со стеной, а лучше выйди, - раздался сухой голос. А затем незнакомец обернулся.
Ох, чёрт, я и не понял, что меня обнаружили - настолько был заворожён необычным глазом на подвижном колене. Я колебался буквально мгновение. Проверять на практике, можно скрыться от этого типа или нет, не хотелось, хотя инстинкт самосохранения буквально вопил о том, что незнакомец смертельно опасен. Но я в любом случае был по уши в неприятностях, потому вышел из своего сомнительного укрытия, переведя взгляд на лицо парня.
Вряд ли ты и есть та самая Анна, которая является хозяйкой этого места...
Незнакомец осмотрел меня с ног до головы. Бровь его слегка приподнялась, и он заглянул в моё лицо:
Ты не должен здесь быть, - слова прозвучали даже немного с укором, но, не дав мне ответить, странный парень прикрыл глаза, и устало вздохнул. - Ну конечно. Снова этот механизм дал сбой.
Он передёрнул плечами не то с раздражением, не то с усталостью, и прошёл к потускневшей картине, не показывавшей никакого изображения. Именно её он и рассматривал некоторое время назад. Янтарное глазное яблоко, прицепленное к его виску, ни на минуту не переставало сверлить меня взглядом, во всю крутясь на своём подвижном «колене». Я в ответ проводил необычного Механика - так я его про себя прозвал - взглядом и торжествующе хмыкнул.
Ага, так значит это всё же механизм, - я подошёл немного ближе, заглядывая за плечо парня. Он взял в руки мёртвых змей, лежавших на полу недалеко от потухшего холста, прощупывая их, а затем, отложив в сторону, начал возиться с рамой. - И его действие разделено на фазы, начинающиеся и заканчивающиеся в определённое время, - я сам не заметил, как понизил голос до полушёпота.
В ответ Механик только кивнул и, наконец, снял картину со своего места. Мне открылась уже знакомая «изнанка» этого мирка-Галереи. Правда, нити, что были прикреплены к задней стороне картины, были совсем слабые и тусклые – похожие на тончайшую паутину. Когда незнакомец взял их в руки, я сначала даже подумал, что они оборвутся не то, что от его рук – от малейшего дыхания. Видимо, мой неожиданный собеседник думал также – он нахмурился:
Совсем испортились. Нужна замена, - разочарованно проговорил он и уверенным движением дёрнул нити на себя, вырывая их из картины. Холст судорожно вздрогнул и окончательно потух, будто его выдернули из розетки. Я же осмелился вновь подать голос:
Если я не ошибаюсь, то эти нити – ключевой элемент механизма, - и, дождавшись ещё одного кивка, продолжил, скрестив руки на груди. - Но откуда они?
Это было даже слишком очевидно. Если все эти миры поддерживались чужой жизненной энергией и страхом, то, конечно же, эти нити тоже были сплетены именно из этой сверхъестественной материи. Механик вновь посмотрел на меня тем же тусклым, ничего не выражающим взглядом, и заговорил:
Нити – основной элемент этого механизма - это души. Точнее, энергия из них, - он свернул две нити-паутинки в клубок и спрятал в карман жилета. - Именно она заставляет всё вокруг двигаться.
Практично, - сухо хмыкнул я. Но внутренне содрогнулся. Значит, все эти мерцающие ниточки – чьи-то души? Сколько же народу погубила эта Тварь?
Да, с какой-то стороны, но только КПД ничтожно мал, и ресурса вечно не хватает, - Механик продолжал неотрывно смотреть куда-то между моих ключиц. - Например, я не знаю, где найти замену этому участку.
Я растерянно приподнял бровь, а он в ответ слегка ухмыльнулся:
Впрочем, кажется, я нашёл идеальную деталь.
Всё внутри меня похолодело от этой ухмылки на чужом лице. Хотя… чужом ли? Чем больше я смотрел на этого Механика, тем явственнее понимал, что не раз его видел. До этого момента мне было неясно, где, но сейчас по спине моей пробежался холодок, когда я вспомнил.
Я невольно отшатнулся от парня как от призрака:
Ты…
Именно это лицо я каждый день наблюдал в зеркале, когда чистил зубы. Это был я сам, только почему-то тусклый. Похожий на мертвеца, каким был Джейк.
Долго думал, - снисходительно проговорило это искажённое отражение меня самого, пока я медленно пятился назад, не решаясь поворачиваться к Механику – себе самому – спиной. - Может, и правда стоит взять твою нить за нерасторопность?
И прежде, чем я хоть что-то успел предпринять, он поднял руку и протянул её в моём направлении. Я хотел рвануть в сторону, но мою грудь пронзила острая боль, и я захрипел, схватившись за солнечное сплетение. И не мог больше двинуться. Да и не только это – даже мои лёгкие были парализованы, и я не мог сделать и малейшего вдоха, замерев как живая статуя. В следующее мгновение я увидел, как из моей груди прямо к ладони моего допельгангера протянулась ярко-малиновая нить, сияющая изнутри. И если те нити, которые Механик вытянул из картины, были похожи на тонкую паутину, то моя нить напоминала, скорее, провод средней толщины. Что-то внутри судорожно запаниковало, зная, что эта нить – и есть моя жизнь. И если мой двойник дёрнет ещё хоть чуть-чуть сильнее…
Красиво, не правда ли? – всё тем же ровным, но теперь немного насмешливым тоном поинтересовался кто-то, по ошибке обладающий моим лицом. - Столько энергии.
Мы пересеклись взглядом, и на мгновение я заметил в тусклых светлых глазах любопытство. Ему было любопытно – что бы случилось с ним самим, если бы его жизнь так просто схватили в пригоршню? Что бы он чувствовал, осознавая, что его дыхание и существование не только тела, но и души может прерваться в любую секунду по чужой воле? Янтарный глаз на его виске дёргался в панике. Он боялся. Страх и любопытство, которые были мне так хорошо знакомы – которые овладевали мной каждый раз, когда я создавал какую-то новую программу или пытался управлять моими друзьями через уговоры и провокации. Я смотрел на самого себя в кривое зеркало. И отказывался верить, что мои друзья видят меня именно таким – почти бесчувственным человеком-машиной, который одним жестом может вытянуть из них душу – их эмоции, мысли, чувства.
Механик – идеальный манипулятор. Идеальный кукловод. И он жил внутри меня. Всё это время. И я впервые понял, что именно так ненавидел в себе. И настолько привык ненавидеть, что не осознавал этого чувства. Я ненавидел именно эту – откровенно мудацкую - сторону себя. Бесчувственную и расчётливую. Использующую других ради своей цели.
