Если не трудно, - почти неслышно сказал я. - Общество такого призрака, как ты, мне намного приятнее компании образов, порождаемых моей больной фантазией.

Джейк понимающе улыбнулся и присел у стены напротив кровати.

В таком случае я буду здесь всю ночь.

Я вновь мысленно сказал ему спасибо. А внешне повернулся лицом к гипсокартонной стене, негромко заворчав:

Нашёл себе сиделку, чёрт меня дери.

Сказав это, я облегчённо вздохнул. Зная, что в комнате я не один, я с удовольствием прислушивался к тишине, прижимая к себе Кэла. Признаться, той ночью я впервые уснул, не терзаемый никакими предчувствиями и страхами, несмотря на всё пережитое. И мне даже приснилось что-то, пусть я и не запомнил тот сон.

Джейк в данном случае вспоминает о миссис Лоррейн Уоррен (полное имя - Лоррейн Рита Уоррен, род. 31 января 1927 года), жене Эдварда Уоррена. Чета Уорренов была довольно известными в 50-70-е годы исследователями паранормальных явлений. Сама Лоррейн же была ясновидящей. Более подробная справка будет дана позже.

** Morsus conscientiae (лат.) - угрызение совести.

========== VIII. Alea iacta est ==========

Чувство полного отчаянья не покидало меня. Мне казалось, что оно вытекает из меня как поток и заполняет собой всё липкое и тягучее пространство вокруг. Я висел в невесомости и бессмысленно пялился в черноту перед собой, до краёв наполненный этим чувством. Я не мог двинуть ни рукой, ни ногой, не мог выдавить из себя ни слова – только висел обездвиженный и пропускал через себя как воду ужасные, разъедающие меня изнутри чувства. Мне было страшно. Мне было больно и одиноко. И я понимал, что я потерял что-то очень важное. Очень важное и дорогое. Брата.

*

Ночь с 14 на 15 декабря 2012 года. День пятьдесят второй.

Я проснулся липкий от пота. Резко открыл глаза и поднялся в сидячее положение. В комнате было темно. Часы показывали, что сейчас за окном глубокая ночь. Судорожно вдохнув, я прижался ухом к гипсокартонной стене и затаил дыхание, вслушиваясь в шорохи на той стороне. Только прикрыв глаза и сосредоточившись, я услышал тихое посапывание братца. И тотчас расслабился, обессиленно рухнув обратно на кровать.

Сны про смерть Дейва приходили ко мне с жестокой регулярностью. И мне это очень не нравилось. За эти четыре дня я каждый вечер запирался в своей комнате и играл с Бейзил в гляделки, стараясь вспомнить то состояние ярости, которое меня посетило после появления «кошки» на моей кровати. К слову, рисунок с этой тварью я демонстративно сжёг на глазах у куклы, показывая, насколько я серьёзен. Но испугал этим я, что забавно, не её, а Джейка.

Как я ни старался, я не мог довести себя вновь до того состояния, которое испытывал – я был поразительно спокоен и сосредоточен. И хоть обычно при полном спокойствии я могу бесстрастно принимать решения и действовать молниеносно, то теперь это играло на руку кукле – она тормозила меня. Я буквально чувствовал нити, удерживавшие мою руку. Слышал скрип шарниров за спиной. Но этой чертовщиной меня было уже не напугать. Она только раздражала. И тогда Бейзил выбрала другую тактику – она насылала на меня сны про смерть моего младшего брата. Будто угрожала, что убьёт его, стоит мне только пальцем её тронуть. Меня начинала бесить эта подвешенность в воздухе.

И вот теперь, после уже третьего или четвёртого сна на эту тему, я решил, что пора, наконец, заканчивать этот балаган. Отец приедет к нам на это Рождество, и до этого момента я должен справиться с этой тварюгой, чтобы ничего не портило нам праздник - один из тех редких моментов, когда мы собирались всей семьёй за одним столом. И я твёрдо решил, что это Рождество ничем не будет отличаться от предыдущих. В том числе и количеством человек, уплетающих рождественский пудинг, приготовленный этой стервой Кейт. Нас должно быть трое. И не меньше.

Утерев рукой взмокшее после напряжённого сна лицо, я поднялся с кровати и выпрямился. И почти сразу же кожей почувствовал пристальный взгляд серых глаз.

Наблюдаешь, да? – шёпотом спросил я, глядя на беловолосую куклу.

Та сидела на моём ноутбуке и внимательно смотрела на меня. Теперь-то я отчётливо чувствовал весь негатив и голод, который волнами шёл от твари, смотревшей на меня через стеклянные серые глаза. Они глядели вопрошающе, будто интересовались, с каких это пор она не имела права смотреть на меня.

Я с рыком выдохнул и утёр лицо краем футболки. Свет включать я был не намерен – на него бы как мотылёк прилетел Инглиш – в последнее время призрак посчитал своим долгом коротать вместе со мной бессонные ночи. И хоть я был благодарен ему за это, сейчас я не хотел, чтобы мой паранормальный помощник ошивался поблизости. С Бейзил я должен справиться сам.

Я снова осмотрел куклу с ног до головы. Она была всё в том же платье – зелёном, которое потом становилось чёрным и покоцанным, будто обгоревшим на концах.

«Обгоревшим…»

Так вот что имел в виду Джейк, когда говорил, что это платье – камень в его огород. Стерва, - я опустился за стол и оказался пугающе близко к сероглазой кукле. Если бы она могла двигаться, то она бы с лёгкостью дотянулась своей ручкой до моего носа. - То, что ты ранила Лилит – предупреждение, да? Ты ведь слышала, как я говорил, что это - любимая кукла Дейва из всей моей коллекции. Единственная, которую он не боялся. А платье зелёное, как глаза Инглиша, но будто пережившее пожар – это напоминание призраку о том, как ты с ним расправилась в своё время?

Бейзил спокойно глядела на меня. В ночных тенях я даже увидел ухмылку на обычно неулыбчивом лице куклы. И ей было там место – эта гадина смеялась надо мной. Думала, что я умру и исчезну, как и все остальные её жертвы. Она была уверена в этом.

Самодовольная, мерзкая тварь, - прошипел я. Руки мои сжались в кулаки, и я почувствовал, как ногти впились в кожу – так сильно я их сжал. Меня начинало трясти. - Думаешь, что мы все – твои игрушки? Мучаешь нас как ребёнок, который ловит насекомое и отрывает ему по одной лапке. Хватит играть со мной – я не такой идиот, каким ты меня считаешь. Хочешь драться – дерись. А не сиди в центре своей паутины, трусливая паскуда!

В серых глазах мелькнула злоба. Она начала угрожать мне в ответ – я снова услышал негромкий шум шарниров за спиной. Я на это только хмыкнул.

Это всё, на что ты способна?

Кукла снова начала ухмыляться. И в этот момент я понял – она просто меня жалеет. Ей нравится играть со мной медленно, а не бить в полную силу. Потому что я – забавный.

Забавный…

Во мне вспыхнула какая-то искра, которую до этого никто никогда не зажигал. И искра эта мгновенно вызвала цепную реакцию. Ярость, страх, раздражение и огромное желание, наконец, прекратить череду этих мучений соединились в одну огромную волну, которая накрыла меня с головой. Я почувствовал прилив таких сил и эмоций, что они зашкаливали внутри меня и просились наружу. И я понял, что если сию минуту их не выплесну, то просто взорвусь.

Эта кукла. Эта жестокая, мерзкая тварюга ни за что и никогда не победит меня. Не контролируя себя, я вскочил.

А я с тобой играть больше не намерен!

Собственный голос звенел в ушах. В глазах потемнело. Я схватил куклу за волосы и со всей силы, если не ещё сильнее, зашвырнул её в дальнюю стену. Стоило мне услышать звон керамики, как ярость тотчас спала.

И тут я услышал смех. Холодный и негромкий. Смеялось всё вокруг меня. Смеялось злобно и заливисто, как смеются над жертвой, попавшей в капкан и уже не способной выбраться.

ЗАМОЛЧИ! – рявкнул я и испугался своего голоса. Повисла тишина.

Я сделал шаг назад и опустил взгляд на разбитую куклу, лежавшую в другом конце комнаты. Меня начала переполнять тревога. Дыхание быстрое и судорожное рвало лёгкие, а сердце стучало где-то у глотки.

«Что я натворил…»

Разбитая кукла лежала в неестественной позе и неотрывно смотрела на меня стеклянными глазами. Её лицо и плечи были покрыты трещинами, а шея была безвозвратно сломана. Голова марионетки держалась только на резинке. В какой-то момент мне почудилось, что сейчас эта нечисть дёрнется и медленно поднимется. А потом начнёт подходить ко мне, придерживая голову одной рукой, чтобы та не упала окончательно. На нарисованных губах я вновь видел ухмылку. Ну вот я и попался…