========== РЕШЕНИЕ ПЕРВОЕ: ГДЕ. ==========

В процессе написания оридж подвергся корректировке с самого начала! То есть я его переписал практически с нуля. И теперь начинаю выкладку заново. Вы уж не серчайте.

***

Сессия не задалась с самого начала. Философия оказалась тем камнем преткновения, о который споткнулось моё спокойствие. Но «трояк» в зачётку я всё-таки выдрал… И началось. Что ни зачёт – придирка, что ни экзамен – завал. К концу сессионной недели внутри выросло и окрепло убеждение, что против меня преподаватели составили настоящий заговор. Но я не сдался! В общем, когда в последний день удалось почти без нареканий сдать латынь, я вышел на крыльцо гуманитарного института нашего университета с гордо поднятой головой… Ну, или с дыбом поднятыми волосами, что будет вернее. Тилище, дождавшийся меня на свежем воздухе, сочувственно спросил, бережно пригладив свою колорированную в чёрное чёлку:

- Насчёт практики думал?

Во мне проснулся зверь с жаждой загрызть этого «птыца обломинго». Я простонал, привалившись к колонне на входе в здание:

- Да, чтоб тебя!

- А я что? – деланно испугался Тиль, - я ничего, другие вон чего – и то ничего, а я как что, так сразу – вон что…

- Ну её, эту практику, - проворчал я. – Какие планы на вечер?

- В клубешник! – бодро крикнул мой субтильный однокурсник и старый друг. – Тусить не перетусить!

Тиль вообще олицетворял собой знаменитый типаж «жизнерадостного рахита». При его тонкости, даже изящности, и почти девчачьей смазливости, помноженной на яркие модные одёжки и эмо-чёлку, что вкупе с именем делало его неотразимым для многих девушек, это чудо обладало непомерным зарядом активности и жажды деятельности. Рядом с ним я чувствовал себя айсбергом, тормознутым и медлительным. Кто-то с нашего курса запустил даже обидный слоган: «Наши слон и моська»… Вот ни разу же! Тиль не моська, да и я не толстокожее лопоухое тумбо-юмбо. Найдём творца, порвём и затопчем.

Сегодня Тиль сразил весь институт ярко-зелёной рубашкой модного стиля а-ля «павлин на выгуле», насыщенного цвета красными джинсами почти в обтяжку и ядовито-жёлтыми мокасинами. Тёмно-серые оттенки моей одежды совершенно не сочетались с этим попугаем, но когда нас подобное волновало. Я наконец-то поверил, что мучения закончились, и ближайшие два месяца нам предстоит блаженное ничегонеделание. Кстати, насчёт практики… Мысль, посетившая меня под лучами вечернего солнца, явно отразилась в моих глазах, на что Тиль настороженно спросил:

- Чего задумал?

- А кто сказал, что за фольклором надо ехать в деревню? – многозначительно выдал я.

- Скажешь тоже, - Тиль пожал плечами. – Я вообще никуда не поеду. Надёргаю из старых книг пословиц и песенок, сваяю работу и сдам. Все так делают.

- А мы не все, - сказал я, задумчиво глядя на друга, - мы уникальны. Как тебе идея? Напишем про современный арго молодёжи, собирающейся в ночных клубах… Это тоже фольклор.

- Ты спятил, - заулыбался Тиль, - но мне нра-а-а-а-авится.

Взгляд его искрящихся серо-зелёных глаз затуманился. Он явно уже придумывал: что, кто, где и почём. Да, мало кто знает, что в нашем дуэте основной генератор идей всё-таки я, а Тиль – успешный исполнитель. Но на фоне его шедеврального исполнения как-то теряется моё подзуживание. И слава богу, как говорят старушки.

Мы с Тилем учились на филфаке Института Русского Языка и Литературы нашего городского Госуниверситета. И сейчас, к завершению второго курса, препода настоятельно намекнули на необходимость предоставить осенью практическую работу по родному деревенскому фольклору. Но месяц назад на одной из лекций по истории литературы мы всей группой обсуждали с деканом факультета, дававшей нам этот предмет, разновидности фольклорных направлений. Вот тут-то и выяснилось, что под звучным словом «фольклор» можно понимать что угодно, только бы существовало сообщество, замкнутое местностью или временными рамками, народной самобытностью или профессиональной сферой. Так что мысль о практике «а-ля клубель» оказалась очень даже ничего.

Пока я так раздумывал под ехидным взглядом Тиля, из дверей института высыпали последние студенты, сдавшие какие-то предметы. Подчиняясь стадному инстинкту, мы потащились в толпе к ближайшей остановке, обсуждая, какие именно городские клубы стоит посетить с целью «попрактиковаться». В искусстве соединения приятного с полезным нам не было равных на курсе. Так мы и ввалились в автобус, перебирая громкие названия.

- А чем тебя «Алабама» не устраивает?

- Жрать пиво и крутить хвосты нарисованным быкам? – скривился Тиль. – Не шарман, однако.

- Тогда что скажешь про «Тринити»? – с сомнением спросил я.

- Ну-у-у, - Тиль на миг задумался, - относительно терпимо. Там бывает колоритная публика…

Он, будучи завсегдатаем чуть ли не каждой забегаловки и посиделовки в родном городе, вполне мог себе позволить крутить носом. Так что его «относительно» многого стоило. Пока мы с Тилем молчали, взвешивая шансы найти хороший материал, парнишка наших лет, с интересом слушавший дебаты про клубы, подкрался поближе по салону и спросил:

- А вы ищете, где отдохнуть?

Я смерил его взглядом усталого созерцателя, собираясь вежливо послать в далёкое эротическое путешествие, но Тиль успел раньше:

- Да вот, думаем, где публика поприличнее и поярче. Чтобы без комплексов.

- Так в «Параграф» сходите, - парень улыбнулся, сверкнув ухоженными зубами. Он вообще был весь какой-то очень уж холёный. Память услужливо вывела на оперативный простор инфу про названный клуб. Оба-на! Я нахмурился и проворчал:

- Ты куда это нас заманиваешь?

- Да ладно вам! – усмехнулся внезапный собеседник. – Зато там точно ни у кого комплексов нет. Нормальных, по крайней мере.

- А что, - выдал Тиль, - нормально. Туда-то нам и надо.

- Ты ваще с головой дружишь? – остолбенел я. – Это же клуб, где собираются эти… Ну, которые голубые.

- А ты представь, какой материал там можно собрать, - расплылся во все тридцать два Тиль. – Социум в социуме! Какая тема!

- Зато посмотрите на выступление! – подхватил чернявый идеолог похода в гей-клуб. Я присмотрелся к нему уже внимательнее. Стройный, спортивный, весь такой «куда бы деться». И спросил:

- Твоё, что ли?

- Ага, - нагло согласился парнишка.

- А ты силён, - уважительно покачал головой я. – На такие темы разговариваешь с незнакомыми людьми.

- Я разбираюсь в людях, - парень почему-то немного нервно оправил на себе серую футболку-поло, рельефно сидевшую на его торсе, и переступил с ноги на ногу, подвиснув на поручне для стоящих пассажиров. Автобус качнулся на очередном повороте. На ногах у парня необъятно парили нежно-бежевые бриджи, а на босых ступнях красовались синие сланцы с липучками. Тёмные волосы внезапного попутчика были старательно приглажены и несли на себе следы геля, но именно следы – по-любому весь день парень провёл в суете и движении. Мы с Тилем переглянулись, и мой челкастый друг снизошёл до согласия:

- Уговорил, красноречивый. На тебя точно придём. Когда выступаешь?

- Сегодня, - смущение всё-таки настигло нового знакомого, - а потом послезавтра. Через день пока.

- И как? – поинтересовался я. – Самому-то хоть нравится?

- Нормально.

- Как зовут-то? Я Тиль, - мой друг проявил отчаянную любезность, отчего я даже подвис. Он вообще-то никогда до этого первым не представлялся. Звучным всё-таки именем его наградили родители, оба поклонники «Тиля Уленшпигеля».

- Здоровское имя, - оценил новый знакомый. – А меня зовут Кристиан, можно Крис.

- Куда я попал?! – горестно выдохнул я. – Где уж мне в ваших высоких сферах с простым именем Васька…

- Да уж, - с кислой миной задрал нос Тилище, - моветон общаться с таким простым обывателем.

- А шнобель дышать не мешает? – тут же поинтересовался я.

- Нос – это очень странный предмет, - ответил Тиль, - вроде он есть, вдарил в тык – носа нет.

- Ну, так что? – спросил я. – Идём смотреть сегодня это юное дарование?