- Ну уж нет! – возмутился я. – На линолеуме скользко-с…

- Я жду, - в голосе моего бывшего любовника скользнул металл. И вот это мне не понравилось на самом деле. Пришлось отбросить дурь и ответить:

- Вам не кажется, что это не ваше дело, Егор Анатольевич?

- Хм, - Баринцев прищурился, а затем резко вскочил и рявкнул:

- Позор! Всем выйти из позы!

Я похлопал глазами, пытаясь поймать челюсть. А врач спокойно сказал, возвращаясь в кресло:

- С этим мальчишкой не всё так просто, Тимур. Ответь мне, что тебе от него надо?

- Я нужен ему, он нужен мне, - не стал кривить душой Тимур Гиляров, бывший боксёр и настоящий гей, то бишь я. Анатольевич покачал головой:

- Впервые слышу от тебя такое, мальчик мой. Не поверишь, удивил.

Оставалось только полностью с ним согласиться. Ну кто мог ожидать, что гуляка и любитель распустить кулаки в моём лице так прикипит к чуду по имени Иннокентий. Я пожал плечами. На лице Баринцева ожили желваки. В этот самый миг дверь кабинета распахнулась и к нам вплыла «блонди» Леська с подносом наперевес, на котором дымились ароматом две чашки крепко заваренного молотого кофе с миндалём. Егор с искренним удивлением глянул на секретаршу, а та демонстративно поставила чашки перед ним и передо мной, и сказала:

- Пить кофе одному, когда у вас посетитель, невежливо и некультурно, Егор Анатольевич.

И выплыла, осчастливив наши взоры идеально отработанной походкой светской дивы. Главврач лишь снова покачал головой:

- Мда. Ладно уж, пей кофе и помалкивай. Скоро подъедут родители Семибратова. Поприсутствуешь. Разговор у меня с ними будет серьёзный. И он касается в том числе и тебя, Гиляров. Так что сиди и не отсвечивай.

Минуты через три, когда я уже почти дохлебал обалденный кофе, секретарша доложила по коммуникатору:

- Они приехали, Егор Анатольевич.

- Пусть заходят, - ответил в аппарат главврач. И дверь снова распахнулась, пропуская в кабинет битого жизнью лысеющего мужичка в мятом сером костюме и худенькую опрятную черноволосую женщину в джинсовом платье-сарафане. Оба гостя сразу напомнили Кешку. Всё-таки он очень похож на своих родителей. Баринцев встал с кресла, приветствуя гостей:

- Проходите, проходите. Здравствуйте, Елена Александровна. Доброе утро, Борис Михайлович.

Одну руку галантно целует, вторую крепко пожимает. Вот умеет же, гад больничный. Мне аж завидно стало. Дождавшись, пока гости устроятся в гостевых креслах, Егор махнул рукой в мою сторону и скучающим голосом представил:

- Знакомьтесь. Тимур Гиляров. Тот самый санитар.

Две пары серых глаз внимательно уставились на меня. Стало так неуютно, что я едва удержался от того, чтобы поёжиться. Так обычно смотрят учёные через микроскоп. Наверное. Женщина чуть склонила голову со словами:

- Очень приятно.

- Вы из какой кавказской республики? – в лоб спросил кешкин отец.

- Я русский в пятом поколении, - вежливо ответить сил хватило. Но лучше бы ему не продолжать в таком духе, решил про себя я. Кто он такой, чтобы решать за меня что-то такое, типа «где, когда и с кем». Семибратов-старший хмыкнул и его взгляд чуть потеплел. А я задался вопросом: «Что же такое произошло за те сутки, что меня не было?» Ох, чуяло моё сердце, надо было остаться на третью подряд смену. А Егор деловито перехватил разговор:

- Вчера комиссия приняла решение перевести вашего сына на общий режим и назначила ему восстановительные процедуры, несколько видов терапий и обязательные физические упражнения. Лечение пока на три дня. А вот упражнения минимум на месяц, каждый день утром и вечером. Думаю, с этим в нашей клинике проблем не будет. Но вы сами вчера слышали от Иннокентия его условие. Как и я.

Всё страньше и страньше, как говорила Алиса Преследовательница Белых Кроликов. И чего там учудил Кешка? Я чуть подался вперёд, заинтересованно глядя на Баринцева. Анатольевич продолжил, выдержав хилую театральную паузу:

- Так вот. Это и есть Тимур Гиляров, на кандидатуре которого настаивает Иннокентий. И знаете, я как-то не хочу, чтобы мои сотрудники щеголяли фингалами.

Последняя фраза заставила меня напрячься. С чего это он решил, что я буду всех тут шлифовать на предмет «не замай»? Следующие слова доктора прояснили ситуацию:

- Почему-то я подозреваю, что у Иннокентия хватит сил выполнить свою угрозу. Как он там сказал? Дам в глаз любому, кто придёт вместо Тимура, кажется?

У меня на сердце пушисто потеплело… Мой спящий красавец показал зубки. А парень-то со стержнем. Ну, так не зря же он мне понравился! И тут Егор выдал совершенно неожиданные слова:

- И вот теперь перед нами стоит задача. Как вы думаете, Тимур согласится тратить своё личное время, которого у него и без того совсем немного, на то, чтобы ухаживать за вашим сыном? Тимур, - взгляд Анатольевича бросил в меня пару глубоко спрятанных смешинок, - как вы относитесь к тому, чтобы побыть сиделкой? Три дня в стенах нашего уютного заведения и до конца назначенного месяца у Семибратовых на дому?

Я погрузился в тяжкие раздумья, хотя на самом деле хотелось вопить «ура», прыгать, махать руками и просто радоваться до одури в голове… И не только там. Поймав себя на этой мысли, я закашлялся. Семибратовы поняли это по-своему. Елена Александровна торопливо сказала, нервно сцепив руки на коленях:

- Вы не думайте, мы заплатим, сколько вы скажете. Ведь это вы столько сделали для возвращения сына.

О, господи… Я почувствовал, как кровь прилила к щекам. Анатольевич поймал мой многообещающий мрачный взгляд и невозмутимо вскинул брови, словно говоря: «И чего ты тупишь?» Борис Михайлович заметил наши переглядки и сказал:

- Да, Тимур… Простите, не знаю как по отчеству… Ваш начальник рассказал нам, сколько усилий вы приложили для того, чтобы наш сын очнулся. Так что мы вовсе не против того, чтобы вы продолжали заниматься с нашим сыном. Тем более, вы сами спортсмен, и у вас есть нужный опыт. Иннокентий очень настаивал вчера именно на вашей кандидатуре.

Серьёзность происходящего, наконец, дошла до моего сознания. И нарисовавшаяся картина тут же насторожила огромной проблемой. С одной стороны, мы будем рядом, постоянно, день и ночь. У меня будет столько возможностей пригладить ерошистость Кешки, доказать ему, что я абсолютно серьёзен в своих намерениях. А вот с другой стороны… Ой, бли-и-и-ин… Его родители будут всё время рядом. Я же буду как на тонком льду. Один неосторожный шаг… Может, ну их, эти тренировки? Целее с Кешкой будем. Видя, что я серьёзно задумался, Баринцев спровадил Семибратовых в палату к сыну, а сам уселся рядом со мной на топчан и спросил:

- Потому я и спрашивал, что тебе от него надо. Но, раз ты так задумался… Гиляров, я тебя не узнаю. Неужели ты действительно думаешь о последствиях?

- Иди в жопу, - мрачно ответил я.

- Предпочитаю ходить на другое место, - усмехнулся Егор, - Не тупи, Тим. Ты мне дорог, сам знаешь. И я вижу, что Кешка для тебя не просто «пунктик на переспать». Ведь так?

- Ты прав, - я вздохнул, - Не хочу ему проблем.

- Любовь ты называешь проблемой? – Анатольевич всплеснул руками, - Вот же кретин!

Его слова обрушились на меня своей простотой. А ведь он прав. За эти месяцы я влюбился, как юнец. И в кого? В мозгляка-психа, самого замечательного на свете. В мальчишку, которому не то, чтобы неприятен, но и восторгов у которого не вызываю. В самого классного Кешку на свете. Да какого чёрта! Живём лишь раз, и раз этот должен быть не один раз, а столько, сколько даст судьба… Я улыбнулся своим мыслям. А Баринцев заулыбался в ответ:

- Другое дело! Так что не отвертишься, Гиляров. Тем более у меня для тебя будет задание. Ты ведь помнишь царапину у него на щеке после той ночи, когда второй раз его успокаивал? Мы тут предположили, что это, возможно, результат того, что он сам себе расцарапал лицо. Ты присмотрись внимательно. Если это маниакально-депрессивный синдром, то потребуется особое лечение. Может, даже придётся его вернуть потом к нам в стационар. Такими вещами не шутят, Тим. А ты у нас опытный работник, всякое видел. Думаю, не ошибёшься, если что.