– В саду моего хозяина роз не счесть, – сказал он, и девушка исчезла.

Появилась третья девушка и предложила ему золотой гребешок.

– Позволь расчесать твои волосы, пастушок, – молвила она.

Как только подошла к нему девушка, выдернул Яначек из тульи ежевичный прут и связал ей руки крепко-накрепко. Знал юноша – потеряет Ежинка колдовскую силу, если коснётся её ежевичный прутик.

– Спасите, сестрицы! – вскричала девушка.

Примчались ей на помощь две сестрицы, но Яначек и их связал, и побежал домой за стариком.

Вернулись они вместе, и видят – рвутся из пут Ежинки, но понапрасну.

– А ну, где глаза хозяина, признавайтесь! – потребовал Яначек.

– Я покажу, – сказала старшая сестра.

Пошли они вдоль берега реки к пещере, где хранили Ежинки украденные глаза. Каких только глаз здесь не было! Ежинка вытянула первую попавшуюся пару из груды и протянула старику.

Примерил глаза старик и чуть не задохнулся от ужаса.

– Я вижу кроны деревьев, мотыльков и летучих мышей! – воскликнул он. – Это не мои глаза, это глаза совы! Забери их!

Схватил Яначек Ежинку и бросил её в реку.

Пришла очередь средней сестры выбирать глаза. Примерил их старик и затрясся от страха.

– Я вижу тёмные кущи, оскаленные зубы и языки, обагрённые кровью! Это не мои глаза, это глаза волка! Забери их!

Схватил Яначек вторую Ежинку и бросил в реку.

Пришла очередь третьей девушки. Примерил старик глаза и задрожал от отвращения.

– Вижу мутную воду, змееподобные водоросли и серебряные плавники! Это не мои глаза, это глаза рыбы!

Упала на колени третья Ежинка, взмолилась:

– Яначек, позволь ещё поискать!

Примерил старик другую пару глаз и улыбнулся.

– Ну вот, теперь я вижу холм с козами и верного друга Яначека, – сказал он. – Как я соскучился по своим глазам!

Яначек развязал Ежинку и вернулся со стариком домой. Жили они вместе долго и счастливо!

Жили-были купец и жена его купчиха. И была у них единственная дочь Василиса. Едва девочке исполнилось восемь лет, матушка её занедужила. Умирая, призвала она к себе дочь, достала из-под подушки деревянную куколку, отдала Василисе и сказала:

– Береги эту куколку и никому не показывай. Коль приключится какое злосчастье и потребуется тебе совет, покорми куколку, поведай ей о своих печалях, она и расскажет, чем горю помочь.

Поцеловала купчиха дочку, благословила, а через несколько дней померла.

Шло время. Купец присмотрел себе вдову с двумя дочерьми да и женился на ней.

– Надеюсь, душа моя, она станет тебе второй матерью, – сказал он Василисе.

Но оплошал недальновидный купец, взял в дом женщину злобную и расчётливую, ибо позарилась вдова на его богатства и лишь потому вышла за него замуж. Невзлюбила мачеха Василису, слишком уж прекрасна была девушка. Изнуряла она Василису работой, в любую погоду выгоняла во двор, надеясь, что почернеет та от солнца да задубеет от ветра.

Безропотно переносила все тяготы бедная девушка, но вот однажды вспомнила она про куколку, что подарила ей матушка. Покормила она куколку крошками хлеба, и распахнула куколка свои глаза – сияющие, как звёзды в ночном небе.

– Сживает меня мачеха со света, – пожаловалась Василиса. – Как мне быть?

– Не печалься, иди почивать, – ответила куколка. – Утро вечера мудренее.

С того самого дня стала куколка во всём помогать Василисе.

Вот отправился купец на долгое время по торговым делам в далёкие страны. Не успел он уехать, как мачеха продала избу и перебралась с дочерьми и падчерицей подальше от людей, в дом на опушке дремучего леса. Как ни кручинилась Василиса, а не забывала потчевать куколку. Выслушает та про все обиды девушки да утешит её.

А в том лесу, на поляне, в избушке на курьих ножках жила колдунья по прозванию Баба-яга. Любого, кто осмеливался приблизиться к избушке, Баба-яга хватала и съедала. И вот повадилась мачеха посылать Василису каждый день в лес: то орехов насобирать, то ягод принести. Надеялась злая женщина, что схватит колдунья девушку, да и сгинет та без следа. Но всякий раз невредимой возвращалась домой Василиса: оберегала её куколка, учила, как набрать полную корзинку ягод и не угодить Бабе-яге на обед. И всякий раз мачеха злилась пуще прежнего.

Думала мачеха, думала, да и придумала, как ей погубить ненавистную падчерицу. Как-то вечером погасила она огонь в очаге и запричитала:

– Ой, огонь потух в доме. Как же нам зажечь свечу? Ступай-ка ты, Василиса, в лес, к Бабе-яге да попроси у неё огня.

Задрожала Василиса от страха, как осиновый лист, но мачеха ничего не хотела слушать и вытолкала её за дверь.

Одна-одинёшенька осталась девушка в непроглядной тьме. Достала она из кармана куколку и угостила её ягодами.

– Ничего не бойся, Василиса, – воскликнула она. – Делай, как тебе велено. Пока я с тобой, страшиться тебе нечего.

Расхрабрилась Василиса и отправилась к Бабе-яге. Опустилась ночь, лес ожил и наполнился тенями. Вдруг проскакал мимо девушки всадник: весь в белом, на белом скакуне. Глядь, а уж и светать начало…

Не кончается лес, всё дальше и дальше идёт Василиса. Вдруг проскакал мимо неё второй всадник: весь в алом, на алом скакуне. Глядь, а уж и солнце взошло…

Наконец, в сумерках, вышла она на полянку к избушке на курьих ножках. А вокруг неё – забор из человеческих костей, а на заборе том – черепа с провалившимися глазницами, а вместо засова на воротах – человечья челюсть с острыми зубами. Обомлела Василиса от ужаса. Вдруг проскакал мимо неё третий всадник: весь в чёрном, на чёрном скакуне. Промчался он в ворота, и над лесом опустилась ночь. Глаза черепов тотчас же запылали, ветви затрещали, деревья застонали. Видит Василиса – летит в вышине Баба-яга. В ступе сидит, пестом погоняет, метлой след заметает. Опустилась на полянку, принюхалась.

– Кто тут прячется у моих ворот? – закричала она.

Вышла на полянку Василиса, ни жива ни мертва. Поклонилась Бабе-яге и молвила:

– Мачеха послала меня к тебе огня попросить.

– Знаю, знаю я, откуда пришла ты. Огонь ты получишь, но не раньше, чем поработаешь у меня. А откажешься – я тебя съем.

С этими словами приказала колдунья воротам отвориться, и те отворились. Лязгнули засовы-челюсти и сомкнулись у неё за спиной.

– Ну, подавай на стол, – повелела колдунья.

Что могла бы съесть дюжина человек, Баба-яга проглотила в один присест, оставив Василисе лишь суп капустный да краюху хлеба.

– Когда утром я улечу, прибери дом, подмети двор да перебери пшено, – наказала колдунья, взгромоздилась на печь и улеглась спать.

Заснула Баба-яга, а Василиса достала куколку из кармана и накормила её последней ложкой супа. Глаза куколки замерцали, словно свечи.

– Гложет страх меня, – заплакала девушка. – Что, если не исполню я наказа Бабы-яги, она меня за ужином и съест!

– Не печалься, ложись спать, – утешила её куколка. – Утро вечера мудренее.

Засветло пробудилась Василиса. Проскакал галопом по полянке белый всадник, перемахнул через забор. И только скрылся в лесу он, как занялась заря.

Вышла Баба-яга к воротам, залезла в ступу, свистнула – и явились перед ней пест и помело. Алый всадник проскакал по полянке, и взошло солнце. Улетела Баба-яга, проводила её Василиса тоскливым взглядом. Тяжело было у неё на сердце, дивилась она, как управиться ей со всей работой, как вдруг смотрит, а куколка всю работу за неё и выполнила!