– Все свободны, господа. Вон!!!– рявкнул он на замешкавшихся сотрудников и те бросились к дверям, будто на них спустили стаю гончих псов. Через пять секунд Михаил остался с послом наедине и, повернувшись к нему спросил:

– Ты, что творишь, мерзавец? Ты кого ждать заставляешь? Встать, когда с тобой Я говорю!– Персиньи вскочил, лихорадочно одергивая кургузый фрак и поправляя съехавший набок паричок с буклями.

– А кто вы?– промямлил он все же.

– Я твой главный Начальник,– Михаил сверлил взглядом сконфуженного посла.

– Мой главный начальник – Император Наполеон– III,– пролепетал посол Франции.

– А я Самый главный Начальник. Ясно? Есть еще вопросы?

Вопросов у посла не оказалось, и Михаил продолжил:

– Докладывай, где бумаги, которые доставлены из замка экс-короля?

– Отправлены срочным курьером, Васше… ство,– сглотнул испуганно Персиньи, не зная как называть «Самого Главного Начальника» и боясь спросить почему-то об этом.

– Маршрут следования курьера?– продолжил допрос Михаил.

– Не могу знать. В мелочи не вникаю. Через Ла-Манш.

– Понятно, что не через Берингов пролив. Успел отправить, значит. Каков гонорар за документы?

– Пятьдесят тысяч фунтов,– Персиньи скорбно опустил голову.

– А вы сотруднице, жизнью рискующей, пятьдесят фунтов отвалили всего. Это вы считаете справедливо? Я полагаю, что нет. Выплатить горничной Сюзанне пятьдесят тысяч немедленно из своих личных средств,– распорядился Михаил.– Пошлите в поместье экс-королевское тот час же. Вручите под расписку. Я проверю,– Персиньи кинулся к секретеру и принялся лихорадочно доставать из него ассигнации. Набрав 50-т тысяч, он с облегчением вздохнул, и вытер дрожащей рукой испарину на лбу. Позвонив в колокольчик, распорядился дюжему секретарю отправить сумму в поместье с охраной и передать деньги горничной Сюзанне под расписку.

– Бего-о-о-о-м!– ткнул Персиньи молодца в шею и тот выскочил из кабинета, с выражением ужаса на лице, заразившись от шефа паникой.

– Теперь о консьерже. С этого дня выплачивать ему ваше жалованье, его гроши будете получать вы сами. Это наказание за нерасторопность,– Михаил грозно нахмурил брови. – Понятно? Или вы против?

– Ни в коей мере,– закивал Персиньи и, схватив перо, принялся писать приказ в бухгалтерию о внесении изменения в платежную ведомость.

– Это все! Провожать не нужно, я знаю где выход,– Михаил повернулся и вышел, а Жан-Жильбер-Виктор де Персиньи со стоном упал в кресло. Через полгода его спровадили в отставку за развал работы резидентуры в Англии, и он с радостью уехал из промозглого, Туманного Альбиона, тем более что жить на жалованье привратника было весьма не просто. Персиньи буквально голодал и от постоянного недоедания у него уже случались обмороки. Прибывший на его место новый посол очень удивился, первый раз расписавшись в платежной ведомости.

– Здесь нолик затерялся, милостивый государь,– обратился он к казначею посольства, аккуратно ткнув мизинцев в строчку с суммой жалования.

– Нет, мсье, все верно. Распоряжение предыдущего посла, мсье Персиньи.

– Он что белены объелся?– новый посол уставился в приказ подписанный Жан-Жильбером.

– Не могу знать. Вел себя весьма странно,– развел руками казначей.– Опротестуйте в министерстве финансов, мсье. Более ни чем помочь не могу,– посол немедленно отправил депешу в Министерство финансов и не прошло и полгода как получил оттуда ответ, который извещал о том, что табель о рангах утвержден Императором и вносить изменения в оный не в компетенции министерства. Посол, у которого начались финансовые проблемы, написал прошение Императору, с просьбой вникнуть в создавшуюся ненормальную ситуацию, когда посол Франции получает жалование в десять раз меньшее, чем консьерж этого посольства. Наполеон– III, получив письмо, долго тупо пялился в него, затем наложил резолюцию.– « Срочно принять меры. Наполеон– III». И отправил бумагу в министерство финансов. Там письмо посла попало в департамент, занимающийся курьезами и жалобами. Провести разбор жалобы и принять меры, было поручено недавно принятому на должность столоначальника… Жан-Жильбер-Виктору де Персиньи. Начинающему карьеру почти с нуля. Голод, как известно не тетка, и в отставке долго он не просидел. Прочитав письмо посла с резолюцией Императора, он злорадно ухмыльнулся и составил докладную, в которой обосновал правильность установленного табеля в посольстве Франции и необоснованность притязаний посла буквально заклеймил, обвинив чуть ли не в измене. Шестеренки бюрократические медленно вращались, со скрежетом перемещая бумаги из Англии во Францию и обратно, так что консьерж Фердинанд успел состариться и уйти на пенсию, а во Франции дважды за это время сменилось государственное устройство.

Попрощавшись с Фердинандом, Михаил отправился вслед за Сергеем в сторону Лондона, куда помчался преследуемый им экс-дворецкий. У парня видать кое-какие дела незавершенные были и в столице Соединенного королевства, так как он совершенно не торопился пересечь Ла-Манш не медленно. Вызванный Филя доложил, что Сергей уже въехал в столицу Англии и двигается по ее улицам вслед за каретой, в которой путешествует Эммануил фон Франкенберг.

– И куда направляется эта бестия?– Михаил решал, стоит ли вообще преследовать экс-дворецкого. Документы он передал, а вот браслеты и «медальон» – это один процент вероятности, что они именно у него в дорожном саквояже.

– Очевидно, отправился в Сити-центр,– предположил Филя.

– Из чего это вытекает?

– Проехал на крыше кареты и послушал разговоры пассажиров. Сэр Франкенберг, расспрашивал лысого джентльмена с огромным носом, как ему найти в районе Сити, какую-то лавочку ювелирную. Там его родственник подвизается на перепродаже бижутерии. И джентльмен ему ответил вежливо, что «сдохнет тот час же если знает, где эта лавка находиться. Там этих лавок на каждом шагу и вообще этот «Большой Фурункул» тем и славится, что в нем шагу не ступить от этих лавчонок». Еще джентльмен обозвал Лондон «Вонючим смоком и Свалкой для отбросов», на которую он бы сам добровольно никогда не поехал. Но вот служба его принуждает к этому. Джентльмен служит в полиции и ему приходится мотаться в эту «Клоаку Вавилонскую» еженедельно.

– Неужели такой грязный в 18-ом веке город Лондон?

– Совершенно чумазый. Канализации практически нет, только строить начинают. Поэтому четыре миллиона жителей валят все куда попало. В основном в Темзу. Река протухла, потому что в нее сливают еще и отходы производства с фабрик и заводов, которых понастроили за последние десятилетия сотни. Техническая революция, сэр,– Филя чирикал Михаилу в ухо, вцепившись коготками в плечо.– Преступность, сэр, невероятная. Виселицы не успевают освобождать у Тауэра от повешенных преступников. Ежедневно вздергивают пару-другую негодяев. Фальшивомонетчиков в основном и налетчиков. Джеков-Потрошителей опять же развелось в Лондоне в последнее десятилетие просто невероятное количество. Полиция с ног сбилась регистрировать убийства с особо-тяжкими. Бытовые убийства – вообще норма жизни. Особенно в рабочих трущобах. Это Ист-Энд. Туда после захода солнца лучше вообще не соваться. Зарежут, ограбят, настучат по фейсу, изнасилуют и просто вульгарно нахамят.

– Изнасилование – это круто. Неужто и мужчин насилуют?

– А как же!– подпрыгнул на тонких ножках Филя и затрепыхал радостно крылышками.

– Женщины насилуют. Поймают ночью ротозея припозднившегося и хвать. Целые банды орудуют

«вуменлэди». По статистике половина изнасилований на их совести. Вот вчерашние газеты писали. В «Лондон Таймсе». Джентльмен носатый зачитал для всех любознательных попутчиков. Изнасиловали двух инспекторов полиции. Представляете? При оружии были констебли, как положено. Напали сразу десять фурий, связали по рукам и ногам и только утром бедолаг обнаружили на берегу Темзы, совершенно нагих и безоружных. Чудом живы остались и в отставку подали оба, не снесли позора. В этих районах фабрично-заводских и днем-то разгуливать опасно, только в «Завесе» если постоянно. Могут налететь и ободрать как липку, глазом мигнуть не успеешь, а уже без кошелька и вообще без ничего. Не брезгуют работяги ни чем.