Слухи о Валерии, очевидно, являлись закономерным следствием ее переменчивого настроения, ее норова и ярко выраженной личности. Но кто бы что ни сочинял, одно было очевидным – общество влияло на нее так же сокрушительно, как она впечатляла его. В разных компаниях ей передавалось настроение окружающих, и она вела себя абсолютно неожиданно и весьма по-разному с теми или иными людьми. Не стеснялась поддержать свою репутацию немыслимыми, уму непостижимыми, по мерке стыда, выходками. А в нужный момент – измениться и проявить утонченную деликатность, соблюдая приличия и этикет. Это свойство ее весьма переменчивой натуры вводило в заблуждение большинство знатных особ и потенциальных завидных мужей. Ее неимоверная красота побуждала к действию даже самых именитых, породистых мужчин города, и потому репутация оставляла желать лучшего. Женитьба на этой особе могла рассматриваться как официальное признание себя безумным. И все они знали, что это будет непомерной платой и ударит по их положению в обществе. К счастью для Валерии, ее совсем не интересовали трусы, трясущиеся над древними пергаментами своей родословной, а тем более идиоты, искренне верящие в какой-то особый «высший» смысл при выборе спутника жизни.
Правды ради стоить отметить, что слухи о Валерии являли собой не что иное, как кривотолки, и веровать в них было удовольствие для дураков. Но даже смышлёный человек, слыша пару и более нелепых россказней про «чудовище» заключал, что они появились неспроста. И все они – как орудия достижения определенных целей – являлись искаженными. Одни были намеренно преувеличены, другие преуменьшены. Истина же заключалась в эксцентричности Валерии. Она была просто раскована – до тех границ, в пределах которых чувствовала себя комфортно.
В глубине души Валерия чувствовала себя великой актрисой божественного театра и ради правдоподобного исполнения роли шла на грандиозные перевоплощения. Она неукоснительно придерживалась высоких моральных ценностей, любила живопись и посещала все культурные мероприятия, использовала высокопарный слог, выливавшийся в эффектные речи, олицетворяла собою нежность, плавно двигалась и грациозно мыслила. В кругах более свободных ругалась как сапожник, пила спиртное больше иного мужика, участвовала в пьяных, грязных, потных оргиях, обольщала, обманывала и крала, угрожала, шантажировала, спала в неглиже в общественных местах, спорила на деньги, дралась, даже участвовала в противоправных деяниях. Но стоить отметить, что она всегда играла выдуманных ею персонажей. Возможно, это объяснялось ее молодостью и поиском себя как личности. А быть может, это было вызвано ее страстным желанием проведать все на свете, чтобы с уверенностью говорить об этих делах как человек, знающий, переживший. Как бы там ни было, она еще ни разу ни прислушивалась к своему сердцу. И, не смотря на богатый жизненный опыт и пережитые события, так и не смогла понять, что действительно хочет взять для себя в этой жизни, пока не встретила Петеньку.
Слухи и бытующие, сложившиеся в умах убеждения рушились, когда Валерия Афанасьевна, словно праздник, являла себя обществу, чтобы люди насладились ее совершенством. Красота Валерии была очевидна. Одни только глаза – большие, проницательные, всепоглощающие напоминали наполовину взошедшее солнце, а цвет их был между зеленым и серым – они очаровывали и превращали толпы мужчин в рабов, готовых на все только ради возможности вдохнуть воздух, которым эта женщина дышала. Но ее истинная красота заключалась в гармонии всех составляющих, и в результате сильные стороны Валерии Афанасьевны, с точки зрения эстетики, отвлекали внимание от ее слабых мест. А чувственные и гармоничные движения вызывали в людях впечатление грациозности натуры. И, несмотря на различие людей во вкусах, все без исключения находили ее красоту божественной. При ее появлении в обществе в глаза бросался исполинский для женщин рост в сто девяносто два сантиметра. Ее приход всегда в первые секунды сопровождался молчанием. Волнистые от природы огненные волосы спадали до тонкой талии. Великолепный стан продолжали крепкие изящной формы бедра. Ее красивая длинная шея еле выдерживала тяжелые жемчужные ожерелья, золотые и прочие украшения, подаренные ее неисчислимыми поклонниками. Ее внешность была незаурядной, а ее уменье себя преподнести, держать осанку, грациозность движений, величавость, уверенность в себе и некая отрешенность, даже в некоторой степени беспечность, придавали ей шарм и превращали в богиню.
В кругу людей попроще, как уже было сказано, она отплясывала в неглиже, извиваясь, как змея, и скалясь, как львица, чтобы после впиться в мужскую глотку и насытить свою жажду порока. В этих кругах она была богиней, богиней сладострастия, вожделения и греха. Ее чары манили совершить грех, соблазняли, как комара соблазняет яркий свет. Какой-нибудь юноша-программист, который еще толком ничего не познал в жизни, кроме своего компьютера, и которого до встречи с ней ничего не интересовало, кроме компьютерных программ, случайно забредший «на огонек», в одно из порочных и грязных мест, где попадал в ее объятия и срывал невинный поцелуй, в конечном итоге превращался в сумасшедшего убийцу-рецидивиста ради возможности все повторить. Она была как наркотик для наркомана. Все хотели бросить ее, но лишь в глубине души. А на деле при встрече с ней жаждали наслаждения, не задумываясь о неизбежной расплате в последующем. Она похищала сердца и складывала в мешок, где уже лежала не одна сотня подобных.
Это все напоминало картину, где Валерия Афанасьевна бежит по полю с цветами, руками невольно хватает их и попутно срывает. Взор ее устремлен в небо, и она не придает значения тому, какой цветок погубила. С мужчинами все было в точности так же – с тем отличием, что вместо поля цветов имелось поле мужских сердец.
Петр Аристархович явился в этом поле небольшим камнем, о который беспечно бегущая Валерия Афанасьевна споткнулась и упала наземь. Встав, и отряхнувшись, она пригляделась и узрела в камешке алмаз, который может стать в ее жизни обработанным бриллиантом. Этот камень заставил ее понять, кем она хочет быть, за что должна бороться, что ей нужно делать, как она хочет прожить и за что умереть. Ее моральные ценности были переосмыслены. Она поняла, для чего нужна ей красота и женственность. Валерия Афанасьевна будто обрела истину, свет, указывающий ей единственно верный путь среди множества ложных. Началось удивительное, почти невозможное – разве что в сказках – превращение «чудовища» в человека. Она покончила с праздностью, сумасбродством, мотовством и кутежами раз и навсегда. И более не жаждала приключений, славы, сумасшедших взглядов и поклонения; более не желала быть божеством. Она верила, что ее ждет светлое будущее, и имя ему Петр Аристархович. Она чувствовала, что этот мужчина, словно переключатель на перепутье, сменит ее темную полосу жизни на светлую. Озарит и привнесет в ее жизнь тепло, нежность, заботу и уверенность в завтрашнем дне. Он был для нее именно тем, что она искала все эти годы, словно лекарство от напасти, позволяющее устоять перед соблазном праздной жизни. Валерия Афанасьевна искренне верила, что все горести этой жизни она преодолела ради него.
Она влюбилась в Петра Аристарховича с первых секунд, без промедления. Она обрела чувство, которого доселе не знала. Она была повелительницей сердец и искала того, чье сердце ей неподвластно, чтобы покориться самой. Валерия Афанасьевна была готова на все, и, найдя прошлую свою жизнь неуместной и недостойной Петра Аристарховича, пожертвовала ради него любимым образом жизни. Она считала бартер, в ходе которого получала великую любовь к мужчине, достойной платой за свою маленькую любовь к грехам. Она строила планы и грезила о будущем. О совместной жизни, о детях, о том, как будет скучать, ждать любимого человека с работы, а затем крепко обнимать и ласково шептать на ушко, что день был долог, что она томилась в ожидании, и что крепкие объятия мужа есть достойное вознаграждение за испытанные муки. Она хотела стать праведной, избавиться от всех пороков, заточить свою свободолюбивую душу в казематы памяти, принести себя в жертву с одной только целью – сохранить любовь в чистом виде. Желание было настолько сильным, что через неделю ее перевоплощение потрясло практически всех знакомых ей мужчин. Она не только благочестиво выглядела, но и вела себя так, будто никогда не ведала о той жизни, которая осталась в прошлом. Хотя пороки на самом деле не прошли для нее бесследно, ее красота и великолепная внешность не пострадали4. Как это обычно бывает в узких кругах, новые слухи начали быстро распространяться. Весь люд теперь говорил о том, что Валерия Афанасьевна Мотыленко возродилась.
