Вооружённый таким образом Сумрачный человек разворачивается к столу с Горелым на нём и, приблизившись на максимально близкое расстояние к столу, делает поверхностный осмотр всего того, что ему представилось на столе и в Горелом. Затем он погружается руками в него и как вновь зажмурившимися глазами поняли Иван с Гаем, то он там начал брать пробы. При этом они даже и помыслить себе не могли о том, чтобы задаться хоть какими-то вопросами – с меня хватит всех этих тайн и загадок, – примерно так себя на тот момент чувствовали они.
А когда вдруг каждого из них по очереди взяли за запястье той руки, которая держала в себе руку Горелого, то они в умственном оцепенении и пошевелиться, ни телом, ни мыслью не могли, совершенно не соображая, что сейчас с ними происходит. Хотя видеть они могли, как Сумеречный человек, так сказать, прокатал по ладони их руки щёточкой, и результат снятия образца погрузил во всё ту же пробирку. Затем он так убедительно посмотрел на Ивана с Гаем, что их пробил холодный озноб, и зловеще для них проговорил. – Надеюсь, что вы проявите благоразумие и никуда не пропадёте. – Отчего Ивану с Гаем сразу же захотелось в какое-нибудь никуда пропасть, да в ту под землю провалиться.
– Странно, а зачем всё смешивать в одно. Ведь тогда никакой точности расчётов не получится достигнуть, а прямо коктейль какой-то только выходит. – Иван всё же сумел преодолеть сковавший его мысленный ступор и так про себя поинтересоваться. Но на этот всё и дальше этого, ни он, ни Гай не пошли, – они пришли в себя уже где-то там, на одном из этажей поликлиники, – и даже не спешили друг к другу обращаться с вопросами о том, а что там, в патологоанатомическом отделении, на самом деле было. Да и вообще, было не принято заводить какие-то разговоры и дискуссии на тему посещения этого отделения. Ведь это отделение всегда было окутано мистической тайной и завесами недоговорённостей, а когда о нём заходила речь, что было крайне редко и то только в случае необходимости, по работе, то люди знающие, или только раз туда заглядывающие по величайшей просьбе главврача, с особым трепетом отзывались о нём, и то только в том случае, если уж не было никакой возможности уклониться от этого разговора.
И, пожалуй, не сложно понять Ивана и его, на автопилоте совершённый поступок, – в один прыжок под кушетку, – когда даже не он, а его подсознание опознало раздавшийся из-за двери голос, до сумерек души жуткого типа, которого они с Гаем, не сговариваясь, так и прозвали, Сумрачный. – Наверняка, меня ищет. – Это единственное пришло в голову, и мог подумать Иван, когда услышал голос Сумрачного, а как только додумал, с какой целью он его ищет: «По взятым соскобам с рук какую-то связь обнаружил между мной и Горелым, и в связи с этим у него возникли ко мне вопросы!», – то и спешно мотивировался на своё укрывательство под кушеткой. Правда когда Иван так скоро укрывал себя под кушеткой, то он всё же успел на ходу озадачится выходящим из его домысливаний вопросом-возмущением. – А какая к чёрту связь, когда я его только сегодня в первый раз увидел?! – Правда ему сейчас на него не ответить, так как из-за двери всё ближе и громче раздаются голоса людей.
– Сейчас разберёмся. – Вновь звучит голос Сумрачного после небольшого замешательства – Иван некоторым образом догадался, с чем оно могло быть связано – рылись, сволочи, в документации, оставленной им без присмотра на столе. – Жаль, что их за этим делом не застал Резус. – Совсем невозможно понять, кого Иван пожалел в этом своём размышлении. Хотя продолжение внесло некоторую ясность. – Было бы интересно посмотреть, как обе стороны отреагировали, встреться они в коридоре и, войдя в конфликт, начали противопоставлять друг другу. – Пока Сумрачный со своим компаньоном не открыли дверь и не вошли в палату, Иван моментально сообразил насчёт развития тех событий, которые повлекла бы собой неожиданная встреча между этими типами и дежурным персоналом больницы.
– Посмотрел бы я на тебя, когда ты наткнёшься на этих типов. И будешь ли ты всё таким же отвязным и бесстрашным, как с нами. – С жёсткостью в памятливом взгляде посмотрел Иван на зашедшего в отделение Резуса и, обнаружившего, копающихся на дежурном столе людей неизвестного типа и наружности.
– Это ещё как понимать?! – в удивлении громко вопросил всё вокруг Резус. Ну а Сумрачный и его компаньон, не так живо, как хотелось бы Резусу, отрываются от своего занятия и, переведя на Резуса оценивающий взгляд, на время своей оценки задерживаются на нём. После чего Сумеречный, голосом, располагающим к должному пониманию себя людей любой направленности, даёт ему ответ. – Как хочешь, так и понимай. – После чего осаженный и потерявший на время дар речи Резус, хлопая глазами, смотрит по сторонам, а буквально, на тех врачей и санитаров, с кем он завернул сюда, чтобы чаем с бутербродами перекусить – а тут вон оно что, что-то мало необъяснимое и аномальное творится.
Ну и Резус, заручившись поддержкой со стороны хотя бы того, что он здесь не один и если что, то будет кому сбегать за помощью, уже более непримиримым тоном голоса заявляет этим непрошенным гостях и захватчикам. – Я понимаю, что вы господа нарываетесь на неприятности. – Сумрачный на это раз не может сдержаться от выражения своей эмоциональности и слегка кривит рот в усмешке. После чего он упирается взглядом в Резуса, отчего тому становится так не по себе, что прямо сейчас захотелось выйти по уважительной причине, но Резус вынужден себя сдерживать, стоя не сдвигаемо на месте. И тут этот мрачный тип спрашивает Резуса.
– Слушай, – обращается к Резусу Сумрачный, – как эта штука, что болтается у тебя на шее, называется?
– Стетоскоп? – невольно взявшись рукой за стетоскоп, в некотором недоумении дал ответ Резус.
– А для чего он нужен? – задаёт вопрос Сумрачный.
– Слушать. – Отвечает Резус, продолжая не понимать, к чему ведётся весь этот разговор.
– А теперь у меня к тебе небольшая просьба, – проговорил Сумрачный, не сводя своего взгляда с Резуса, – надень его себе на уши, – Сумрачный делает побуждающую к выполнению его просьбы паузу, и Резус, как заворожённый, – скорей всего, на него гипнотически подействовал взгляд Сумрачного, – надевает стетоскоп себе на уши и, удерживая за шланг головку стетоскопа, смотрит на Сумрачного, ожидая от него дальнейших команд. И она поступает. – А теперь приложи его к своему сердцу и внимательно прислушайся к тому, что оно тебе говорит. – И, пожалуй, продолжать больше не надо, Резус понял, к чему вёл этот разговор этот опасный тип. И выход для Резуса сейчас только один, и это не тот, на который ему указал этот тип напротив, с кулаками, как его голова и с жутким взглядом смерти, в глаза которой Резус не раз заглядывал и знал, как она выглядит (правда не с этой стороны) – ему придётся ещё раз пройтись по лезвию смерти.
– А как насчёт тебя. – Обращается к Сумрачному Резус, протягивая в его сторону головку стетоскопа. – Что тебе твоё сердце говорит.
– Я бы его спросил, если бы оно хоть что-то говорило и не молчало. – Ответил Сумрачный. – Так что вынужден ответить отказом на твоё предложение. – Добавил Сумрачный. После чего наступает тревожная тишина, которая вдруг разрывается скрипом открывающихся дверей, который и возвращает Ивана из своих мыслей, заставив его сжаться в себя. С чем он и начинает вести наблюдение за происходящим со стороны дверей. Ну а там, вслед за скрипом дверей, следует их открытие, и как ожидал увидеть Иван, появляются те самые люди, которых они с Гаем встретили в морге у Людвига.
Войдя в дверь и, остановившись у порога, Сумрачный и его компаньон окидывают взглядом неосвещённую светом палату и само собой останавливаются на единственной не свободной кровати, со взъерошенным типом на ней. После чего они быстро перекидываются взглядами и без лишних слов, бесшумным шагом направляются к кровати. И их приближение заставляет Ивана подальше углубиться под кушетку, и хорошо, что никому из вошедших не пришло в голову включить свет. Хотя это наводило на довольно холодные мысли на их счёт со стороны Ивана, – они вполне вероятно, неплохо ориентируются в темноте, а может и вовсе, видят в темноте.
