- Милорд… - мягко начал мейстер Крессен, но умолк, когда Станнис повелительно поднял руку. Темно-синий взгляд Баратеона вонзился в леди Флорент с нежностью копья, голос хлестал, точно кнут:
- Поэтому Ширен поразило серой хворью. Поэтому ты так и не смогла родить мне сына, - мужчина скалой возвышался над Селисой, готовой разрыдаться. Только гордость не позволяла пролиться ее слезам, гордость и алая тень, стоящая за спиной ее мужа. Красная жрица, Мелисандра Асшайская улыбалась леди Флорент сочувственно, но женщине от этого было лишь больнее. Жалость этой ведьмы для нее словно уксус на свежую рану. Станнис отвернулся от той, которую совсем недавно называл своей леди-супругой.
- Владыка Света не примет этого ложного брака так же, как ты отказываешься принять его. Ты мне не жена, а я тебе отныне не муж. Ширен – мое дитя… но не моя наследница. Следующего лорда Драконьего Камня осветит своим пламенем Р’глор.
- Ибо ночь темна и полна ужасов, - пропела красная жрица. Станнис полоснул по ней сердитым взглядом, но промолчал, опустился в кресло, кивком позволяя леди Флорент удалиться. Лорд Алестер практически силой увел племянницу из горницы. Мужчина утомленно потер переносицу, в висках и затылке пульсировала боль, шалил желудок – за весь день он не ел ничего, не считая пары-тройки чаш вина. В жаровне тлели угли, но когда Мелисандра прошла мимо, пламя вспыхнуло жарко и охотно. Жрица ласково погладила тонкими пальцами гибкие острые языки, огонь лизнул ее бледную ладонь.
- Ваш путь тернист и труден, но сам Владыка Света окружает его. Я знаю, как тяжело было это сделать… но мой король поступил правильно.
- Король… - мужчина криво усмехнулся, - ты уже долго поешь мне о короне, но что-то здесь, - он постучал себя по лбу, - пока пусто.
- Всему свое время, - улыбнулась Мелисандра, и рубин на ее шее вспыхнул третьим, кроваво-красным глазом, - я видела в пламени… в браке, освещенном Владыкой Света, у вас родится сын. Владыка Света приведет к Азор Ахаю его Ниссу-Ниссу.
- Прямо таки сам и приведет? – устало фыркнул Станнис. В глазах жрицы дрожали золотистые огненные отблески.
- Я видела женщину… девушку с огнем в волосах. Хоть родилась она среди снегов и льда, горят они ярко. Найдите ее. Возьмите ее, и сам Владыка Света благословит ваш союз.
- Огненная дева среди сугробов? – голос Баратеона сочился подозрением, взгляд сверкнул остро и недоверчиво, но мужчина лихорадочно перебирал в памяти всех знакомых женщин, знатных и не очень, которые подходили бы под это описание. Только одна девушка, рыжая, будто поцелованная огнем, была родом с Севера. Санса Старк, старшая дочь Неда Старка. Станнис видел ее мельком в Королевской гавани. Лорд хмуро поджал губы.
- Она еще ребенок.
- Тем легче ей будет принять новую веру и Владыку Света. Юные девушки более… гибкие, любопытные, открытые всему новому.
Мужчина молчал, пытливо вглядываясь в пламя, словно надеясь, что и ему Р’глор покажет его Ниссу-Ниссу. Может, Мелисандра права? Молодая жена, благословленная огнем, - это именно то, что ему нужно. Она родит сильных сыновей. А если девушка уже помолвлена? Но ведь сам Владыка Света избрал ее для своего Азор Ахая, для него, Станниса Баратеона. Может, она его путь к короне?
Ничто в жизни не дается просто так, даже с одобрения богов.
Но Станнис Баратеон возьмет свое, завоюет огнем и сталью. А как же иначе – ведь сам Р’глор освещает его путь.
========== Слезы (Лиза Аррен) ==========
Историческое AU! Джон Аррен умер, и Лиза везет его тело в Долину, чтобы похоронить. Временный промежуток - до прибытия Неда Старка в Королевскую гавань. Прототип для леди Лизы - Хуана Безумная.
Она приказала вскрыть гроб, едва кортеж покинул Королевскую гавань через Божьи ворота. Всадники и пешие остановились, леди Лиза вылезла из кареты вместе с Робертом. Мальчик дрожал, боязливо озирался по сторонам, но послушно шел за матерью. Ее фрейлины двинулись было вслед за ней, словно стайка гусынь за пастухом, но водянисто-голубые глаза негодующе сверкнули и дрябловатый подбородок задрожал. Лиза Аррен прижала к себе сына, загородив собой гроб от пугливо отпрянувших женщин.
- Не смейте! Не смейте подходить к нему, не смейте смотреть на него! Он мой! Мой!
- Миледи… - толстая веснушчатая септа шагнула к леди Лизе с мягкой улыбкой, простерев к ней пухлые белые руки. Женщина яростно раздула ноздри, вцепившись в сына. Роберт льнул к матери, напуганный ее криком и близостью мертвеца, что лежал в ящике. Мальчик упирался, не желая приближаться к покойнику, но Лиза упрямо теснила его к гробу.
- Убирайтесь, слышите! Сир Марвин, уберите их, уберите! Ни одна шлюха не должна даже дышать рядом с ним, осквернять его своими бесстыжими глазенками! Уходите! Прочь, все прочь!
Глаза Лизы вылезли из орбит, кровь бросилась ей в лицо, кожа блестела от испарины. Ее трясло, будто в припадке падучей. Женщина дико смотрела на дам, которых мейстер Колемон торопливо уводил подальше, крепко прижимала к себе Зяблика, гладила его по волосам. Мальчик, мальчик, ее любимый мальчик, ее сын, ее маленький лорд… как же он теперь будет расти без отца?.. как жить теперь Лизе? Нечестно, несправедливо, боги жестоки… боги, боги, Семеро… отец… ее лорд-отец… это лорд Хостер во всем виноват! Он и Кет… Кет, Кейтилин, кошечка-Кет… воровка, вороница! Это они, это все они… Лиза судорожно всхлипнула.
- Миледи…
Женщина вздрогнула, когда массивная крышка со зловещим треском съехала в сторону. Волна сладковатого запаха смерти поднялась из нутра гроба, обитого темно-зеленым бархатом, Лиза жадно кинулась к нему, волоча за собой Роберта. Дрожащая улыбка осветила одутловатое лицо леди Аррен. Джон выглядел таким спокойным, таким умиротворенным… он будто спал, мирно и безмятежно. Лиза часто смотрела на спящего мужа, слушала, как он дышит. Подрагивали веки, Джон беспокойно шевелил пальцами во сне, кряхтел и вздыхал, иногда пускал газы. Тогда она ненавидела его даже больше, чем когда он взбирался на нее, дыша сыром, трогал груди и тыкался своим немощным старческим стручком между ног. Взять подушку, прижать к лицу Джона – так просто, но у нее так и не хватило смелости. А Лунная дверь? Джон любил стоять на краю, глядя на Долину с высоты птичьего полета. Подойти, толкнуть – он оступился, он просто оступился… но не сделала, боялась. Тогда Лиза носила Роберта, который сейчас трусливо жался к ней, не решаясь взглянуть на усопшего отца. Несмотря на все труды Молчаливых сестер, Неведомый все же взял свое. Щеки Джона запали, губы разъехались в стороны, обнажив серо-желтые зубы, ввалились глаза, трупные пятна лежали заплатками. А ведь совсем недавно он, с прытью молодого, отправлялся на соколиную охоту с Робертом. Если бы не слезы… если бы не Петир…
Леди Лиза ласково провела ладонью по холодному лбу супруга. Взгляд заволокло туманной пеленой, дыхание перехватило от щемящей нежности, которой она прежде никогда не чувствовала к Джону. Он умер, умер, он мертв… и теперь она свободна. Никто не будет ей указывать, кого любить, чьих сыновей рожать, никто не напоит ее обманами и лунным чаем, никто, никто не отнимет Петира!.. Петир… женщина трепетно улыбнулась, чувствуя, как щекочут кожу слезы. Джон, ее дорогой Джон, добрый батюшка Роберта, ты можешь быть спокоен, Петир будет хорошим отцом их Зяблику. Он защитит Долину, защитит Лизу… после стольких лет они, наконец, будут вместе. Джон бы понял ее, несомненно, ведь Роберт еще мал, чтобы править, а Петир умен. Это ведь он придумал добавить слезы в вино для крепкого сна. Ни цвета, ни вкуса, ни запаха. Но Лиза ощущала соль на губах, ветер холодил мокрые от слез щеки. Она сжала мертвую руку Джона, переплела свои горячие влажные пальцы с его, холодными и твердыми, напоминающие замороженные кровяные колбаски.
- Я делаю все ради нас… ради нашего Зяблика, нашего доброго ласкового мальчика, - Роберт стоял, уткнувшись лицом ей в живот. Лиза знала, что ее кортежу не терпится продолжить путь, но никто не посмел поторопить скорбящую вдову. А Лиза скорбела? О да, она горевала, плакала по тому, кого так жестоко, так бессердечно у нее отобрали. По их с Петиром первенцу… отец, Джон, Кет… они лишили ее счастья тогда, но теперь никто и ничто не отнимет у Лизы радости! Джон умер… умер, правда умер? Женщина пригладила его седые, потускневшие в смерти волосы, предварительно поплевав на ладонь. Джон не любил, когда жена так делала, а сейчас молчал, не шевелился. Замолчал… умолк навечно. Слезы катились по щекам леди Лизы, а сердце заливалось победной песнью, точно соловей, выпущенный на свободу. Она взлетала все выше и выше, глядя, как гвардейцы в кремово-голубых плащах заколачивают гроб. Но… вдруг он проснется? Вдруг вернется за Лизой и Робертом? Семя крепко, семя крепко… нет! Он не получит ее сына! Никто не получит!
