Первый раз они поцеловались в богороще, пред невидящим взглядом чардрева. Робб думал, что старые боги покарают их, но они молчали.

Робб не мог не воспользоваться их безмолвием.

А Сансе нравилось играть в поцелуи. Пожалуй, это было главным.

И Санса хотела стать королевой.

- Ты видел принца? Правда, он красив, - девушка румянится, - король сам предложил батюшке этот союз, представляешь! Жду не дождусь, когда мы отправимся в Королевскую гавань!

- Хочешь бросить меня здесь замерзать в одиночестве? - его младшую сестренку отдадут избалованному белобрысому мальчишке с кошачьими глазами! Кровь вскипает от одной только мечтательной улыбки Сансы, но Робб находит в себе силы усмехнуться. Сестра лукаво хихикает в ответ.

- Уверена, Серый Ветер тебя согреет. Ты ведь потом приедешь ко мне, правда? Устроим турнир в твою честь и большой пир!

- А если я стану королем? - Робб хочет пошутить, но голос звучит хрипло, ревниво. А сестра только смеется.

- Но ты не король, ты всего лишь мой брат. Тебе ведь хочется стать братом королевы, признайся!

- Только если королевой будешь ты.

И это правда. Чем дальше они будут друг от друга, тем лучше. И вопреки гласу рассудка Робб наклоняется, чтобы поцеловать сестру снова.

========== Яблоки для принца (Джоффри Баратеон/Кейтилин Старк) ==========

У Кейтилин Старк лицо Матери, ласковое, бесконечно нежное, а глаза похожи на кусочки синего стекла в витраже септы Бейелора. Добрая улыбка и морщинки, тонкие нити каждого прожитого дня. Свежесть ее юности уже отцвела, но женщина красива именно той зрелой красотой, от которой у Джоффри немеют колени, и рот наполняется слюной. Кейтилин Старк годится принцу в матери, у нее пятеро детей, а значит, растяжки на мягком животе и груди, чуть обвислые. Рыжие волосы вьются крупными локонами, совсем как у ее старшей дочки. Санса Старк бросает на принца полные обожания взгляды, краснеет и отворачивается всякий раз, когда их с принцем глаза встречаются. Джоффа скорее смешит эта девчонка, такая же глупая и неинтересная, как и его сестра, он кривит губы в улыбке, и Санса вспыхивает, будто факел. Хотя по сравнению с леди Старк она свечка.

Сама Кейтилин Старк бесспорно блекнет рядом с Серсеей Ланнистер.

Королева самая красивая женщина в зале, сверкает ярче золота. Напускная холодность ее пронизана высокомерием, монаршей надменностью, но кому как не Джоффри знать, как нежны ее руки, каким ласковым может быть взор и как нежно может целовать Серсея. А от звуков ее голоса, от томных бархатистых ноток, у юноши гулял озноб вдоль позвоночника и волосы на затылке вставали дыбом. И до зубной боли бесило, как отец грубо лапал ее, когда думал, что никто не видит.

Толстые пальцы Роберта мяли грудь женщины, в бороде запутались крошки и винные капли. Штаны упали на пол, обнажая похожие на колонны ноги короля, покрытые густой черной порослью. Отец пыхтел от нетерпения, неуклюже вклинился между бедер Серсеи. Необъемный живот, прикрытый полотном рубашки, заляпанной вином, сладострастно подрагивал. У Джоффри пересохло во рту, когда Роберт принялся с силой толкаться пахом в промежность королевы. Отец пыхтел, мать сдавленно стонала, выгибая спину. Серсея запрокинула голову, но мальчик видел ее лицо - искаженное, оскаленное, словно у зверя. Роберт навалился на нее всем телом, и Джоффри на миг испугался. Он ведь такой здоровый, вдруг он задавит маму! Но, дернувшись несколько раз, отец заревел и скатился с женщины. Через мгновение покои оглашал сочный храп короля, а Серсея так и продолжала лежать на спине, раскинув ноги. Она дышала тяжело, на груди наливались багрянцем следы пальцев Роберта. Мать казалась неживой, холодная и белая, как Иная. Джоффри хотел выйти из своего укрытия, обнять ее, согреть и утешить, защитить от тупого грубого отца, который точно сделал ей больно, но он молча стоял, алчно наблюдая, как Серсея запускает себе руку между ног, а после подносит влажно поблескивающие пальцы к лицу и начинает скользить по ним губами. Заглатывает их на всю длину, обводит из языком, что-то шепчет и тихо смеется. У Джоффри затекли ноги, от напряжения болели глаза и кружилась голова, но мальчик сидел и жадно ловил каждое движение матери. Собственное дыхание со свистом вырывалось из груди, сердце билось так быстро, что заныли ребра.

Семилетний принц Вестероса слишком рано узнал, в чем состоит суть брака.

Гомогласный хохот Роберта эхом отразился от стен зала, и король зарылся лицом в вырез платья какой-то девки. Джоффри заметил, как изменилось лицо матери, черты словно окаменели. Юноша сжал кулаки, чувствуя, как жжег в груди яростью. Серсея одна из самых красивых женщин Семи королевств, а отец слишком туп, чтобы это понять. Должно быть, у него уже вино заместо крови, а мозги заплыли жиром. Принц снова смотрит на мать и на леди Старк, тихо млеет, представляя сначала одну, потом другую без всех этих слоев шелка и бархата. Серсею юноша много раз видел обнаженной, тайком пробираясь в спальню матери и подкупая слуг. Губы Джоффа приподнимаются в хищной, коварной усмешке. Любопытно, когда леди Старк будет принимать ванну?

Женщины… они как яблоки. Молодые - зеленые и кислые, им нужно время, чтобы созреть, налиться соком, терпкой фруктовой сладостью. Но наверняка принца женят на какой-нибудь юной девице, пресной и скучной. Потемневший взгляд Джоффа вновь обратился на Сансу Старк. Юноша безрадостно глотнул вина, не такого уж и дурного, надо сказать. Остается лишь надеяться, что с возрастом Санса станет похожей на свою мать.

========== Мейега смеется последней (Серсея Ланнистер, Магги-Жаба) ==========

Мучаясь родильными схватками, Серсея проклинала не богов, не мужа, а мейегу, поганую ведьму. В ушах звенело от собственных криков, чрево словно раздирали раскаленными крюками - а ведь это не первый ее ребенок.

- Тужьтесь, ваше величество, - надрывался Пицель, маяча за стеной из десятка повитух, - тужьтесь, я уже вижу головку!

Не заслоняли б его повивальные бабки, королева бы двинула ему ногой прямо по скорбной физиономии. Очередная вспышка боли исказила черты лица Серсеи, женщина с криком откинулась на спинку родильного кресла. Под сомкнутыми веками взрывались звезды, пролетали кометы, рассекая наполненную запахом крови темноту, но львица явственно различала среди ослепительных искр глумливое лицо Магги-Жабы.

- Будут ли у нас с королем дети?

- О да, шестнадцать…

- Давайте, ваше величество, еще немножко!

Серсея собрала остатки сил, отчаянно выталкивая ребенка из своего тела. Ее сдавленный, полный облегчения вопль слился в унисон с криком ее дитя. Женщина обмякла на родильном ложе, алчно глотая спертый, загустевший воздух. Повитухи суетились возле новорожденного, обмывая его, перерезая пуповину, пока Пицель дребезжащим старческим голосом отдавал приказы. Боль уже тихо тлела внизу живота, и Серсея улыбнулась в радости, что все, наконец, закончилось…

- Взгляните, ваше величество, ну разве он не прелестен? - ей положили ребенка на грудь. - Вы подарили нашему королю еще одного чудесного сыночка.

- Нужно отправить ворона, обрадовать его милость!

Королева безучастно смотрела на малыша. Черный пушок на головке, в сонно прищуренных глазках плещется синева. Ребенок захныкал, и Серсею окатило волной горькой тоски. Скоро от ее фигуры, от ее ладного стана ничего не останется! Скрипнув зубами от досады, она все-таки дала сыну грудь и охнула, когда он с силой сжал деснами сосок. Повитухи захлебывались умилением столь яро, что Серсею замутило.

- Еще один принц, - прошамкал Пицель, теребя свою бороду, - боги воистину милостивы к вам. Семеро богов - семеро детей. Хороший знак для королевства!

Семеро… семеро! Серсея едва не завыла от злобы и безысходности, чуть не уронила младенца, которому нужно придумать имя! Роберт уж точно захочет назвать его в честь какого-нибудь своего дяди-друга-кузена. У них уже есть Джон, Эддард и Кассана, благо, хоть троих старшеньких удалось уберечь. А уж как муж от гордости раздувается!.. словно сам их рожал. Семеро… а мейега говорила о шестнадцати. Мысленно посчитав, королева разразилась рыданиями, а вслед за ней заплакал и ребенок. Проклятая мейега, чтоб гореть ей в пекле!