Литмир - Электронная Библиотека

Но этого не случилось и не случится. И причина тут не в недостатке усилий или интеллекта. Дело в том, что сама основа мировоззрения несовершенна. Сегодня на вчерашние теоретические противоречия накладывается новый слой неизвестных, которые с удручающей регулярностью всплывают в нашем сознании.

И все же решение – в пределах нашей досягаемости. Любая поломка старой модели подсказывает нам это решение: мы видим, как из-за угла выглядывает ответ. Наша главная проблема в том, что мы отбросили важный компонент космоса. Мы убрали его с пути, потому что не знали, как с ним поступить. И этот компонент – сознание.

Глава 2

В начале было… что?

Из всего – одно, и из одного – всё.

Гераклит, «О Вселенной» (540–480 до н. э.)

Может ли человек, который занимается постоянным расширением научного метода, а я занимаюсь исследованием стволовых клеток, клонированием животных и обращением вспять процесса старения на клеточном уровне, признать, что достиг границ своей профессии?

Однако далеко не все можно объяснить с помощью науки. Я живо припоминаю случай, когда повседневная жизнь раскрыла мне на это глаза.

Не так давно я шел через дамбу на небольшой островок, который называю своим домом. Пруд был темным и тихим. Я остановился и включил фонарик. Несколько странных светящихся объектов на обочине дороги привлекли мое внимание. Я подумал, что это грибы Clitocybe illudens, светящиеся колпачки которых начали вылезать из гниющих листьев. Я присел на корточки, чтобы рассмотреть один из них при свете фонаря. Но это оказался светлячок, светящаяся личинка европейского жука Lampyris noctiluca. Его маленькое овальное тельце казалось примитивным, он был похож на трилобита, 500 миллионов лет назад выползшего из кембрийского моря. И вот я и жучок, два живых объекта, каждый существующий в своем отдельном мире, были фундаментально связаны друг с другом. Он перестал излучать зеленоватый свет, а я выключил фонарик.

Интересно, отличался ли наш скромный контакт от взаимодействия любых других двух объектов во Вселенной? Была ли эта примитивная маленькая личинка просто очередным набором атомов – белков и молекул, вращающихся, как планеты вокруг Солнца? Можно ли это постичь простой механистической логикой?

Бесспорно, законы физики и химии составляют основу первичной биологии живых систем, и, как доктор медицины, я могу подробно изложить химические процессы и клеточную организацию живых существ: окисление, биофизический метаболизм, строение углеводов, липидов и аминокислот. Однако в крохотном светящемся жучке было нечто большее, чем сумма его биохимических функций. Полного понимания жизни не достичь, если изучать только клетки и молекулы. А физическое существование не может быть отделено от жизни и структур, координирующих чувственное восприятие и опыт.

Казалось, что это существо было центром своей собственной физической реальности, как и я был центром своей. Нас связывало с ним не только переплетенное сознание и не только тот факт, что мы с ним жили в одну и ту же минуту биологической истории Земли, длящейся уже 3,9 миллиарда лет. Нас объединяло нечто таинственное и наводящее на размышления – узор, свойственный и самому космосу.

Подобно тому, как почтовая марка с Элвисом Пресли показала бы инопланетному гостю гораздо больше, чем застывший снимок из истории поп-музыки, у этого светлячка был свой рассказ, способный высветить самые глубины лесной червоточины. Если бы только мы могли его понять.

В темноте жучок оставался неподвижным, но для ходьбы у него имелись маленькие лапки, аккуратно расположенные вдоль сегментированного тельца. Он обладал и сенсорными клетками, передающими сообщения в мозг. Скорее всего, это создание было слишком примитивным, чтобы собрать данные и определить мое положение в пространстве, и мое существование в его Вселенной виделось как некая громадная и волосатая тень, удерживающая в воздухе фонарик. Этого я не знаю. Но когда я встал и ушел, то явно растворился в тумане вероятности, окружавшем маленький мир светлячка.

Наша наука до сих пор не признала тех особых свойств жизни, которые делают ее основой для материальной реальности. А взгляд на мир, где жизнь и сознание являются фундаментом для понимания большей Вселенной – то есть биоцентризм, строится вокруг того, как именно наш субъективный опыт, который мы называем сознанием, взаимодействует с физическим процессом.

Всю свою жизнь я пытался раскрыть эту огромную тайну, и помощь в этом мне оказывали одни из самых величайших и прославленных умов современной эпохи. Я пришел к убеждениям, которые шокировали бы толпы моих предшественников, и ставлю биологию выше других наук в попытке найти «теорию всего», ускользающую от представителей других наук.

Врожденным человеческим желанием полноты знания объясняются те надежды, которые были связаны с расшифровкой генома человека или самой идеей, что мы близки к пониманию первых мгновений времени после Большого взрыва.

Однако большинство подобных всеобъемлющих теорий не учитывают одного решающего фактора: именно мы их и создаем. Именно биологическое существо формирует истории, производит наблюдения и дает названия предметам. И в этом заключается великое пространство наших упущений, не учтенных никакими науками. Сознательное понимание очень близко для нас и очень таинственно. Как писал Эмерсон в своем «Опыте» (эссе, где он критикует поверхностный позитивизм своего времени): «Мы узнали, что видим не напрямую и у нас нет средств снять эти цветные и искажающие очки, которыми мы сами и являемся, и даже подсчитать количество возникающих из-за этого ошибок. Возможно, эти субъективные очки и обладают силой творения; а возможно, что никаких объектов и не существует».

Джордж Беркли, в честь которого были названы университетский кампус и город, пришел к аналогичному выводу: «Единственное, что мы воспринимаем, – это наше восприятие».

На первый взгляд, биолог едва ли может подтолкнуть к созданию новой теории Вселенной. С другой стороны, если биологи и вправду считают, что они открыли «универсальную клетку» в виде эмбриональных стволовых клеток, а некоторые космологи предсказывают, будто объединяющая теория Вселенной может быть построена в ближайшие два десятилетия, то некий биолог наверняка попробует объединить существующие теории «физического мира» с теориями «живого мира». Какая другая наука способна на такой шаг? В этом отношении серьезные научные исследования должны проводиться именно в сфере биологии. Речь идет о нашей собственной природе, открытой человеком с помощью естественнонаучного знания для понимания Вселенной.

Здесь также кроется серьезная проблема: мы не смогли уберечь науку от спекулятивных теорий, так глубоко укоренившихся в мышлении, что сегодня они считаются фактами. «Эфир» XIX столетия; «пространство-время» Эйнштейна; «теория струн» нового тысячелетия с ее новыми измерениями, проявляющимися в разных сферах; не только струны, но и «пузыри», мерцающие в закоулках Вселенной, – примеры таких спекуляций. И в самом деле, невидимые измерения (до ста по некоторым теориям) видятся сегодня повсюду; некоторые из них искривлены, как соломинки для коктейля, буквально в каждой точке пространства.

Наше сегодняшнее увлечение недоказуемыми физическими «теориями всего» – это святотатство над самой наукой, подозрительный отход от научного метода, заповеди которого состоят в том, что ученый должен все подвергать сомнению. Нам не следует поклоняться тому, что Фрэнсис Бэкон называл «идолами разума». Современная физика напоминает королевство Лапуту Свифта, оказавшееся на летающем острове и равнодушное к тому, что творится внизу на земле. Пытаясь разобраться с теоретическими противоречиями, увеличивая и уменьшая размеры Вселенной, наша наука напоминает игрока в «Монополию». Вместо того чтобы добавлять измерения, неведомые нашим ощущениям и не подтвержденные никакими экспериментальными доказательствами, мы обязаны взять тайм-аут и разобраться с нашими догмами.

3
{"b":"653783","o":1}