Губерт грустно потряс головой:

– Роже тоже мертв, сир. Скоропостижно скончался в декабре – так внезапно, что поговаривают о яде. Теперь наследником Танкреда стал его четырехлетний сын.

– Господи Иисусе, – тихо произнес Ричард, чувствуя жалость к Танкреду, умиравшему с сознанием того, что его королевство и династия обречены, ибо мало кто осмелится бросить вызов Генриху ради короля-ребенка. Немецкий император заявит претензию на Сицилию, оплатив военную кампанию выкачанным из Англии выкупом, и тысячи людей пострадают от его жестокого правления. Ричард мог только с горечью и недоумением удивляться, как Всемогущий попустил такому случиться.

Получив от папы письмо, в котором сообщалось, что Ричарда освободили спустя два дня после Сретения, Джоанна и Беренгария возликовали. До возвращения Ричарда и Алиеноры в Англию они не надеялись получить весточку от них и потратили кучу времени на обсуждение, сколько продлится это путешествие. Поскольку обе слабо представляли географию немецких земель и не имели карт Германии, то могли только строить догадки. Беренгария призналась, что немного волнуется из-за грядущего воссоединения с Ричардом. Она вдруг поняла, что они провели в разлуке столько же, сколько прожили вместе: шестнадцать месяцев со дня их свадьбы на Кипре до ее отъезда со Святой земли соответствовали шестнадцати месяцам, прошедшим с момента их прощания в Акре. Беренгарии не терпелось впервые увидеть королевство Ричарда, и Джоанна всеми силами старалась удовлетворить любопытство невестки, хотя ее собственные воспоминания потускнели со временем. Без малого восемнадцать лет минуло, с тех пор как она покинула Англию, отправившись в брачное путешествие на Сицилию.

Их тревожное ожидание закончилось двадцать пятого марта. Девушки играли в шахматы в опочивальне Беренгарии, когда слуга сообщил, что прибыл посланник от короля Ричарда. Беренгария поспешно накинула вуаль – Джоанна не стала тратить на это время, – и они сбежали по лестнице в величественный большой зал Алиеноры и там резко остановились: на миг вестник оказался важнее самой вести.

– Кузен Морган! – Когда тот галантно поклонился, Джоанна схватила его за руки, освещая улыбкой самые темные углы зала. – Как мы рады тебя видеть!

– Очень рады! – Беренгария в свой черед улыбнулась, поскольку тоже любила валлийского кузена Джоанны. – Как чудесно, что мой муж послал к нам именно тебя!

Морган усмехнулся:

– Когда мы добрались до Лондона, король сказал, что ему нужен человек, который доставит письма в Пуатье. Я с радостью умолял бы его о такой чести, но он избавил меня от необходимости унижаться и лишь пожелал, чтобы я не забыл вернуться.

На вопрос, в Лондоне ли сейчас Ричард, Морган отрицательно покачал головой и ответил, что в данный момент король скорее всего уже осаждает Ноттингем. Валлиец начал рассказывать о восторженном приеме, оказанном Ричарду в городе, но Джоанна заметила, как он рыщет взглядом по залу, и, кивком головы подозвав даму Беатрису, велела разыскать Мариам.

– Я никогда не видал ничего подобного, – признался Морган. – Мне говорили, что в Лондоне двадцать пять тысяч жителей, и, клянусь, все до последнего собрались посмотреть на короля. Присутствовали мэр, конечно, епископ Лондонский, городские шерифы, олдермены, священники, купцы, ремесленники, подмастерья – столько народа, что яблоку негде упасть. Короля и королеву-мать проводили к собору святого Павла по увешанным флагами и убранным улицам – мусорщики, надо думать, всю ночь трудились. В соборе отслужили особую мессу, и епископ вознес благодарственные молитвы, восхвалив Всемогущего за возвращение короля. Думаю, даже грабители и карманники в тот день устроили выходной.

Морган ухмыльнулся, едва не добавив, что шлюхи в борделях Саутуорка, должно быть, получили хорошую прибыль, но вовремя передумал, потому как Беренгария не разделяла присущее Джоанне грубоватое чувство юмора.

– Так, я что-то забыл? Ах, да, письма. Они должны быть где-то здесь, – дразнил их он, делая вид, что роется в кожаной суме. Но тут, подняв глаза, увидел входящую в зал женщину.

Флирт Моргана и Мариам начался с самой первой их встречи на Сицилии, но любовниками они стали только во второе лето их в Утремере, ведь военный лагерь – не слишком удобное место для тайных свиданий. И хотя они изо всех сил старались соблюдать осторожность, Морган часто подозревал, что все усилия оказались тщетны, а когда Ричард избрал его для выполнения этой миссии, эти подозрения подтвердились. Если уж даже король знал о его одержимости Мариам, значит, их любовная связь – самая явная тайна во всем христианском мире. Но если какие-то невинные души еще ничего не знали, с их неведением было покончено в тот момент, когда Мариам, напрочь забыв о приличиях, бросилась к нему в объятья. Он прижал ее к себе так крепко, как и представлял в пылких мечтах долгими темными ночами в Германии, а поцелуй их длился так долго, что оба сбились с дыхания. Лишь тогда он вспомнил про письма, и, смущенно улыбаясь, отдал их, а потом опять обернулся к Мариам.

Беренгария нетерпеливо сломала печать на письме супруга. Она не умела скрывать чувства, и когда подняла глаза, все присутствующие в зале увидели, что королева расстроена.

– Джоанна, он пишет, что я должна оставаться в Пуатье, а не ехать к нему в Англию!

Джоанна получила два письма: от матери и от брата. Когда раздался огорченный возглас Беренгарии, она уже просмотрела короткое послание Ричарда и читала депешу от Алиеноры.

– Он намерен заняться подавлением мятежа Джона, – сказала она, надеясь, что это прозвучит убедительно.

Морган отвел взгляд от Мариам, только чтобы сказать:

– Это истинная правда, миледи. Несмотря на восторженный прием, оказанный ему в столице, король пробыл там не больше одного дня, торопясь осадить Ноттингем. Тебе нет смысла совершать долгое путешествие до Лондона, раз государь будет за много миль оттуда, на севере.

Беренгария не готова была смириться с поражением:

– Но почему я не могу встретиться с ним в Ноттингеме? Во время нашего пребывания в Утремере я не раз жила в военном лагере.

– Тут дело совсем другое, миледи, – серьезно ответил Морган. – Мужчины не берут с собой жен во время военных действий, это опасно и отвлекает внимание.

– Ричард как-то сказал мне, что случись это снова, он, наверное, не взял бы нас с собой в Святую землю, – поддержала его Джоанна. – Ведь тревога о нас прибавляла ему проблем.

– Да… он и мне говорил то же самое, – призналась Беренгария. – Разумеется, я не хочу быть ему обузой, и конечно, если желание Ричарда таково, стану ждать его здесь, в Пуатье. Просто мы уже так давно в разлуке…

– Теперь ждать нам станет намного легче, – сказала Джоанна, – ведь не нужно опасаться коварства Генриха.

Она и сама испытала разочарование, поскольку соскучилась по Ричарду, а по матери даже еще сильнее. После пятнадцати лет разлуки они провели вместе лишь четыре дня в Мессине, прежде чем Алиенора поспешила в Рим с дипломатической миссией в интересах Ричарда. Джоанна боролась с искушением отправиться в Англию в одиночестве, но как можно бросить Беренгарию в Пуатье? Она была благодарна, что невестка смирилась с задержкой, и еще больше, что Беренгария не догадалась спросить, сопровождает ли Алиенора Ричарда в Ноттингем. Еще раз просмотрев письмо матери, Джоанна решила солгать, если Беренгария спросит позднее. А когда они с Ричардом воссоединятся, ничто из этого уже не будет иметь значения.

Подойдя к невестке, Джоанна тепло обняла ее хрупкие плечи.

– Теперь у нас хотя бы есть надежный свидетель злоключений Ричарда в прошедший год.

Беренгария приободрилась от этого напоминания, но когда женщины огляделись в поисках Моргана, то обнаружили, что он и Мариам исчезли.

– Что ж, с расспросами придется немного обождать, – сказала Джоанна с такой озорной улыбкой, что Беренгария, считавшая блуд серьезным грехом, не могла не улыбнуться в ответ, думая, как повезло ей получить в подруги сестру Ричарда.