– Сам доберусь! – твёрдо заявил я.

– Обещаешь? Прямо домой?

– Обещаю.

– Так и я тебе обещаю. Если я тебя ещё хоть раз здесь увижу – одного или в компании – я тебя так накажу, что ты навек запомнишь. Ты тогда узнаешь, кто я такой и на что способен. Всё ясно?

– Ясно, – подтвердил я.

– Свободен, – сказал начальник, торжественно вручая мне ключи от дома и несколько собственных моих рублей. Дверь отворилась. Ещё я услышал, как Витька с Колькой зашипели мне вслед: «Молчи!.. Про нас ничего никому не рассказывай!»

Так я вышел на свободу. С чистой совестью.

Тут же подъехал пригородный поезд на тепловозной тяге. Я забрался в плацкартное купе, и через пару остановок оказался на привокзальной площади, откуда до моего дома было минут двадцать ходьбы. Я шёл очень аккуратно, инстинктивно соблюдая все правила движения и поведения, чтобы не загреметь снова в тот же самый железнодорожный участок милиции. «Здесь ты чужой, – гремело в ушах, – а вот они – все свои. До единого!» А я, значит, теперь совсем один.

Было тепло, но уже не так жарко, как до моего ареста. Солнце ещё блестело, но вот улицы, почему-то, были пустынны. Ни друзей, ни врагов. Всё было тихо. Я проскользнул в свою комнату, что-то, помню, читал, чего-то ел. Спать лёг раньше положенного времени, чем очень удивил маму. Она даже спросила – не случилось ли чего. Я ответил, что, не случилось, но уснул поздно – волнение никак не отступало.

Гром раздался часа в три ночи. Послышались звонки, стук в дверь, какой-то народ в прихожей, громкие голоса. В комнату, не включая свет, вошли отец и мама. Мама потеребила меня за плечо. Я, хоть и не спал, спросил, в чём дело.

– А ты не знаешь, – спросила мама, – где Виктор и Николай? Их нет дома. Пришли родители, очень волнуются.

– Нет, не знаю, – ответил я.

Отец включил свет.

– А ну-ка, поточнее! – ласково сказал он и придвинул стул к моей кровати. – Поподробнее.

Темнить не было ни малейшего смысла.

– Вообще, не знаю, – ответил я,– но так полагаю, что они на вокзале.

– Да? Что они там делают? – допытывался отец. Скорее всего, он хорошо умел допытываться.

– В пикете сидят.

– Уверен?

– Да, наверное, – вздохнул я.

– И где же их задержали?

– Ну… вроде бы, на семнадцатом разъезде.

– И ты был с ними?

– Был, но недолго.

– Почему?

– Меня отпустили.

– Кто отпустил? Как его зовут? Кто по должности?

– Да не сказал.

– Ты почему нам не сказал?

– А что говорить? Всё ведь в порядке.

– А про ребят? У них родители есть или нету? Они беспокоились или нет, как думаешь?

– Меня ребята просили. Витька с Колькой.

– Что просили?

– Просили ничего не говорить. Никому. Ни в коем случае.

– Ладно, спи пока, – разрешил отец. – Я найду этого человека. Тогда и поговорим.

– Папа, а зачем его искать? Всё хорошо, не надо.

– Ну, это уже мой вопрос, – сказал папа, – хоть узнаю, сколько я ему за тебя должен. Может, штраф на тебе висит.

Чужие родители ушли. На другой день, и на третий мама была спокойная, весёлая, никто мне про этот случай больше не напоминал. Мне кажется, мои родители поняли, что я в те дни сделал свой выбор. Не без помощи МВД, конечно, но раз и навсегда.

Колька-Аристократик тоже догадался. Больше они с Витькой на поезда скакать меня не приглашали. Хотя, закурить или выпить чего-нибудь – это всегда пожалуйста, без отказа. Но я уклонялся, да и они не слишком уговаривали. Колька надолго сумел сохранить свой внешний блеск, непринуждённость, элегантность, агрессию и хамство против чужих, а уж за своих – всегда насмерть, ну, пока мамочка его была трудоспособна. Оба они впоследствии даже поступили в политех, даже закончили его, но уже будучи милыми бытовыми пьяницами. Оба иногда разыскивали меня, а я прятался от них там, где они даже и подозревать не могли – в библиотеке. Только Борис знал, где надо меня искать. И то не сразу догадался.

В тот день я определился, наконец, кто мой любимый автор – он тогда ещё был огромной редкостью в библиотеках, а уж про магазины и подавно молчу. Не буду называть ни имя его, ни фамилию – не дай Бог, увлечётесь. А что будет с Вами потом – не могу представить. Интересный автор, но опасный. Ужас, до чего опасный. И только я вчитался в эту книгу до полного погружения, то есть, до отключения от окружающей обстановки, как кто-то бац меня рукой по плечу! В такую минуту… На самом интересном месте! Как я заикой не остался? Сначала показалось – из книги вылез персонаж, их там было много всяких. Ни одного приличного. Думаю, совсем пропал. Схватят меня сейчас, затащат и распотрошат. А тут Борькин голос над ухом:

– А-а, вот он где!..

Благо, в читальном зале народу никого почти не было.

Пока я приходил в себя, Боря понял, чем я так увлёкся, хотя, по-моему, это не совсем книга была, а литературно-политический журнал. Но лицо Бориса приняло дико-умное выражение.

– Да-а, – бормотал он, листая страницы, – вот, значит, братец, куда тебя занесло… Да уж, нечего сказать… С тобой теперь всё ясно…

И сам так зачитался, что не оторвать.

– А что тебе со мной, интересно, ясно? – спросил я, поздоровавшись.

– А вот что, – Боря сбросил тон и перешёл почти на шёпот. – Я искать тебя замучился. Думаю, совсем пропал. А ты вот где! Похвально!

– Ты меня искал?.. Вот реприманд какой неожиданный.

Пока Борис хихикал, я никак не мог сообразить, отчего это я ему вдруг понадобился. Но радость согревала душу – такой взрослый, элегантный, интеллигентный, старший мой приятель, до крайности заинтересовался моей скромной персоной.

– Слушай, – шипел Борис у меня над ухом, – может, хватит на сегодня? Закрывают уже. С этим автором не стоит торопиться. А у меня разговор есть.

Ну, раз так – сдал я литературу, нашёл пальто в гардеробе, оделся. И то сказать – на текущий момент, в связи с тем заездом на товарняке, взрослых приятелей у меня поубавилось. Особенно аристократов. А тут на тебе – Боря! Да ещё с разговором! Просто повезло.

Вышли мы на проспект, где уже и вправду было темно, отчего на сваренных из уголков чёрного железа фонарных опорах, абсолютно точно напоминающих мостовые фермы, сияли лампы дневного света по три штуки с двух сторон. Как на вокзале. Двинулись к дому. Тут Борис произносит следующие слова:

– Алексей! Ты понимаешь, какая штука… Завтра у Лариски День рождения.

– Вот как? Здорово! Замечательно. Ну, значит, и от меня передай поздравления. Большой будет праздник?

– Большой… Очень большой.

Отчего-то Борис вздохнул и призадумался. Потом продолжил:

– Дело-то вот в чём. Ты как раз в числе приглашённых.

Сначала я просто ничего не понял.

– Я?! В числе?! В каком числе?

– Приглашённых. Вот, брат, какая штука.

– Не, Боря… Ты это брось. Что ты, ни в коем случае. Я же там у вас никого не знаю. Да и костюма у меня нет соответствующего.

Что было правдой. На тот момент мама и папа занимались сами собой – строили семейный конфликт. Ни у кого до меня руки не доходили. Что было из одежды с прошлого года – то и донашивал. Но Борис был неумолим.

– Значит, так, – сказал он очень строго. – Пойдёшь, и всё. Тебя Лариса сама приглашает. Лично.

– И никак нельзя по-другому? Ну, подождать немного. До следующего раза.

– Ни в коем случае. Там, понимаешь, парней не хватает. Девчонки есть, а с нами, мужиками, беда. Так что, вопрос исчерпан. Встречаемся завтра ровно в три часа, и не вздумай укрываться. Найду всюду!

Что было делать – пришлось согласиться. Мы тотчас разошлись по домам – готовиться.

Надо сказать, что мама и бабушка запрещали мне делать что-нибудь по дому. Запрещали, и всё. И не то, чтобы я рвался им помогать или не рвался – значения не имело. Ничего не разрешали. Носовой платок выстирать – и то не позволяли. Я долго понять не мог, в чём дело, и однажды, когда мама заметила, что я попытался без спроса вымыть пол, и тут же с криками перемыла все мои деяния, спросил: