Ему не хватило дыхания, и рассказ продолжил Морган.

– Ну, мы не уверены, что они из замка, но эти люди высматривали чужаков, и мы поспешили спрятаться. Вена куда меньше, чем я ожидал, и там трудно остаться незамеченным.

Ричард и Гийен приуныли, поскольку надеялись, что Вена – подходящих размеров город, где можно затеряться.

– И как вы поступили, когда вас остановили?

Физиономия Моргана снова расплылась в улыбке, а Арн рассмеялся в голос.

– Сэр Морган такой хитрый, сир! Он ответил им по-валлийски, и стражники просто вытаращились на него, не поняв ни слова!

– Я хотел опробовать на них свой зачаточный арабский, – Морган хмыкнул. – Но решил, что валлийский надежнее: вдруг среди них окажется кто-то, служивший в Святой земле. – Потом его улыбка померкла. – Они ищут чужаков, говорящих по-французски. Воины не поняли ни слова из мной сказанного, но решив, что это не французский, отпустили нас.

Тревожно было узнать, что Вену так плотно патрулируют – они-то надеялись, что молва о замеченном в Каринтии короле английском еще не дошла до австрийцев. При мысли о долгой дороге, которую предстояло преодолеть, плечи Ричарда опустились.

– Так что вы оба такие радостные? – спросил он более резко, чем намеревался. – Мне ваши новости не показались особенно обнадеживающими.

– А, так ведь мы подыскали место для ночлега, сир! Убравшись из Вены, мы остановились в окрестной деревушке, которая называется… – Арн нахмурился, напрягая память.

– Эртпурх, – пришел на выручку Морган. – Сельцо так себе, зато там есть хозяйка пивной, которая оказала любезность сдать нам комнату. Это вдова с двумя сыновьями, и была вне себя от радости, заработав пару монет. Говорит, что мы можем разместиться в ее спальне, а она будет спать у очага вместе со своими мальчишками.

– А кузнец сказал, что поставит наших лошадей к себе в стойло, – вклинился Арн. – Хозяйка пивной берется готовить нам, если мы дадим ей продукты!

Парень был так рад, будто их пригласили жить в королевском дворце. Впрочем, после трехдневных мытарств и для Ричарда дом торговки пивом в Эртпурхе казался раем.

– Нам повезло, что мы послали тебя с Морганом на разведку, Арн, – сказал король, и от этой похвалы юнец расплылся в улыбке и покраснел.

– Очень повезло, – подхватил Морган, и было нечто в его тоне, отчего Ричард напрягся, поняв, что отчет о визите в Вену еще не закончен.

– Даже не будь горожане так подозрительны, нам не стоит соваться в Вену. – Карие глаза Моргана твердо встретили взгляд серых очей короля. – Я это понял, как только увидел красный с белым флаг, развевающийся над замком.

– Это знамя Леопольда, – воскликнул Ричард удивленно, и Морган кивнул:

– Нам не посчастливилось, что герцог оказался здесь, а не в одной из других своих резиденций.

Валлиец предпочел ничего не говорить об остальном: о лютой ненависти герцога Леопольда к Ричарду, о том, что герцог один из тех, кто узнает английского короля с первого взгляда, и утверждать, что его с кем-то спутали, Ричарду будет бесполезно.

Эртпурх оказался именно такой непритязательной деревушкой, какой ее описал Морган: скопление низких хижин с тростниковыми крышами, церквушка, кузница, пекарня, пара лавок, кладбище и укутанные снегом поля. За околицей разбили лагерь люди, приехавшие покупать и продавать лошадей – Арн объяснил, что чужестранцам не дозволяют заниматься торговлей в Вене, поэтому те ведут свои дела вне городских стен. Теперь, оказавшись в родных краях, оруженосец болтал без умолку, гордый тем, что может так много рассказать про Вену и про герцога. До этого в Вене ему бывать не приходилось, признался юноша, и она всегда казалась ему большим городом, но в реальности сильно проигрывала в сравнении с Акрой и Иерусалимом. Он взахлеб пересказывал все, что ему приходилось слышать про Леопольда, и вызвал всеобщее веселье, когда сообщил, что герцог тут известен как Леопольд Добродетельный. Впрочем, к тому времени они уже подъехали к дому торговки пивом, и прочие истории сквайр приберег на потом, потому как разговаривать по-французски можно было только за закрытыми дверями.

Содержательница пивной оказалась худой светловолосой женщиной по имени Эльс. Она радушно встретила гостей, и едва войдя в ее скромное жилище, они поняли, что вдова сильно нуждается в деньгах. Ее юные сыновья во все глаза смотрели на чужаков, которых мать провожала в спальню. Комната была маленькая и скудно меблированная – хозяйка перенесла свою кровать к очагу, и извинилась, что больше спать не на чем. Но это был лучший приют со дня их бегства из Фризаха, и путники не жаловались. Селянка хлопотала: принесла для них одеяла, ночной горшок и несколько сальных свечей, затем пригласила разделить семейный обед. Тот состоял из вареной капусты, ячменного хлеба, похлебки из турнепса, свеклы и лука. Все это предлагалось запить превосходным пивом ее приготовления.

Рыцари были очень благодарны за гостеприимство. Морган для пущего эффекта проявил галантность, целуя женщине ручку и шепча комплименты на валлийском, которые вызывали у нее смех, хотя она и не понимала ни слова. Но в итоге все вздохнули с облегчением, когда женщина наконец ушла, оставив их одних в обшарпанной спальне. Помимо прикупленных Арном в Вене сырных лепешек, у них три дня не было во рту ни крошки, и теперь путники жадно набросились на скромное угощение. Гийен нарезал каравай хлеба на лепешки-тарелки, Арн разливал на них густую похлебку. Но когда он повернулся, чтобы предложить первую порцию королю, то не увидел его. Ричард растянулся на своем одеяле и завернулся в плащ, даже не сняв сапоги. Когда сквайр наклонился и поставил пищу рядом с ним на пол, то обнаружил, что государь уже спит.

– Он разве не голоден? – спросил он, недоуменно глядя на товарищей. – Может, разбудить его, чтобы поел? Ведь столько времени прошло с тех пор…

– Пусть поспит, парень, – последовал ответ.

Но за едой все то и дело бросали исподволь взгляды на Ричарда. Поев, Морган встал, склонился над спящим и положил руку ему на лоб. Король при прикосновении не пошевелился, и Морган, присев рядом на корточки, кивнул в ответ на немой вопрос Гийена.

– У него жар, – сказал он, подтвердив подозрения, мучившие обоих рыцарей в течение последних дней.

– Как же нам быть? – растерянно ахнул Арн. – Лекаря-то вызывать опасно!

– Опасно, – хмуро согласился Морган. – Утром, парень, ты поедешь в Вену, найдешь аптеку и купишь средство, которое называется «аква вита» – я слышал, что оно хорошо помогает при горячке. Приобрети еще одеял, поскольку без них мы тут замерзнем. Цыпленок – лучшее питание для больного, но посреди поста тебе его ни один торговец не продаст, так что раздобудь яиц, хлеба и чеснока.

– Исполню, – торжественно пообещал Арн. – Могу я еще чем-нибудь помочь?

Морган снова посмотрел на кузена:

– Он упрямее любого осла, поэтому не только не признается, что заболел, но и будет настаивать, чтобы поутру ехать дальше. Но мы не можем продолжать путь, пока он не окрепнет, потому как следующий приступ четырехдневной лихорадки запросто может прикончить его. Поэтому да, кое-чем еще ты помочь можешь, Арн. Когда будешь в Вене, разыщи церковь и закажи молебен о его скорейшем выздоровлении.

Арн был признателен Моргану за то, что тот сохранил тайну его настоящего возраста. Но имелся у него еще один секрет, которым он не поделился с товарищами, и оттого испытывал смутное чувство вины. Как может он так наслаждаться происходящим, когда они страдают? Да, было несколько страшных моментов, особенно на корабле и во время бегства из Удине, но по большей части радостное возбуждение было в юноше сильнее тягот или испуга. Он гордился доверием английского короля, тем, что прославленные рыцари обращаются с ним как с равным. Он ощущал, что творит историю, ибо наверняка легенды об отважном походе короля Ричарда будут передаваться из поколения в поколение.

Арн въехал в Вену в приподнятом настроении, чувствуя себя рыцарем, исполняющим важное поручение короля. У него прежде никогда не было столько денег, и легко было вообразить себя богатым лордом. Он задержался, бросил оборванному нищему монету и ухмыльнулся, когда старик крикнул ему вслед: