Сталин прошел за свое место, велел принести чаю.

– Когда Тесла начал работать над лучевым оружием, мы не знаем. Но можем предположить и, основываясь на фактах, сделать определенные выводы. Итак, о чем говорят факты? В 1895 году дотла сгорает лаборатория Теслы в Нью-Йорке. В огне гибнут весь его архив и все приборы, на разработку которых он потратил несколько лет. Причина пожара – поджог. Лишившись плодов многолетних исследований, Тесла не унывает. Он назло завистникам заявляет, что в состоянии восстановить весь архив по памяти. И восстанавливает. Далее он уезжает от врагов и конкурентов в глушь, в штат Колорадо, где проводит серию опытов по передаче энергии на расстояние. В 1903 году он строит свою знаменитую башню «Уорденклифф» и раздает интервью, что способен создать оружие невиданной мощности. Как только он заговорил об оружии, так на него тут же начинаются гонения. Под прессом американского правительства промышленник Морган, финансировавший его исследования, прекращает помощь. Работы в башне приостанавливаются. В 1917 году президент США приказывает взорвать башню Теслы. С этого времени между Теслой и американскими властями контакты прекращаются.

Помощник-грузин внес поднос с чаем. Поставил стакан в подстаканнике перед Сталиным, бесшумно удалился.

– Когда у Теслы сгорела лаборатория, ему было около сорока лет. Он был относительно молод и, вполне возможно, хранил результаты своих исследований в голове. Но в тот год, когда у него взорвали башню, Тесле уже было за шестьдесят. Он должен был, в силу своего возраста, делать какие-то пометки, вести научные дневники, но ничего этого нет!

– Архив Теслы могли украсть немцы, – по тону, каким Маленков сделал это предположение, Василевский догадался, что вопрос об архивах уже обсуждался среди высшего руководства партии и государства. Что же, он был готов к такому развитию событий.

– Если архив Теслы был, могли его немцы украсть? Могли, – Сталин отхлебнул чаю, откашлялся. – Товарищ Ильичев, вы свободны. Материалы оставьте у Поскребышева.

– Товарищ Сталин, – Василевский поднялся с места, – разрешите доложить план разведывательных мероприятий в отношении немецкого секретного объекта в районе населенного пункта Намсус. Кодовое название плана «Посох Тора».

– «Посох Тора»? – насторожился Сталин. – Почему посох? Товарищ Василевский, как вы себе представляете древнескандинавского бога Тора?

– Пожилой такой мужчина, – слово «старик» Василевский сказать не решился, – с бородой. Одет в тогу через плечо. Посох, сандалии на босу ногу…

«Приеду, того, кто придумал такое название, на куски разорву», – решил для себя начальник Генштаба.

– Товарищ Василевский, – улыбнулся Сталин, – судя по вашему описанию, бог Тор очень похож на товарища Калинина, только без очков. Бог Тор, товарищ Василевский, – это физически очень крепкий молодой мужчина. Оружие его – не меч, не пика, а молот. Вы представляете, как должен выглядеть воин, сокрушающий своих врагов молотом? Представили? А вы ему посох!

– Виноват, товарищ Сталин! Название исправим.

– Название не исправим, а сократим. Назовем операцию короче – «Посох». Нам понятно, о чем идет речь, а остальным знать происхождение названия ни к чему.

– Разрешите продолжать, товарищ Сталин? Разведку объекта «Посох» мы планируем провести силами дальней авиации и флота. Как запасной вариант оставляем проведение наземной разведывательной операции. Временный штаб по руководству операцией «Посох» будет дислоцирован в Мурманске.

После ухода Василевского Сталин закурил папиросу, с наслаждением затянулся.

– Прохлопали архив Теслы! – уверенно, как о свершившемся факте, заявил Маленков.

– Может, прохлопали, а может, и нет, – философски заметил Сталин. – Возьми проведение операции под личный контроль.

– Кадровые решения принимать будем?

– Ограничимся выговором по партийной линии. Чтоб жирком не обрастали. Василевскому – устное замечание… Георгий, ты только представь дедушку Калинина с молотом. С пудовым!

Соратники озорно засмеялись. Дела на фронтах и в государстве шли успешно. Было от чего пребывать в хорошем расположении духа.

Прорвавшись с боями из осажденного Могилева, стрелковый полк, к которому прибился Николай Лоскутов, был отведен в район Смоленска, где вновь вступил в бой и был разгромлен в течение суток. С отступающими частями Красной армии Лоскутов дошел до Подмосковья. В сентябре месяце, когда в полосе действия 13-й армии наступило временное затишье, в штабах стали наводить порядок и с удивлением обнаружили, что командир пехотного взвода в 307-й стрелковой дивизии Лоскутов Н.Е. вовсе не военнослужащий, а бывший сотрудник милиции, формально к армии отношения не имеющий. Данная оплошность была немедленно исправлена: Лоскутову присвоили воинское звание лейтенант и поставили на все виды довольствия. Денежное содержание с момента мобилизации и до внесения в списки действующей армии выплачивать не стали. Не положено.

В декабре в составе той же 13-й армии Лоскутов участвовал в Елецкой наступательной операции, был тяжело ранен и отправлен в тыл на лечение. В мае 1942 года, направляясь к новому месту службы, он побывал в Москве, где познакомился с вдовой своего бывшего командира. Двадцатишестилетняя Дарья приняла Николая как родного. Три дня он прожил у нее.

В начале июня лейтенант Лоскутов прибыл на Волховский фронт, в распоряжение 2-й Ударной армии, от которой боеспособными остались только две стрелковые дивизии. Сама армия была окружена и уничтожена еще весной, во время проведения Любанской наступательной операции. Командующий армией генерал-лейтенант Власов сдался в плен и перешел на сторону врага.

Несмотря на провал зимне-весенней операции по деблокированию Ленинграда, командование Красной армии решило повторить прорыв на более узком участке фронта: от поселка Гайтолово, вдоль Ладожского озера на Синявино, и далее, через Московскую Дубровку, на соединение с войсками Ленинградского фронта.

19 августа 1942 года войска Волховского фронта пошли в наступление и завязли в боях в районе станции Мга. 8 сентября в прорыв была брошена 2-я Ударная армия. Вернее, то, что от нее осталось.

Не прошло и месяца с момента летнего наступления, как история с трагедией 2-й Ударной армии повторилась. Все войска, принимавшие участие в Синявинской наступательной операции, были отрезаны от основных сил и уничтожены.

Полк, в котором сражался Лоскутов, в первом же сражении был смят наступающим противником и рассеян. Сам Николай Егорович в составе сборной группы бойцов под командованием батальонного комиссара Сергиенко отступил на юг, к болотам у реки Мойка. На третий день отступления группа Лоскутова оказалась в ловушке – авангард отряда уперся в болото, простиравшееся на километры налево и направо.

Бегло проведенная проверка показала, что болото непроходимо, но через него в глубь топей ведет узкая бревенчатая гать. Посылать по гати разведчиков не было времени – немцы поджимали. Посовещавшись с командным составом в лице лейтенантов Лоскутова и Горелова, комиссар принял решение двигаться вперед.

Стояла середина сентября. Утро. Перед отрядом Сергиенко – топкое болото, за спиной – чистое поле. Где-то там, в глубине полей, уже рыскали в поисках отступающих красноармейцев немецкие мотоциклисты-разведчики. Если стоять на месте, то не пройдет и часа, как они обнаружат бойцов Сергиенко, обстреляют с дальней дистанции и вызовут основные силы – пехоту на бронетранспортерах и грузовиках. Принимать бой малочисленным плохо вооруженным отрядом – самоубийственно. Отступать – только в болото.

Болото представляло собой огромнейшее залитое мутной водой поле. Слой воды в нем местами достигал метра, но в основном был не выше сапога. Под водой – зыбкая топь, трясина, которая засасывает все живое, что попадает в нее. Самостоятельно выбраться из трясины невозможно. Человек, плашмя упавший в болото, тонет в жиже практически мгновенно. Вертикально слетевший с гати боец до полного погружения может трепыхаться пару минут.