– Судя по тому, как ты врываешься на ночь глядя, – усмехнулся Элимер, – случилось что-то важное.

– Айсадка выболтала мне пророчество.

Элимер уставился на Видольда во все глаза и пробормотал:

– Как это? Она на все была готова, лишь бы сохранить его в тайне и тут вдруг…

– Вот и я удивился, – прервал Видольд кхана. – Но дикарка сказала, что пророчество оказалось ложным, и его уже не обязательно скрывать. Ну и еще она думает, что теперь ты ее отпустишь.

– Она ошибается.

– Я сказал то же самое.

– Однако из-за ложного пророчества ты не явился бы ко мне в столь позднее время. Значит, ты не считаешь его ложным. Так?

– Вроде того, Кхан. Оно, видишь ли, начало сбываться.

– Так выкладывай, что в нем важного, – приказал Элимер.

– Три видения. Первое – дикарские племена несутся по степи. Но это ерунда: дикари сами и начали его исполнять. А вот второе уже интереснее: белая кошка побеждает коршуна.

– Что за чушь, телохранитель? Какая еще кошка?

– Имя девчонки, Кхан, Шейра-Сину, переводится с айсадского как Белая Кошка. Поэтому ее и поставили во главе войска.

Вот теперь уже Элимер не смог скрыть изумления и ответил лишь минуту спустя:

– Даже если так, ведь это, второе, не сбылось. Она не смогла победить меня. И никогда не сможет.

Видольд лишь многозначительно приподнял бровь и как-то невесело улыбнулся. Они помолчали, глядя друг другу в глаза, а потом кхан тихо спросил:

– Ты думаешь о том же, о чем и я?

– Я думаю, – осторожно откликнулся тот, – что дикари неверно истолковали свое пророчество. Оно сбывается, но не так, как они рассчитывали.

Элимер не ответил, лишь отсутствующим взглядом уставился в ночь за окном. Вот оно что, значит… Выходит, неспроста айсадка сводила его с ума, неспроста каждую ночь и даже день ее образ стоял перед глазами. Прав оказался дикарский шаман, увы, прав! Кажется, эта Шейра-Сину и впрямь близка к победе над коршуном.

И, горько усмехнувшись, кхан обернулся к Видольду.

– И что же, все это замечают?

– Думаю, лишь я, да, наверное, Тардин. Остальные-то уверены, что ты ради какой-то хитрой цели айсадку здесь держишь.

– Это хорошо, – рассеянно промолвил кхан, однако почти мгновенно вернулся к привычной интонации. – Но не это тебя волнует, верно? Должно быть что-то еще, что тебя  встревожило.

– Да. Третье и последнее видение шамана. Со слов девчонки, их колдун видел города Отерхейна в руинах.

Элимер потрясенно взглянул на телохранителя, а когда заговорил, голос его прозвучал глухо, будто он с трудом выговаривал слова.

– Я правильно тебя понял, Видольд? Первое видение исполнилось. Второе… – он чуть помедлил, стрельнув глазами куда-то в сторону, и закончил: – Со вторым тоже все понятно. Следует ли из этого, что и третье исполнится? Все-таки это было видение, а Тардин не раз говорил мне, что они обманчивы. Возможно, шаман видел далекое будущее?

– Возможно, – отозвался Видольд. – Но может быть, и нет.

– Ты прав. Надо быть готовыми и к худшему, – кхан отвернулся и прошелся несколько раз по покоям, прежде чем вновь обратиться к воину: – Я понятия не имею, как узнать, что угрожает Империи и угрожает ли вообще. Одно дело конкретные опасности – на них всегда можно отреагировать конкретными действиями. Совсем другое – туманные пророчества. Никогда прежде я с таким не сталкивался.

– Зато Тардину все эти колдовские штучки знакомы.

– Да, без Тардина не обойтись. Завтра же поговорю с ним, – он снова умолк, смотря куда-то в сторону.

Телохранитель в это время небрежно облокотился о стену, рассеянно изучая пол, а Элимер, придя к не очень хорошей мысли, недобро на него уставился и с подозрением спросил:

– А с чего это айсадка так тебе доверяет? Именно тебя выбрала, чтобы ты сопровождал ее в степи. Тебе открыла пророчество. Тебе, а не мне. Хотя от меня зависит, отпущу я ее в обмен на рассказ или нет.

Видольд нахмурился, покосившись на кхана, но скоро в глазах его разгорелся веселый огонек. Он понимающе усмехнулся, не обращая внимания на помрачневшее лицо правителя:

– Эй, да не волнуйся ты, Кхан, на кой сдалась мне твоя девчонка?! Да и я ей без надобности!

Элимер оторопел, но лишь на миг, а потом рассмеялся:

– Да ты вконец обнаглел! Когда-нибудь договоришься, я отправлю тебя охранять дальние границы.

– Не отправишь, – возразил Видольд, – лучше меня телохранителя не найти. И еще, тебе нужен хоть кто-то, способный говорить правду и не трястись от страха.

– И все-таки, знай меру.

Немного помолчав, он добавил:

– Ты принес мне ценные сведения. Я благодарен тебе, Видольд…

– Хорошо, хорошо, я уже ухожу, – пробормотал воин, направляясь к выходу, но дверях обернулся и, как бы между прочим, выдал:

– Она так ко мне относится, потому что я горец. Я один не напоминаю ей тех двоих, которые ее снасильничали.

У Элимера против воли вырвался вопрос:

– А я? Напоминаю их?

Воин пожал плечами:

– Не знаю. О тебе мы не говорили, – и, не давая времени сказать или спросить что-то еще, произнес: –  Да будут благоволить тебе Боги, Великий Кхан.

Отвесив короткий поклон, воин шагнул за дверь.

Элимер остался один и снова уставился в слепую ночь. Теперь, когда слетела последняя шелуха лжи самому себе, стало тяжелее вдвойне. Айсадка – ее глаза, волосы, вожделенное тело стояли перед глазами. Ее дыхание, ее запах, ее голос! И мучительное осознание, что она желает ему лишь смерти, не давало покоя. Он понятия не имел, как повлиять на айсадку. Он, Великий Кхан, в отношении человеческих чувств оказался неопытным мальчишкой. Конечно, раньше его это не волновало бы. Но теперь появилась дикарская девчонка, и многое изменилось!

Элимер стиснул зубы, разозлившись на себя, и удрученно прижался лбом к оконному стеклу. Постояв немного, отошел вглубь покоев и рухнул в кресло, постаравшись забыть обо всем. Однако и сам не заметил, как ум его переключился на привычные размышления об Империи.

Отерхейн в руинах. С этим надо что-то сделать, надо все выяснить. Неужели его государству и впрямь угрожает неведомое? Что за туманные пророчества?! Уж лучше прямое нападение врага: это серьезная опасность, но с ней он может справиться. А вот что делать с неопределенностью, когда неизвестно, с какой стороны ждать беды и ждать ли вообще? Когда остается только мучиться вынужденным бездействием?

За этими смутными мыслями голова кхана медленно сползла на грудь, и он задремал, сидя в кресле. В это время небом уже завладели предутренние пепельные сумерки.

Гл. 23. Не всякая охота одинаково удачна

Они уже седлали лошадей, когда взгляд Шейры упал на него. Сначала она увидела высокие сапоги из толстой кожи, затем взор ее скользнул выше, она поняла, что перед ней кхан, и поспешно отвернулась, не в силах выдержать его жесткого взгляда. В последнее время она редко встречала темного вождя, так что почти успела отвыкнуть от его облика.

Сейчас лицо кхана казалось напряженным, сосредоточенным, однако не хмурым. Напротив, в нем словно горел интерес и таилась какая-то лукавая мысль.

– Видольд, – обратился он к сопровождающему Шейру воину, – хорошо, что я тебя встретил. Ваша прогулка отменяется. Ты мне нужен. Поспеши, жду тебя в тронной зале.