Подскочив и уже поставив одну ногу на теплый, укрытый белым пушистым ковром пол, я замерла и опустила взгляд. У того, кому принадлежит это логово (без сомнений какому-нибудь маньяку) ко всему ещё и странный фетиш на серое. Потому что футболка, в которую он облачил меня, была того же цвета. Точно сумасшедший.

Надо выбираться отсюда!

Но как?

А что, если он сейчас войдет, увидит, что я проснулась, и примется за свои грязные делишки? А потом убьет меня.

Не хочу умирать.

Я снова опустилась на диван, притягивая ноги к груди и опуская голову на колени. От страха хотелось плакать. Холодок пробежал по выгнувшемуся позвоночнику, растекаясь по спине неприятной дрожью. Что делать. Что делать.

Что делать?

Ну, конечно, осмотреться! Только тихо, чтобы маньяк не услышал. На цыпочках подобравшись к окну, я вжалась лицом в холодное стекло, осматривая район. Ну, на какое-нибудь заброшенное село не тянет. Я даже знаю эту улицу — Ленина — самый центр города. А маньяк умен — спрятать жертву у всех перед глазами. Но вот прыгать не вариант — судя по всему, его логово расположилось этаже на восьмом, не меньше. Превращаться в лепешку мне хотелось куда меньше, чем оставаться в лапах маньяка. К тому же, вдруг он симпатичный?

Решено, встречусь со страхом лицом к лицу. На крайний случай — врежу маньяку в сером сковородкой по голове. У Рапунцель получилось, и у меня получится.

Я опять очень тихо пересекла всю комнату, то и дело оттягивая край футболки, потому что она была очень короткой, почти не дыша. Остановилась лишь у самой двери, вслушиваясь в шум квартиры.

Где-то слева были слышны голоса. Вслушиваясь к ним ровно минуту, я поняла, что работает телевизор — именно эту программу по утрам смотрит моя мама, если у нее находится свободная минутка. Скорее всего, там кухня. И мой маньяк спокойно пьет чай с бутербродами слушая фоном утренние новости.

Решайся, Надя. Помни, сковородка.

Открыв дверь, я на секунду порадовалась тому, что получилось сделать это бесшумно, и снова сосредоточилась на миссии. Голова до сих пор болела, поэтому второстепенной задачей было не умереть от боли. Передвигаясь по коридору вдоль стены, я слышала, как усиливается громкость телевизора. Залитая солнцем кухня была прямо за углом.

Вдох. И медленный выдох. Резко выхожу, чтобы застать маньяка врасплох. И замираю сама. Потому что вместо маньяка вижу Мирослава.

Он обернулся через плечо и снисходительно кивнул, продолжая жевать бутерброд. До моих ноздрей дошел умопомрачительный запах кофе, и я поняла, что ко всему прочему просто умираю с голоду.

— Кофе будешь?

Мирослав отодвинулся, и я села рядом, все еще натягивая футболку до колен. Ну почему она такая короткая??! Хотя можно не переживать, ведь несмотря на странное в последнее время поведение, Мирослав остается геем. Так что его можно не стесняться.

Передо мной чудесным образом появляются миниатюрная чашечка кофе, наверное, из китайского сервиза, таблетка и высокий стакан, до краев наполненный водой. Сначала пью таблетку и осушаю стакан буквально за несколько глотков. Мирослав хмыкнул.

— Теперь можем поговорить?

— Можем, для начала, что я делаю…

— У меня в квартире? — я кивнула. — Ты опустошила вчера весь бар, а потом отключилась. Что прикажешь, мне было с тобой делать?

— Мог оставить меня там, — я буркнула, не совсем убедительно. В глубине души я была признательна, что Мир меня не бросил.

— Ага, только ты уснула на мне, — увидев мои округлившиеся глаза, он засмеялся, — спокойно. Я ведь не говорил, что подо мной.

Покачав головой, я притянула к себе чашку кофе и сделала глоток. Фу, горький. Мирослав придвинул ко мне сахарницу.

— Давай ешь быстрее, а то на учебу опоздаешь.

Блин, учеба. Теперь должна буду Насте за проигранный спор. И кто тянул меня за язык в начале года, когда я ляпнула, что не пропущу в этом семестре ни одной пары без уважительной причины.

Мирослав потряс меня за плечо, возвращая из собственных мыслей.

— Что?

— Есть еще одна новость. Плохая, — я прищурилась, и Мир немного отодвинулся от меня. Мы сидели так близко друг другу, что я ощущала жар его тела. Теперь моим бедрам стало холодно, — обещай, что не будешь бить.

— Не буду. За мной долг, — Мирослав коротко хмыкнул.

— Ладно, не суть. В общем, вчера, когда мы уехали от Артёма, — при упоминании этого человека мое сердце болезненно сжалось. Сколько боли он причинил мне за один вечер, –кажется, он нарвался на кого-то, а может влез в еще большие долги. Его избили, и теперь Артём в больнице.

Я сжала чашку слишком сильно, и та выскользнула из моих пальцев, опрокидываясь. Кофе вылился прямо мне на ноги, и, вскочив, я взвыла, больше не сдерживая слез. Хотя плакала я, конечно, не от боли — правда, место ожога неприятно покалывало — а больше от усталости. Я просто не знала, как реагировать на эту новость. И поэтому позволила бессвязным эмоциям взять верх.

Мирослав медленно сглотнул, разглядывая меня как какую-нибудь сумасшедшую, и сделал глоток из кружки. Он не бросился меня утешать, даже не кинул в мою сторону жалостливого взгляда. Лишь ждал, пока слезы сами высохнут.

А ревела я долго, вжимаясь спиной в угол холодильника, взлохмачивая волосы у корней. Знаю, что выглядела жалким ничтожеством, но ничего поделать не могла. Только предпринимала очередную попытку успокоиться — вдыхая побольше кислорода — так накрывала новая волна. Мирослав за это время успел убрать со стола грязную посуду и принес откуда-то мою чистую, пахнущую порошком, не глаженую одежду.

— Я н-не п-па-пойду в этом, — икая, заявила я и отвернулась. Мирослав хмыкнул и, не говоря ни слова, принес утюг и гладильную доску.

— Сама. У тебя есть полчаса, после чего я просто вытолкаю тебя из квартиры, закрою дверь на ключ и уйду.

Я обернулась, чтобы нахамить ему и, возможно, врезать, но Мирослав оказался так близко, что у меня сперло дыхание. Он сократил последние миллиметры между нами и обнял, поглаживая по спине и волосам.

— Артём не последний человек на земле, тем более он не умер, а только хорошенько огрёб. Все наладится.

Он зачем-то дотронулся сухими губами до моего виска, оставляя на нем поцелуй, и вышел с кухни.

Я быстро привела себя в порядок, не особо заморачиваясь на мелочах — потому что уже решила, что в универ сегодня не пойду. К тому моменту, когда я вышла в прихожую, Мир сидел на мягком миниатюрном диванчике с изогнутой спинкой, капаясь в телефоне. Услышав мои шаги, он поднял голову и заблокировал его.

— Однако…

Я не поняла, на что это он намекал, но спрашивать не стала. Сев на банкетку напротив, обитую темно-коричневой кожей, я притянула свои кроссовки и принялась их зашнуровывать.

— Хотела спросить, почему твоя гостиная такая… серая?

В ответ на мое замечание Мирослав лишь хмыкнул. Он молчал, пока мы спускались в лифте и шли вдоль парковки к его машине, а заговорил лишь когда завел двигатель.

— Квартиру полностью обставляла мама. Она — дизайнер интерьеров, так что почти каждая комната оформлена в стиле строгой классики. Кроме кухни. Там маман захотела привнести модернизма.

Я кивнула, вспоминая роскошные зеркала в золотой раме, украшающие прихожую, и изумительные хрустальные люстры.

— А твоя спальня?

Мир похотливо улыбнулся, бросая на меня короткий взгляд.

— Не скажу. Своими глазами увидишь.

Почему-то в присутствии Мирослава мне было так спокойно, и я совершенно забыла попросить его отвезти меня домой. Опомнилась я только тогда, когда впереди замаячил главный корпус университета.

— Приехали.

Мы вышли из машины, и Мир заблокировал двери. Я всё никак не решалась поблагодарить его, а когда уже открыла рот, его окликнул Смирнов. Вот блин, как всегда он так не вовремя.

— Ну ладно, ещё увидимся, — он помахал мне, — и да, не забудь о том, что пообещала мне.

Мое лицо вытянулось от непонимания, и Мир захохотал.

— Я о Насте и Леше, — он понизил голос, кивая в сторону друга. Я понимающе кивнула.