========== 2. Магическая мафия ==========
Некоторые из них хотят использовать тебя,
Некоторые из них хотят, чтобы ты использовал их.
***
Он проснулся с ноющей болью в виске и долго ещё пролежал в кровати. Солнечный зайчик бегал по стене, иногда бросая тень на лицо, а Альбус, внимательно наблюдая за ним, ощущал внутри странное безразличие. Он просыпался так каждый день: обречённый на бесполезно проведенное время, Поттер пытался оттянуть минуты, прежде чем встать — что угодно, лишь бы намеренно опоздать на работу.
Сегодня почему-то было совсем тошно. То ли дело было в головной боли, то ли в его настроение, но Альбус с трудом сдерживался, чтобы не взвыть от отчаяния.
Ему казалось, что он делает не то, что должен был; что вся его жизнь показное лицемерие, попытка быть таким, каким он и должен был быть — гриффиндорцем Поттером, у которого желание броситься в пекло превалировало над инстинктом самосохранения. Но проблема и заключалась в том, что, примеряя маску заранее продуманной социальной модели, Альбус забивал себя и делал все больше ошибок.
Стать аврором…было ли это его желание? Или это лишь пыль в глаза родственников, чтобы убедить их, что, смотрите, я могу находиться с вами и не ощущать отчуждения. А было ли это отчуждение? Не выдумал ли он все те мнимые упрёки в глазах, недосказанные слова?
Альбус не знал. И внутри ему было так пугающе безразлично, как бывает, когда все чувства выгорели, но мысли…мысли остались ещё с ним.
Сидеть больше не было сил, поэтому он вышел из комнаты и стал спускаться по старинной лестнице. Семья Поттеров жила на Гриммо 12, в родовом доме Блэков, где до сих пор висел выцветший противно-зеленый гобелен, а портреты, частично сложенные на чердаке, а частично висевшие на стенах, демонстративно игнорировали новых хозяев. Альбус никогда не понимал, почему отец остался в этом доме, мрачном и давящем, но что-то мелькало в его глазах, когда он иногда внимательно смотрел на гобелен. Наверное, Гарри Поттер отдавал дань чему-то внутри себя.
Если Джеймс ненавидел этот дом и почти сразу съехал от родителей, то Альбус и Лили обожали эти старинные ступени, обвитые ковром; стены в темно-синих и изумрудных тканях, натянутых настолько прочно, что когда мама попытался было поменять их на что-то светлое, то они не поддались никакой магии. Поместье Блэков тщательно оберегало свою историю.
Когда Альбус спустился в кухню, на столе уже лежали свежие тосты и банка джема, а Лили, с завязанными волосами и с самым серьезным лицом на свете, наводила порядок. Он на мгновение остановился, наслаждаясь представшей картиной, подмечая, насколько его сестра выросла и как сильно повзрослела. Почему-то раньше Поттер не видел этого; почему-то ему казалось, что Лили навсегда останется маленькой девочкой, нуждающейся в поддержке.
«Мама бы гордилась…» — промелькнуло в сознание, и его вновь затошнило.
Джинни Поттер умерла чуть больше пяти лет назад, так и не увидев, как он надел аврорскую форму и начал взрослую жизнь. Мама покинула его так неожиданно и скоротечно, что Альбус так и не смог смириться с потерей. Драконья оспа — страшная вещь, и страшнее она потому, что никогда не сможешь сказать точно: коснется тебя или нет.
А ее коснулось.
С уходом Джинни дом в начале полностью потерял домашний уют, а когда съехал Джеймс, и он остался с отцом наедине, стало совсем ужасно. Лили тогда была на седьмом курсе Хогвартса, и ее-то не хватало этому дому. Смотреть каждый день на отца, у которого все валилось из рук, а в глазах была пугающая пустота, порой было просто невыносимо. За их столом поселилось то самое отягощающее молчание, которое уничтожало быстрее слов, но Альбус ничего не мог поделать: Гарри Поттер был безутешен, его невозможно было вернуть из транса, в котором он пребывал.
С приездом Лили в их мир вновь пробился свет. Она была такая улыбчивая, светящаяся, будто бы ее вообще не волновал уход матери, и только глубокие темные круги, которые порой не выходило скрыть даже магией, выдавали ее — Лили пыталась быть сильной ради своей семьи, поэтому никогда не опускала руки и уголки своих губ.
Пожертвовав карьерой и желаниями, о которых, правда, никто толком не знал, она полностью занялась домашними делами и отцом. Пожалуй, если бы не ее постоянные напоминания о приеме пищи, сне и прочих необходимых вещах, Гарри Поттер быстро бы слег в могилу, но сила ее характера, которая пробивалась в каждом жесте и слове, не позволили семье окончательно развалиться.
И Альбус действительно любил свою младшенькую сестру, этот ласковый лучик солнца, чье тепло согревало и его.
— Доброе утро! — весело проговорила Лили, заметив его присутствие. Она устало провела рукой по лбу, надув щеки, а потом выдохнула воздух. Было видно, что Лили уже с утра на ногах и у нее не было ни минутки покоя. — Садись завтракать, у нас с тобой сегодня много дел.
— Ты-то сама ела? — пропуская мимо ушей последние слова, проговорил Альбус, отодвигая стул. Он забыл, что сегодня была суббота и ему не нужно идти на работу.
— Когда уж там. Кричер совсем постарел, ничего у него не выходит. Жалко мне его, — залепетала она, левитируя палочкой противень с пирогом, от которого заманчиво пахло вишней, — я говорю ему, что могу со всем справиться, но он не в какую, из-за чего дел у меня становится априори в два раза больше. Но сказать ему, что мешает, а не помогает…не хочется…жаль же, беднягу…
— Ты слишком добра к тем, кто это не заслуживает.
— Ты это про эльфа или про Скорпи?
Альбус на мгновение перестал накладывать себе тосты и серьезно посмотрел на сестру. О ее романе со своим лучшим другом он знал уже давно, но окончательно так и не смог в это поверить. Казалось бы, к этому не было никаких предпосылок: Скорпиус был слишком расчетливым и насмешливым, он всегда пренебрежительно относился к ней, всячески подтрунивал, зная, что она была влюблена в него почти с того самого момента, как увидела. Для нее он был недосягаемым идеалом, а ее Скорпиус старался игнорировать, и если не выходило, то очень жесткого показывал, что ему нет до нее дела.
Непонятно было, когда случился этот переломный момент, но однажды, как раз в тот год, когда умерла мама, к ним в срочном порядке приехала на неделю Лили. Он думал, что она будет плакать, биться в истерике или просто рвать и метать, но сестренка была эталоном спокойствия: она ворвалась в комнату в гриффиндорской форме и с непроницаемым лицом, полностью водрузив на себя все дела. В те дни не восхищаться Лили не мог никто, однако Альбус подумать не смел, что Скорпиус Малфой, этот холодный чурбан по определению, сможет растаять.
В общем их отношения закрутились быстро и бурно: не было ни дня, когда они не сталкивались из-за различий в характерах, но также быстро, как ссорились, Лили и Скорпиус возвращались в мирное русло. Непонятно было только одно: какие перспективы были у этих отношений, и это немного раздражало Альбуса.
— Лили, — заговорил он, — на что ты надеешься?
Она закатила глаза, плюхнувшись напротив него, и немигающим взором уставилась прямо в душу. Обоим было понятно, что никакой светлой перспективы впереди нет: рано или поздно Скорпиус женится на чистокровной волшебнице, а Лили придется улыбаться в два раза шире, чтобы хоть как-то заставить окружающих поверить в то, что ей а-б-с-о-л-ю-т-н-о все равно.
— Я уже давно ни на что не надеюсь. Я плыву по течению.
— Потом будет больно.
— Больно будет в любом случае, — очень серьезно произнесла она, и Альбус на мгновение вздрогнул. В этих словах было слишком много личного, отчего его тошнотворное ощущение внутри вновь напомнило о себе.
Как можно назвать ощущение, когда вроде бы все хорошо, но внутри тебя разрывает на части? Как можно смотреть на близких людей и понимать, что они обречены? Как можно оставаться таким равнодушным, видя, как все валится?
Альбус был ничтожным человеком, которого почему-то никогда не волновали чужие чувства, он не мог их прочувствовать, понять, что-то внутри ограждало его ото всех.
