Как выяснилось совсем недавно, Акаши не зря решил меня спрятать. По словам отца Кента, Ёсида весьма изобретательны, когда дело доходит до получения информации. А старший сын, говорят вообще дикий садист. Но Ёсида имеет статус не семьи, а клана, что говорило о том, что старые порядки и устои сохранились. А лет даже 40 назад, информацию получали далеко не простыми уговорами. Говорят, что японские методы пыток одни из самых жестоких. И меня это не радовало. Если бы я попала в руки этих ублюдков, вряд ли осталась живой.
— Эй, Кент, а у Аоки такая же огромная история, как у Ёсида?
— Да, но рассказывать тебе ничего не буду, я занят, — парень отмахнулся от меня и снова уткнулся в учебник. Это забавно, человек, которого не иначе как называют гением третьегодок, на самом деле всё безустанно зубрит. Интересно, а Акаши и Аоки такие же? Ведь они вдвоём возглавляют рейтинг школы. Набирают абсолютно на всех экзаменах по 100 баллов. То ли они так подтверждают звание «гения», то ли в очередной раз доказывают звание своей семьи. Мне этого не понять. Мы с ними как небо и земля. Мы вроде все живем в одном мире, имеем одинаковую природу, но до одури разные. Мы как будто живем в параллельных мирах. Они наследники богатейших компаний Японии, а я гайдзин, у которого от Японии, только кровь отца. В остальном я русская, и я некогда не считала себя японкой.
Спустя ещё два дня я получила короткое сообщение от Аоки. В котором она говорила о том, что сегодня состоится сделка и завтра-послезавтра я смогу вернуться домой и в школу. О чём я сразу говорю Игараси, им было всё равно. В тот день, когда всё это началось, Сэберо хотел найти Кента, чтобы переманить его семью на строну Ёсида, но как он сказал позже, его родители предпочитают не вмешиваться в такие разборки. Мол не их это уровень. Я бы тоже в это не вмешивалась, если бы была чуть умнее.
Понедельник день тяжелый, это известно всем. Ученикам, студентам, работающим людям и даже бездомным. Мой первый день в школе после недели отсутствия начался с того, что Акаши сообщил о том, что на обеденном перерыве будет собрание школьного совета, куда входила и я. За оставшиеся 3 урока я должна была подготовить отчёт, что было самой настоящей катастрофой. Благо члены комитета оказались адекватными и не хитрожопыми, и за время моего отсутствия продолжали работать и документов, которые мне придется оформлять оказалось не много. Спать хотелось просто дико, эти собрания были до жути нудными, но иногда там можно было узнать что-то интересное, хотя бывало это крайне редко. Но сейчас у меня была одна цель, сплавить старшего Ёсида в другой комитет. Не хотела я с этим человеком ничего общего иметь. Возможно, всё потому, что я не была создана для грандиозных планов и перестрелок. Да и редко применяла свои боевые навыки не для защиты.
Собрание длилось уже полчаса, я начала медленно, но верно засыпать. Мне не интересно было слушать о том, что куда ушло и что планировалась. Я отчиталась о проведённой за прошлый триместр работе и предоставила график на третий триместр. После чего начинались занудные завывания других членов школьного совета. Я подпёрла рукой подбородок, наблюдая за девушкой которая отчитывается об общих затратах. По словам Кента её речи всегда самые занудные, да и сама девушка не очень. Серая мышка, уверена, что зубрилка. Следом после неё будет отчитываться дисциплинарный комитет и Акаши начнёт давать распоряжения по поводу это триместра.
— Кстати, Акаши, с каких пор за клуб шахмат отвечает спортивный комитет, разве это не дела комитета внеклассных мероприятий? — к слову, я единственная их всего школьного совета, кто позволял себя обращаться к «великому и могучему Акаши-сама» без почтительного или уважительного суффикса. Парень, что сидел около меня, как раз был из выше сказанного комитета, и он с досадой уставился на меня. Как будто ему своих документов было мало.
— Это только на этот триместр, если всё будет хорошо, клуб шахмат закрепиться за спортивным комитетом на постоянной основе. — я даже рот открыла от удивления. Сука, я понимаю, что это только на этот триместр, чтобы можно было держать Ёсида под контролем, но меня бесило то, что за этими богатыми мудаками должна следить я. С каких пор я стала их цепной собачкой, которая должна по первому зову бежать и исполнять их волю? — Если больше ни у кого вопросов нет, давайте обговорим план на этот триместр.
После того, как эти умники наконец-то обсудили все свои важные вопросы, нас отпустили. Жрать хотелось неимоверно, но желание врезать сволочи Акаши или хотя бы наорать на него, было в разы сильнее. Я не принимала, с какого хера я должна их слушаться?! Я рассчиталась со своих долгом, розововолосая стерва это подтвердила, когда они с Акаши готовились бежать из школы более недели назад. К тому же я была втянута во все их разборки и не была этому рада. Мне это доставило массу проблем.
— Скажи-ка мне, с каких пор я стала вашей цепной псиной? — злостно прошипела я, стоя напротив стола Акаши. В кабинете уже никого не было, потому что все члены совета хотели успеть поесть за оставшиеся 8 минут. — С каких пор я стала обязана плясать под вашу дудку?
— Ты знала, на что идешь, когда связалась со мной и Маруямой в том году, — флегматично заявил парень с невероятной скоростью сортируя бумаги. Самое смешное, что я не знала. Даже не догадывалась, что так всё повернётся, я не хотела попадать в этот их чертов проклятый мир. Я уже начала понимать, что мне пытался объяснить Кент, но было уже поздно. Ещё при первой встречи с Акаши я стала какой-то фигурой на доске, ясно отличающийся от королевы. И это бесило. Я ненавидела быть частью чего-то плана. Впервые за очень долгое время во мне проснулась ярость. То, что каким-то чудом не появлялось почти 4 месяца. Не обузданная жажда крови. Желание убить этого ублюдка к чёртовой матери. Я знала, что ещё немного и я взорвусь. Перегорю подобно лучинке. Вспых. И чья-то жизнь подходит к концу.
— Сука, — рычу я, занося кулак для удара. Но парень реагирует быстрее, он хватает меня за запястье и откидывает назад. Я теряю баланс и точку опоры, из-за чего делаю несколько шагов назад и удаляюсь об стол, за которым недавно сидела. Сознание немного проясняется, но когда я вновь смотрю на Акаши, злость на него накатывает с новой силой. Он меня бесил до такой степени, что хотелось раз и навсегда стереть с его лица эту непроницаемую и непоколебимую маску. Чтобы он умолял о том, чтобы его пощадили. Дыхание участилось. Я, подобно дикому зверю, дышала глубоко и быстро, как будто готовилась атаковать.
— Ты кажется забываешь, Рей, — холодно бросает парень и встаёт из-за стола. Безумие наростало, и казалось, что ещё секунда и я наброшусь на него. Снова.
— Это ты твоя невеста заигрались, — сипло протянула я, пытаясь убить его взглядом, — Я не твоя слуга или подчинённая. Так что, оставь свои приказы и грандиозные планы для них. Чёртов Император.
И тут около моего лица на невероятной скорости пролетает нечто. Не успей я убрать голову в сторону, это нечто вонзилось бы мне в глаз. Скулу обожгло легкой болью. И только спустя несколько долгих секунд, я осознаю, что только что случилось. Акаши направил на меня ножницы, что лежали на его столе. Царапина на лице начала дико саднить и я почувствовала, как нечто тёплое потекло по щеке вниз. Кровь. Моя кровь. Весь мой запал мгновенно исчез, но пришла обида. Этот ублюдок поднял на меня руку. Нет, даже не так, он пытался меня ранить, и куда серьезней, чем просто царапина. Я редко плакала, но сейчас в глазах стояли слёзы. Не сколько от душевой и физической боли, а сколько от обиды.
— Тварь, — мой голос дрожит, как будто сейчас начнётся истерика. Как и мои губы. Я смотрю в алые глаза, и не вижу ничего. Обида захлёстывает сознание и я отвешиваю Акаши звонкую пощечину. Его голова чуть уходит в сторону от удара. Я знаю, наши с ним рефлексы абсолютно на разных уровнях. И по этому, я понимаю, что он в очередной раз позволил мне себя ударить. И это бесит. Что за снисходительность? Я хватаю свою папку со стола и собираюсь дать дёру, как Акаши хватает меня за запястье и дергает на себя. Документы рассыпаются по полу, но не это меня поражает. Красноволосый хватает меня за затылок и целует. Страстно, жадно, как будто изголодался. Начинаю брыкаться и отпихивать его. Но всё четно. Я закрываю глаза и сдаюсь на милость победителя. Поцелуй выходит мокрый и долгий, с привкусом слёз и стали.