— Я скучала… — голос дрожит из-за начавшийся истерики, слёзы душили меня изнутри и сдерживать их было просто невозможно. Олег ненавидел когда я плачу.

— Прости, малыш, — он целует меня в макушку, — Где мы можем поговорить?

— Дома, — такое чувство, будто изначально всё должно было так сложится. Мне плевать, что в мой дом может придти Кента. Чувство, будто это «Дома» заменило нам множество слов.

Всю дорогу мы шли молча. Слов не было. Наши отношения ещё тогда дошли до того, что мы понимали друг друга едва-ли не со одного взгляда. Сейчас было словно точно также. Вопросов было слишком много и голову буквально рвало на части от самых абсурдных предположений. Я почти не удивилась, когда увидела включённый на кухне свет, и кроссовки Игараси в прихожей. Олегу это не понравилось, хоть мне он это и не сказал, но я видела.

— Рей, я… — его взгляд ожесточается, когда он видит незнакомого парня рядом со мной, тем более европейца, — Кто это?

— Олег. — Игараси удивлённо распахивает свои чёрные глаза, а потом взгляд его становится каким-то обречённым. Кажется, он уже понимает что к чему, и как это закончится для него.

— Вот оно как, — он печально улыбается, но в его взгляде нет злости. Только скорбь и не понятное мне понимание, будто он уже давно смирился со своей участью, — Я пойду.

Он хлопает меня по плечу и уходит. Я не чувствую практически ничего, когда за парнем захлопывается дверь. Словно он всё это время был для меня никем.

— Что на самом деле случилось тогда? — спрашиваю я садясь на столешницу, видимо, это место всегда будет служить мне оплотом, когда что-то идёт не так. Олег сидит на стуле напротив меня. Его ноги широко раздвинуты, как обычно сидят все парни, одна рука закинута на спинку стула, другая лежит на столе. Будто и не прошли эти полтора года.

— После того, как тебя увели, врачи попытались вернуть меня, как ни странно получилось, — «клиническая смерть»* мгновенно вспомнила я. Состояние когда невозможно определить мёртв человек или нет. Пульса и дыхания нет, но все органы ещё живы. Вот почему я была уверенна, что Олег мёртв, — Я пролежал в коме почти год, несколько месяц потребовалось на реабилитацию.

— Вадим сказал мне, что у тебя был рак, — скорее всего мой брат знал о том, что парень сидящий передо мною жив.

— Прогнозы врачей были не утешительными, он сказал это, чтобы ты не сомневалась в моей смерти, — я глубоко вздыхаю, пытаясь собраться с мыслями. Олег жив. Выжил. И все знали, или почти все, кроме меня.

— И сам пожалел об этом, — говорю я, закатывая рукав водолазки, демонстрируя тонкие рубцы на запястье. Парень вскакивает и хватает меня за руки, так быстро и резко, что я даже ойкаю от неожиданности, — У меня были сотни нервных срывов. Когда меня привезли в Японию, я была скелетом с огромными мешками от недосыпа и истерик, синяками на сгибе локтя от ежедневных уколов сильно действующих антидепрессантов и успокоительных.

Он имел право знать об этом, больше, чем кто-либо другой. Плитка за моей спиной едва не крошится, когда кулак Олега впечатывается в стену. С его костяшек течёт кровь и мне становится дурно.

— Прости Саша, они всё решили без меня, — его голос пропитан сожалением, ему больно, больнее чем мне, — Если бы я мог, я бы запретил им так с тобой поступать.

— Самым страшным последствием было не это, — Олег поднимает на меня свои зелёные глазами, и мне становится слишком больно. Но он должен знать. Стены между нами не будет. Никогда. Люблю ли я его? Да. И всё это время все мои срывы и истерики были только из-за того, что я понимала, что я всё ещё его люблю. — У меня развилось расстройство прерывистой вспыльчивости. Неконтролируемые вспышки гнева. Если меня разозлить, я могу покалечить и забыть об этом.

— Блять!

— Олег… — тихо зову я парня, что сейчас даже не хочет смотреть мне в глаза. Словно это он виноват в том, что произошло. Не я, не он невиноват. — Посмотри на меня.

Но ответа нет, он просто смотрит в пол. Я хватаю парня за шею и тяну на себя крепко обнимая его. Он такой родной, что сердце сжимается от боли. Ничто в этом мире не сравнится с ним. Наши губы встречаются, даже если он и не хотел этого, он всё равно ответил мне. Кого он обманывает? Он хотел. А сейчас он просто считает, что не имеет никаких прав на это. Это не так. Я люблю его. Всегда любила.

— Олег, я люблю тебя, и всегда любила.

Он крепко обнимает меня, и мне не хочется его отпускать. Моё.

— И я тебя, — его руки горячие. Нет, я сама горю. Всё из-за него, всё встало на свои места, — Расскажи мне всё, что случилось с тобой здесь.

— Хорошо, — я спрыгиваю со столешницы, и схватив его за запястье тяну наверх. В свою комнату. Там я сажусь на кровать и облокотившись спиной на стену начинаю свой рассказ. Самого начала. О старой школе в Токио, о поступление в Ракудзан. Обо всём, о том, как меня едва не убил Маруяма, рассказала об Акаши, Аоки. О том, что происходило со мной в школе, о тех драках, о тех предательствах. О том, как люди, которых я называла своими друзьями натравили на меня других учеников. Рассказала обо всём, что было между мной и Акаши, рассказала и про Кента. Судя по взгляду Олега, ему не нравилось, что я спала с кем-то. Но и сильно он тоже не расстроился, всё же моя невинность принадлежала ему.

Я просто забралась к нему на колени, и обняв его наслаждалась тем что он жив. Олег водил руками по моей спине изуродованной шрамами и тоже молчал. Казалось, что время остановилось именно для нас. Что больше нет никого вокруг. Всё в этом мире сузилось только до одной крохотной точки. Мы. Хотелось просто растворится и забыть обо всём, что было до этого. Хотелось просто вернуться к жизни.

— Всё будет хорошо. Теперь. — последнее что я слышу, прежде, чем проваливаюсь в нирвану.

Тиба и Танака смотрели на то, как в зал входят Акаши и Аоки держась за руки. Ямагучи стоял рядом со входом, под пиджаком которого был бронежилет. По рации он переговаривался с коллегами, проверяя всё вокруг. Никто не откажется от возможности пристрелить парочку конкурентов, по этому все возможные точки снайперов проверялись нарядами «ЧОП»** едва ли не каждые пять минут. Могло случится всё что угодно.

— Хо-чан счастлива, — тихо говорит блондинка, смотря на то, как подруга детства принимает поздравления от глав других компаний.

— Да, она долго ждала этого, — модель улыбается смотря на весьма красивую пару. Шрамы под высоким горлом платья жжёт. Она знала, что сама была виновата в том, что Аоки разодрала ей шею. Но осадок остался, и это жгло изнутри. Словно убивало.

— Она хочет устроить «свидание» с Такеши, — сквозь зубы цедит девушка, карие глаза сужаются, и она сама становится словно выточенная из камня.

— Её право, — сердце Саюри сжимается от боли. Такеши был тем кого она любила, и он же был человеком, что предал её. В этом она понимала Курихару, ведь Акаши с какой-то стороны поступил с полукровкой не многим лучше. Хотя сейчас ей было плевать. Она понимала, что для Аоки, Акаши был намного важнее, и даже сейчас, она видит, с каким взглядом он смотрит на всех, кто смеет пялится на его невесту, — Знаешь, иногда бесит эта приторная улыбка на лицах глав других корпораций, — Аой понимающе кивает, зная, к чему ведёт только на вид глупая девушка. Да она модель, но глупой и наивной она не была. Она, как и они с Хоши, выросла в этом грязном мире бизнеса, — Никому из них не выгодно, чтобы этот союз состоялся. Что Акаши, что Аоки те ещё занозы для других бизнесменов, а после они ещё больше укрепят свои позиции. Чёртовы подхалимы.

— По этому сегодня Такео так сосредоточен, одна ошибка, и кто-то может пострадать. Прежде всего попытаются убрать, именно, их двоих.

— Да какая разница, он всё равно лучший в своём деле, — блондинка улыбается, зная, что права. Именно он поймал Такеши, как кот мышь. И это именно он сделал так, чтобы она не попала за решётку. Она была благодарна ему, ровно на столько же, на сколько была благодарна Аоки.