– Каким еще гепатитом? – жена явно начала раздражаться.

– Це! – вскрикнул муж. – Ласковым убийцей! Самым опасным!

– О боже! Ну, ты и придумаешь. Бред какой! – Она встала и, подойдя к плите, помешала кипящие в кастрюле пельмени.

– А что? Почему нет? У меня вон печень болит опять!

– Ну, сходи анализы сдай, – жена уменьшила газ. – Чтоб не думать лишнего и не накручивать себя.

– Анализы?

При слове «анализы» ему подурнело. Он вдруг представил, как получает их результаты. Как напротив графы «гепатит С» стоит слово «положительно». Как у него начинает кружиться голова и из глаз градом льются слезы. Как его, бледного и обессиленного, ведут в кабинет к доктору, а тот говорит, что люди живут и не с этим. А потом этот же доктор рассказывает про своего дальнего родственника, у которого тоже нашли гепатит С, и приговаривает:

– И что? С тех пор только здоровее стал. Не пьет и не курит вообще! И жена не нарадуется! А так ведь… спивался человек.

Потом он падает в обморок, а доктор, перетащив на кушетку его безжизненное тело, подносит к носу нашатырь. А потом…

– Да анализы сходи сдай, если сомнения мучают, – повторила жена, сливая воду из кастрюли с пельменями. – А то надумаешь всякой ерунды вечно… И меня своими страхами пугаешь!

– Анализы?

– Да, анализы!

– Надо подумать… – он закрыл медицинскую книгу и отодвинул ее в сторону. Прикрыл рукой правый бок, тяжело выдохнул. – Надо подумать… да…

Мысль о непонятно откуда взявшемся гепатите мучила его еще несколько недель. Он судорожно перебирал варианты возможного заражения. Но, кроме полового, ничего в голову не приходило. Была у него одна связь… до женитьбы. И связь эта теперь не давала ему покоя. Вернее, воспоминания о ней…

«Ну неужели Машка… – думал он. – Точно, Машка. Она же тогда не только со мной спала. А еще не пойми с кем. И с наркоманами могла ведь! А у них почти у всех гепатит этот. От иглы!»

От подобных мыслей пропадал сон, и он мучился почти до самого утра, стараясь найти объяснения всему произошедшему с ним. Затем саднило чувство вины, и он представлял, как все будет объяснять жене. А после – ее родителям: что, оказывается, испортил он жизнь не только себе, но и их дочери. Под утро он незаметно засыпал, иногда вздрагивая.

Но шло время. И все это постепенно забывалось. И лишь слово «гепатит», иногда появляющееся перед глазами в различных средствах массовой информации, ненадолго возвращало его к былым мучениям. Так пролетело несколько месяцев.

В один из дней к ним приехала его мама – посидеть с внучкой, маленькой черноволосой девочкой лет пяти. Мама привезла в подарок несколько банок красной икры. Он уговорил ее остаться переночевать. Ему хотелось поговорить с ней – он давно ее не видел и успел соскучиться. Вечером на кухне они пили чай, закусывая миндальными печеньями. Неожиданно мама поинтересовалась:

– Как ты себя чувствуешь?

– В смысле? – удивляясь вопросу, он приподнял свои густые брови.

– Ну здоровье как у тебя?

– Да так… – он вдруг вспомнил про печень.

– А что такое? – Мать, испугавшись, положила ему руку на плечо. – Болит что?

– Да печень пошаливает… иногда. Так… – он махнул рукой в пустоту коридора.

Мать дотянулась до сумки, стоящей на соседней табуретке, достала помятую записочку, надела очки.

– Это что такое? – не понял он.

– Телефон… женщины одной. Целительницы!

– Да ну их! Ерунда все это!

Мать поправила очки, крупной ладонью провела по маслянистым губам, взяла бутерброд с икрой.

– Зря ты так… мощная она, – мать откусила от бутерброда. На стол упало несколько мелких икринок. Одна из них закатилась под край сахарницы.

– Да ерунда это… мошенники они!

– Она у нас одному деду гепатит вылечила! Без лекарств! Грибами какими-то, китайскими. Ей прям самолетом возят. Оттуда.

При слове «гепатит» он вздрогнул. В горле у него запершило, сильно захотелось пить. Он сделал несколько глотков остывшего сладкого чая.

– А что за гепатит-то у него был? – Он встал и заходил по комнате.

– Да кто его знает! Не помню я. Буква какая-то.

– Не C ли?

– Да я что, помню?.. – Она взяла в руки нож, отрезала кусок мягкого утреннего батона. Намазала на него толстым слоем масло. Положила на край икринку из-под сахарницы.

– Может B? – не успокаивался он.

– Да не помню я! Какая разница?!

– Ну да, никакой… – Он подошел к окну, посмотрел на улицу, освещенную тусклыми фонарями. Затем повернулся к матери и спросил: – Так что у нее там за телефон? И как ее, кстати, звать?

Ее звали Эллой. Она жила на окраине Москвы, почти рядом со МКАД. Дверь ее квартиры была обшита потертой кожей, порезанной в нескольких местах. Кнопки звонка не было, поэтому он постучал. Дверь открылась.

На пороге стояла тощая седая женщина с собранными в пучок волосами, заколотыми длинной металлической булавкой черного цвета. Она была в старых спортивных штанах с вытянутыми коленками. На темной ее кофте выделялись четыре красные буквы – СССР. Увидев гостей, женщина широко улыбнулась.

– Мы от Максимовны, я вам звонил на днях, – неохотно начал он, – меня зовут Евгений, а это Вера, – он показал на свою жену, стоявшую чуть позади него.

– Да-да, помню. Заходите. Я – Элла, – женщина отошла в сторону, окончательно освободив вход в квартиру.

Гости зашли. В коридоре сильно пахло кошками. Вдоль стен стояли чем-то набитые мешки из грубой ткани. Некоторые были приоткрыты, и Евгений попытался в них заглянуть.

– В них морковь! – опережая взгляд и возможный вопрос Евгения, заявила она.

– Так много… Куда столько-то?

– Пройдемте! – Элла пошла вдоль темного коридора и повернула в одну из комнат. Гости последовали за ней.

Комната была большой и просторной. Правую стену занимала старая советская стенка, поцарапанная у основания, вдоль левой были сложены многочисленные обручи разных размеров, в углу лежал большой, немного приспущенный зеленый мяч. В метре от балкона стоял маленький письменный стол, рядом с ним – табуретка. Напротив стола расположились два деревянных стула с высокими спинками. Элла села на табуретку, указав пальцем в сторону стульев.

– Присаживайтесь, – сказала она и достала из тумбочки стола согнутую пополам металлическую спицу. На одном из ее концов виднелся маленький деревянный шарик.

– А это что? – не выдержал Евгений, усаживаясь на стул поудобнее.

– Это антенна! – Элла вытянула губы трубочкой и подула на странный предмет. Шарик задрожал.

– А для чего она? – спросила Вера.

– Сейчас узнаете! – Элла прикрыла глаза, вытянула правую руку вперед, направив конец спицы с шариком на Евгения. – На что жалуетесь?

Евгений, рассматривая не столько хозяйку квартиры, сколько ее загадочный прибор, тихо произнес:

– Печень немного волнует… побаливает, – сказав это, он вцепился глазами в шарик на конце спицы и покраснел. Элла сразу же направила свой магический прибор в область печени Евгения. Тот внезапно завертелся, словно включенный вентилятор. Евгений от неожиданности ахнул.

– Тихо! – рявкнула Элла. – Сидеть! Уже вижу их!

– Кого? – Евгений несколько раз сглотнул и схватил Веру за руку.

– Вирусы! Немало их у тебя… насобирал ты!

– А что за вирусы хоть? – не выдержала уже довольно напуганная Вера.

– Гепатит у него! Запущенный уже!

– Какой? – вскочив на ноги, буквально завыл от ужаса Евгений.

– По-моему, Це!

В этот момент сознание Евгения стало как будто прерываться. Он то улыбался, то сжимал губы, то вдруг морщился и мычал непонятные фразы. Иногда ему чудились воспоминания из детства, как он собирает маленькие дыни у бабушки в огороде. А потом эти дыни превращаются в печени, по которым ползают гигантские желтые муравьи. Он повернулся к Вере, и та увидела, как на его глаза навернулись слезы. Она вытащила из кармана носовой платок и стала их вытирать.

– Говорил же… ведь я знал… Це… ласковый убийца… – заикаясь, произносил Евгений. – Це этот. Он самый опасный! Хуже СПИДа.