— Ты торопишь события, ведьма. Может, это не она. Я ничего тебе не обещаю. Пока что.
— И со многими ведьмами вы сражались в Германии, преподобный?
— Только с одной.
— Эта как раз оттуда. Её зовут графиня Ингрид-Палантина фон Марбург. Знакомое имя?
На лице Инкриза сменилось множество эмоций. Казалось, его кожа стала ещё белее. Он то прекрасно помнил имя той немецкой колдуньи, едва не погубившей весь Марбург.
— Я должен сам убедиться в этом! — Согласился на сделку Инкриз. — Ту стерву звали так же! — Руки его загорелись, словно от давних воспоминаний. — Мои руки стали такими по её вине, но я тоже оставил ей кое-что на память о себе! Она носит на себе пожизненно мои шрамы! Тогда мы с ней не плохо станцевали! — Инкриз захохотал от воспоминаний прошлого.
— Вы не добили её, преподобный! Пора это исправить!
Мэри ещё немного поговорила с Мэзером и потом, заколдовав его так, чтоб он был невидим графине и другим, отправила старика в логово врага.
Возвращаясь после каменоломни в сторону причала, графиня Марбург встретила своего сына по пути. Он как раз вышел из таверны, едва не сбив с ног собственную мать.
— О! Матушка! Простите меня! Вы не пострадали? — Себастьян начал либезить перед ней.
— Если не считать, что ты отдавил мне ногу, то нет, я не пострадала! — недовольно проворчала графиня. — Что ты тут делаешь? — она сморщила прямой нос, покосившись на заведение, из которого вышел её сын. — В этой убогой дыре? Мы, Марбурги, не шатаемся по таким заведениям, которые ниже нас по уровню! В жизни не зайду в такое место! А тебе, — она поправила его костюм, — там тем более нечего делать!
— Матушка, я давно большой и сам знаю, где мне быть, а где нет! — Себастьян отодвинул руки матери от своей одежды. — Я разведываю обстановку…для тебя!
— Какую же? — подозрительно спросила графиня, щуря глаза на сына.
— Разыскиваю для тебя свежую кровь непорочных девиц! — ответил он на родном немецком, чтобы прохожие не поняли, о чём речь.
— Не знала я, сыночек, что в такого рода заведениях водятся непорочные девицы! — засмеявшись, ответила на немецком графиня.
— Они водятся не там, матушка! В таверне я узнаю от других разные новости! Ты не представляешь, насколько вдупель пьяные люди могут наболтать лишнего!
— То-то от тебя попахивает, Себастьян. — Графиня помахала рукой перед собой.
— Не думай, я не пьян! Это ароматы алкоголя от завсегдалых любителей выпить! — оправдался сын.
— Тогда не забудь потом переодеться, ведь сегодня вечером мы приглашены на ужин! — оповестила его графиня.
— К кому? Я здесь толком никого не знаю.
— Неужели? — графиня вскинула брови. — А Мэри Сибли?
— А! Да, с ней я пересекался! Красивая девушка! — его глаза сделались мечтательными.
— На ужин мы идём к ней. — Тон графини выражал спокойствие.
Себастьян несколько раз изменился в лице.
— О! А! Замечательно! — он хлопнул в ладоши. — А ко скольки надо быть?
— К семи. — От графини невозможно было утаить чувства; она слишком сильная ведьма. — Себастьян! Она не для тебя! Не путайся с ней! Не думай, что я позволю мешать нашу чистую кровь с кровью этой…особы! Мы, знатный род из Марбурга…
— Знаю, знаю, матушка! — беспечно перебил её сын. — Наш знатный род очень древний. И из покон веков никогда не роднился с некровными. Не понимаю, как это понять? Я же у тебя один, ведь так?
— У тебя своё предназначение, сын. — Графиня проходила мимо домов, а Себастьян шёл рядом. — Когда настанет время, ты поймёшь. Пока я не могу тебе сказать. Вернётся наш Правитель, я стану его невестой, а Мэри, как это не печально, умрёт.
— Но она ведь почти завершила обряд! Почему она умрёт? Тёмный Лорд разве не оценит всё то, что она делала для него?
— Тёмный Лорд с древних времён принадлежит мне! И только мне! Я не намерена его делить! Когда он воскреснет, мы будем править Салемом и всем миром! Мы станем бессмертными и мне не придётся больше томить свои останки в саркофаге! — Она поскрябала щеку.
Приглядевшись к матери, Сабастьян сказал:
— Кстати, об останках! Ты когда в последний раз омолаживалась?
Они прошли мимо плащади для пыток и казни.
— Несколько дней назад, а что? — не поняла вопрос графиня.
— А то, матушка, что ваша молодость начинает сдавать. — Себастьян ткнул себя в щеку.
Графиня провела пальцами по своей щеке:
— Дьявольщина! Только этого мне сейчас не хватало! Я не должна рассекретить себя перед всем Салемом!
Она отодрала от лица кусок кожи вплоть до кости. Зорко оглядевшись, графиня удостоверилась, что это никто не видел, и накинула на голову башлык от мехового плаща, который надела ещё утром. Пряча половину облезлого лица, она ускорила шаги.
— С этими делами я совсем забыла об этом! — графиня обернулась к сыну. — Себастьян, поторопись! Надо побыстрее вернуться на корабль, пока я не облезла окончательно!
— Можно добрать до корабля быстрее! — намекнул сын, спеша за матерью.
— Но не исчезать же на глазах у всех! Это риск!
— Вы не успеете, матушка! — сын-колдун огляделся вокруг. Они шли по открытой местности города и где-то укрыться не представлялось возможным. — Чертовщина!
Обнаруживать себя они не могли. Если кто уличит их в колдовстве, сожгут живьём.
Себастьян сочувствовал матери с её останками, которые та хранила на корабле, в колдовских дебрях. Её корабль, по сути, и являлся её бессмертием. Они добежали до пристани, петляя между узкими улочками, обгоняя прохожих. Себастьян залез в лодку и галантно подал руку матери. Подобрав подол платья, графиня ступила в лодку и села на скамью, сделав знак отплывать. Германские флаги Марбургов зашевелились на ветру, стоило лодке отчалить. В нескольких метрах от пристани на воде стоял шикарный корабль графини. По прибытии на судно графиня дала поручение сыну привести ей из глубин трюма девушку, которую там прятали на роль жертвы.
Себастьян кивнул и отправился за последней.
Эту девицу он поймал вчера и вот наконец-то настал её час пригодиться матери. Притащив упирающуюся девицу в купальню матери, колдун начал привязывать её к потолку над ванной специальными креплениями. Он взял уже некий ошейник с тонкой трубкой, намереваясь пронзить им шею жертвы, когда в комнату вошла графиня.
— Ступай! Я сама! — она махнула рукой на дверь, наблюдая за действиями сына.
Часть её прежде красивого лица облезла до скелетной кости, что выглядело ужасно.
Прикованная к потолку, жертва замычала, расширив глаза в страхе, и нервно зашевелилась, пытаясь высвободиться из оков.
— Я думал наполнить ванну для вас, матушка! — молвил Себастьян.
— С этим я сама справлюсь! Иди! — графиня выхватила у сына ошейник и сама пристегнула его на шею жертвы. — Себастьян, ты ещё здесь? — она одарила его сердитым взглядом.
— Уже удаляюсь, матушка! — откланялся колдун и напоследок спросил: — Может, мне приготовить вам парадный наряд, пока вы принимаете ванну?
— Не нужно! Займись лучше собой! А то твоим ароматом провоняет весь корабль! — графиня отвинтила малюсенький кран от трубки в ошейнике, и ванна начала наполняться кровью девственной девушки.
Дверь закрылась за Себастьяном. Раздевшись, Марбург собрала длинные волосы в узел и закрепила их на затылке заколкой. Забравшись в ванную, она набрала в руки вязкую кровь и нанесла её на повреждённые участки своей кожи. Довольно улыбаясь, графиня нежилась в кровавой воде, пока та вытекала из жертвы над ней. Графиню не трогало, что девушка уже почти не дышала. Пробыв некоторое время в воде, германская ведьма вылезла оттуда и, вытеревшись полотенцем, накинула тёмный пеньюар.
Взмахом руки распахнув дверь, она вышла в коридор трюма и крикнула сыну:
— Себастьян! Прибери здесь!
Сама же двинулась в свою спальню, куда вход был заказан не каждому. До званого ужина ей надо было ещё успеть привести себя в порядок.
Зайдя к себе в спальню, графиня заглянула в шкаф, до отказа набитый разными красивыми вещами. Порывшись в содержимом, она вытащила блестящее тёмное платье с голыми плечами. Приложив его к себе у зеркала, она осталась довольна результатом и быстро облачилась в шикарный наряд. Порывшись в украшениях, графиня нацепила на свою шею в тон платью тёмное ожерелье, и приступила к нанесению макияжа. Мыча себе под нос какую-то мелодию, она наводила марафет, когда внезапно обнажённое плечо зажгло от боли.
