Он поднял сверток и понес его вглубь, туда, где была тень.
– Все-все, тс-с-с.
– Гмагу-багу... нэй-нэй, – прозвучало уже тихо и со спокойной интонацией.
Послышался тяжелый выдох. Через секунду торговец уже вылезал наружу.
– Кто это был? – только и смог спросить Ред.
– Был... когда-то этим был мой старый добрый друг. А сейчас ты видел то, что от него осталось, – медленно проговорил старик, глядя себе под ноги.
– А что, что произошло, чтобы его так… – он осекся.
Симон посмотрел на него взглядом, полным усталости. Перед Редриком стоял несомненно крупный и сильный человек, но глядя в его лицо, он видел неутешно несчастного старика.
– Не надо… – глухо прошептал он. Ред и не стал.
– Где посылки для местных, старик Луковица? – спросил он, стараясь придать голосу будничность. Черты Симона смягчились.
– У левого борта. Вот эти ящики, – он пошарил и вытащил почтовую сумку. – Вот, возьми. Занесешь утром почтальону. Я заберу остальное.
Редрик взял довольно тяжелую сумку с вышитым символом королевского почтамта и потопал в лавку. Зайдя, Ред недолго думая положил ее в углу, около двери. А затем, перепрыгнув прилавок, стал шарить под ним. Когда Симон зашел, неся стопку из трех коробок, парень уже открыл бутылку бренди «Гномья особая».
Отец думал, что нычка надежна, но уборкой-то всегда занимался сын, который сразу ее обнаружил. Ред взял стакан и плеснул на глаз граммов сто пятьдесят. Наглядный пример всех знакомых ему взрослых говорил, что никто не откажется от стаканчика, чтобы успокоить нервы.
– Вы не против, если я вас угощу? – спросил Редрик, подвигая напиток в сторону Симона. Тот уже сложил ящики в углу, в том, где Ред бросил сумку.
– А давай, там всего один остался. Потом занесу, – махнул рукой торговец, подходя и принимая стакан.
Сделав глоток в половину содержимого, он причмокнул и пошел присесть на кушетку. Симон сел, положив левую руку с напитком себе на колено, а правой уперся в бедро. Реду поза показалась необычной, но удобной.
– Простите, что полез не в свое дело, – начал Редрик, опустив глаза. – Просто сегодня так много навалилось, что…
– Он тебя не слышит, мальчик, – прервал его клокочущий голос с улицы.
Ред поднял взгляд на дверной проем. В нем стоял человек из фургона. В руках он держал последний из ящиков с товарами, на котором лежала аккуратно сложенная простыня. Человек обшарил взглядом лавку. Заметив в углу ящики, он добавил к ним свой и подошел к прилавку. Редрик осмотрел его.
Мужчина был невероятно высок. Выше двух с половиной метров. «Благо, в здании высокие потолки», – подумал Ред. Он был худ, словно костяк, лыс и пепельно бледен. Странный гость не походил ни на одного из представителей рас, живущих в Империи.
На нем были рваные бриджи и старая рубаха. Но больше всего Реда поразили глаза. Белки будто пропитаны кровью, а на ярко-желтых огромных радужках по четыре зрачка. Черные точки постоянно перемещались и меняли размер. Парень будто завороженный не мог отвести от них взгляд.
– Пялиться – невежливо.
– Что читаете? – машинально ответил парень. – Человек поднял бровь. – Ой, то есть. Я – Редрик. А вы тот человек, из фургона?
– Нет, я конечно там уже долгое время трясусь. Но большую часть жизни я провел в другом месте, – он посмотрел на Симона. – Но тоже вместе с ним.
Редрик недоуменно хлопал глазами. Человек заметил это и выдохнул:
– Андерс, мое имя Андерс, – представился он, затем глянул на бутылку.
Парень торопливо достал и поставил на прилавок второй стакан. Андерс налил себе и стал пить маленькими глотками, закрыв глаза. Ред наконец смог стряхнуть оцепенение и посмотреть на Симона. Тот сидел в той же позе, но голова его была повернута в сторону двери. Взгляд был пустым.
– Почему он не слышит, – тихо спросил Редрик.
– Потому что – мертв.
– Но…
– Поверь, – отрезал Андерс. – Он мертв, и уже очень давно.
– Но он же… – голос парня сорвался.
– Тише, мальчик. Уважь его. Ему-то и отдохнуть редко удается, – Андерс на секунду задумался. – Тебе сколько лет?
– Двенадцать, сударь, – ответил Ред, резко вспомнив о приличиях.
– Ладно, все равно тебе не поверят. Мне нужно выговориться на месяц вперед, – он всмотрелся в содержимое своего стакана. – И живой собеседник, хоть и ребенок, всяко лучше моего гнусного отражения.
Он на пару мгновений закрыл глаза, затем выдохнул:
– Что ж, раз уж тебе не чужд такт – молчи и слушай.
Ред молча уставился в рот Андерсу. Его зубы были белые-белые и одинаковые, все – клыки. Андерс допил бренди, налил еще и рассказал Редрику поистине невероятную историю.
Она началась будто сказка, мол, в далекие времена в месте, которого давно нет, и не в этом мире, так точно. Жил был народ, народ достойных людей, которых все хотели поработить. И был Изувер, у которого получилось.
Он пришел с армиями тех, кто был намного больше, но в то же время меньше, чем людьми. Его армии шли смертельным маршем, перемалывая все сопротивление, которое мог оказать тот народ. Они завершили круг, установив абсолютное господство тирании Изувера.
Время шло, армии захватчиков растворялись в этих людях, становясь частью того народа. Но они и сами меняли его, они подарили коварство и ненависть, алчность и зависть некогда достойным людям. Изуверу больше нечего было опасаться, ведь теперь все его подданные варились в огромном котле ненависти.
Мелкие проблемы и козни, что люди строили друг другу, просто затмевали его вину. Но Изувер ошибся. И среди плевел можно отыскать зерно. В поиске решения своих дрязг люди родили идею. Давно забытую, но дремавшую в памяти стариков. Идею мира, каким он был до Изувера. И те из людей, кто перенял силу захватчиков, кто пересилил навязанную природу и оказался достаточно храбр, – стали мечом. Мечом – который проткнул сердце тирана. Его острием стал лучший из людей.
Им был сбросивший оковы заблуждений солдат – Симон. Андерс был его другом и правой рукой. Но победа оказалась фантомом. Изувер был просто пустышкой. Как только его ни стало, появились те, кто действительно всем управлял.
Они предложили Симону самому стать тираном, но тот отказал. Тогда Хозяева показали, что такое настоящая сила. Восстание захлебнулось от напора тех, кто прибыл на их зов. То были гиганты среди людей, но гиганты в ошейниках и цепях. В цепи и заковали всех, кто выжил из сражавшихся тогда.
Около сотни из первых лиц сопротивления были схвачены и вывезены. А место, которое они защищали, уничтожили – засеяли огнем. Их народ погиб. Все их семьи, все, кого они когда-то любили. Выживших привезли в странное место, что все по своей природе было темницей. Казематом для целых народов, что не угодны Хозяевам.
Там происходила настоящая бойня. Если заключенных не стравливали друг с другом на потеху высокой публики, они и сами грызлись между собой. Но была одна странность, смерть не имела власти над тем местом. Ведь могущество хозяев, как и их аппетиты – безмерно велики. Они просто не давали игрушкам ломаться. Любимые игрушки даже улучшали, чтобы те показывали лучшие результаты.
В том застенке не осталось места надежде. Пока не появился конвой, что привел всего одного человека, хотя раньше пригоняли всегда не меньше полусотни за раз. Он был невероятен. У него тоже не было надежды, но была ненависть. Он вышел на группу Симона и зажег огонь в их сердцах. У него получилось. Он сбежал, один, но сбежал.
Первый в истории, кто выбрался из этого места. Правда, о его судьбе Андерс с Симоном узнали только через многие годы. Хоть смерти в том месте и не боялись, прихвостни Тюремщика были настоящими мастерами. Все, кто попадал в руки к палачам, молили о ней. Но было даже кое-что страшнее пыток.
Внизу в глубинах темниц находилось кое-что Неведомое. То, что было противоположно сущности человека. Особо отличившихся спускали к нему. Глубина различалась по ощущениям, что внушала близость с Неведомым. Сначала становилось просто страшно, потом приходили мороки и слабость, потом животный голод, затем жажда крови.
