– Ну разве что этим могут похвастать еще теневые воры из Абуля и лунные танцоры, ну и все, вроде. Парень, не стой в проходе, – продолжало доноситься сзади. – Вот что за человек, мохер по полу валяет.

Человек в белом пожал плечами и, что-то чиркнув напоследок, отложил журнал. Потирая глаза, он повернулся к входящим и пожаловался:

– Бухгалтерию тут ведет безграмотный невежда, – он посмотрел на Редрика. – Это ты сводил отчетность за последний месяц? – в ответ тот тупо кивнул и сразу почувствовал, как его поднимают и ставят сбоку от дверного проема.

– Сделай парню скидку, ему всего то лет тринадцать, и то неполных, – сказал Симон, входя в лавку и поднимая с пола плащ.

Темные глаза оценивающе мазнули по Реду. Человек у прилавка хмыкнул:

– Все равно, так себе. Там просчет процентов на семь. Плохо. Ну, разве что ты тут спекулируешь помаленьку.

Редрик напрягся. Отец и правда научил его ремеслу двойной бухгалтерии, заставляя им пользоваться при любой возможности, хоть Реду это и не нравилось. Обман – он всегда обман.

– Если семь в месяц, то это покрывает подоходный налог, плюс налог на одного рабочего, плюс мелочь, – почесал бороду Луковица.

«Свалились же в ночи на голову, грамотеи, блин…» – думал Ред, бросая взгляд то на одного, то на другого.

– Даже так? – услышал он удивленную интонацию. – Ну тогда все сходится, мое почтение, парень, – сказал человек в белом и плюхнулся на диван у стены с дверью, ведущей на гостиничную кухню.

Достав из-за пазухи небольшую книжку, он немигающим взглядом уставился в нее.

– Что, чего? – только и смог пролепетать Редрик.

– Чего-чего, обсчет налоговиков, притом таких злых, как местные, – дело правое. Вон даже Странник такое поощряет.

– Странник, – словно утверждая для себя какую-то истину, медленно произнес Ред.

Он взглянул на живой миф, что увлеченно читал, лежа на кушетке в лавке его отца. Странник двинул одним глазом, будто ящерица, уставившись им на парня.

– Пялиться – невежливо, – наставительно сказал он. У Реда вспотели ладони.

– Что читаете? – выпалил он не задумываясь. Глаз Странника снова вернулся к книге.

– Эльфийскую романтическую беллетристику. Раритетную, – подчеркнул он. – Еще периода свободной любви. Не понимаю, на кой ляд этому… – он взглянул на обложку – ... Пестику Подберезовику... вот же имена у них, была нужна тогда романтика. Там баб вокруг было доступных – хоть режь, хоть складируй, и все красотки, – говорил он, стуча рукой по страницам.

– По ходу этот твой Подберезовик пестиком не вышел. А? – сказал прищурившись Симон и показал пальцем на Странника, поднеся руку близко к своему лицу. Странник вернул ему жест.

– А-а-а! – протянули они в один голос с ехидной интонацией.

– Ну не знаю. Как мне известно, у эльфов поголовно такой недуг. Но этот свои тексты стелет так гладко, словно постель молодым перед брачной ночью. Да и как? – поднял брови Странник. – Из ландышей и легких снов. Складно пишет, красиво. Правда на эльфийском.

– А что с эльфийским-то? – поинтересовался Симон, что уже подошел к прилавку и раскрыл журнал.

– Как что? – негодующе повысил голос Странник, вырвав страницу. – Тут на целом листе диалог двух баб из трех реплик, и то – про ухаживание за мачтовой сосной, – жаловался Странник, комкая и отправляя себе в рот не понравившийся фрагмент. – Интерлюдия про лесное хозяйство, мать его.

– А вдруг это просто долгая аллегория такая, – хмыкнул Симон. – Ты их старые дорожные грамоты не видел. Бабина толщиной с мою руку, – говорил торговец, вписывая пару строк в журнал. – Ладно, Родя, пошли разгружать фургон, а то заговорились мы тут.

– Мне нужна комната, – резко ударил книгой об пол Странник.

Симон посмотрел на Реда, покивал и многозначительно поднял брови. Редрик все поняв, как ему показалось, заговорил:

– У нас в кампусе лучшим номером считается судейский. Там все обустроено под стать лордам или высоким чиновникам.

Послышался скрип половиц, из заднего помещения вышел Лоуренс. Он посмотрел на Реда почти незрячим от пьяного кумара взглядом, затем хрипло просипел:

– Родя, ты вменяемый? Какой лучший номер? Кому? – Странник резко сел на кушетке и ожидающе похлопал себя книгой по бедру.

Глаза Лоуренса резко стали зрячими, он выровнялся, словно струна, и четко, будто его вмиг отпустило все выпитое, стал чеканить слова:

– Не видишь разве, что за гость у нас. Широко известный факт – Странник не выносит чинуш даже на дух. Да и вот, чтиво у уважаемого. Ему световая сторона нужна. Таким гостям стоит предлагать тридцать четвертый, для аристократических пар. Там и диваны больше и подушки мягче, – выпалил на одном выдохе Лоуренс, покраснев и выпучив глаза.

– И атмосфера романтики в интерьере, – дополнил Странник тираду Лоуренса, постучав по обложке книги. – Учись пацан, – помахал он пальцем. – Я такой скорости реакции у рыболюда гарпунщика не наблюдал. Будет из тебя толк, коли в отца пойдешь, – весело сказал Странник и вошел в крыло гостиницы, опять же, через запертую дверь.

Секунд пять в магазине висела тишина. Затем все синхронно выдохнули.

– Кайзеровы жестяные портки, обошлось, – утер пот со лба Лоуренс.

– А ты зачем выходил, пап? – спросил его Ред.

– Водички хлебнуть, – сказал Лоуренс, теряя четкость выговора, будто выпитое снова напоминало о себе.

– Так я тебе у кровати попить оставил.

– Да-а-а? – удивленно протянул Лоуренс, глянув в дверной проем. – Действительно…

– Что, Рен, жажда смертельная? – спросил Симон.

– О, это ты, Луковица. Привет. Да, таки почти летальная, – сказал отец уже успокоившись. – Ладно, утром поболтаем, Родя, помоги этому старому насмешнику, а я спать, – говорил Лоуренс, удаляясь к себе в комнату. – Странник, блин. Думал, белку поймал, – пробурчал он себе под нос, но уже еле слышно.

– Ладно, все обошлось, пошли к фургону, – сказал Симон, направляясь к выходу. Редрик вышел за ним.

– Вы часто со Странником путешествуете? – спросил он.

– Нет, но сам он достаточно часто перемещается с нашими караванами – не любит порталов, – буднично ответил Симон.

– А кто их любит, – риторически произнес Ред.

Глава 1.4

***4***

Мальчик с торговцем подошли к заднему борту фургона. Сверху посередине был подвешен кристаллический фонарь.

– Ого, дорогая штука, – указал Редрик на фонарь.

– Это да.

– А чего мшистый не используете?

– Засохнет в пустыне, – ответил тот, снимая внешний засов и распахивая дверцы.

Свет фонаря попал внутрь фургона. В красноватом отсвете кристалла Ред увидел скорчившуюся, тощую, как жердь, фигуру человека в старом рубище. Парень застыл, но, когда нашарил взглядом лицо того существа, попятился и споткнулся о простыню, в которую до сих пор был завернут.

В гримасе того человека был самый большой ужас, что может испытывать живое существо. Ред охнул, упав на зад, и стал судорожно развязывать простыню.

– Твою-то мать, – глухо буркнул Симон. – Ну куда ты полез? Зачем с лежанки сполз?

– Нэй-нэй! – донеслось из повозки.

Редрик поднялся на ноги, и перебросив простыню через плечо, заглянул в фургон. Там лежал человек, который был одновременно и длинным, и маленьким. Руки, похожие на колодезные журавли, пытались прикрыть лицо от света.

– Мыа-ныа-ныа? – прохныкал человек.

– Знаю, что ярко, давай лезь обратно, там нормально, – сказал Симон. Человек замахал рукой в сторону Реда.

– Амбага-у-у-гмук-гмук! – пролепетал он.

– Что-что? – переспросил Симон. – Что у мальца? А, точно, – он повернулся к парню. – Слушай, тебе сильно нужна эта простыня?

Редрик тупо помотал головой и, не сводя глаз с человека в фургоне, передал простыню Симону. Тот, вытряхнув ткань, стал заворачивать в нее человека, словно паук – муху. Получился сверток в форме эмбриона. Он дрожал и хныкал.

– Все-все, можешь успокоиться, все хорошо, – приговаривал торговец, залезая в фургон.