Лавочник взял огарки ладоней сына в свои руки. Он долго смотрел на них, затем распрямил ладони Реда большими пальцами. Получилось, но раздался хруст. Фаланга правого мизинца повисла на кусочке кожи и отвалилась. Упала, вместе с ней опустились и руки лавочника. Редрик не мог смотреть в мрачное лицо своего отца. Он проследил за частью своего пальца. Увидел Гизмо.

Тот стоял и в восхищении разглядывал себя. Гизмо стал будто маленькой копией Каднификара, с оглядкой на тело гремлина. Но тут в поле зрения обновленного Гизмо попала маленькая косточка. Он в недоумении поднял ее.

Его пронзило понимание. Взгляд гремлина метнулся на Лоуренса, на Редрика, на руки парня. Воодушевление покинуло Гизмо, он упал на колени, обхватив руками голову. Гремлин тупо хватал ртом воздух, силясь произнести хоть звук.

– Что, уголек, переживаешь, что теперь тебе придется выполнять еще и мою работу? – засмеялся парень.

Это был тот же смех, которым он прощался с маленькой рыжей девочкой, которой подарил цветок, что украл у обугленного великана. Видимо, это была расплата за тот случай.

– Это все, что ты можешь сказать? – едва слышно выдохнул лавочник.

– Ну, из дерева я вырезать бросил, а вот курить без рук будет сложно.

– Как это без рук, вот же они, – дракон подошел на шаг.

– Ну такое, – выдохнул Редрик. Его лицо не выражало сожалений, на нем был легкий налет грусти и усталости, словно у старика, жизнь которого подошла к концу.

– Что, не нравятся? А чего вы ждали? – захохотал Каднификар.

– Надеялся, что хоть рыбку половить смогу, зад себе почесать, красивую девку за зад пощупать, – смех человека и дракона слились, дополняя друг друга...

– Ге-ро-ро-ро-ро-ро-ро, г-хе, г-хе-ро-ро-ро… – грудной веселый смех, колыхающий черные телеса.

– Хм-хм-кхе-хе-хе-ха-ха-кха, ха-ха, хм-ха-ха... – гортанный, похожий на смешки злодеев из сценок, что дают труппы бродячих актеров. Неужели его прощание с той девочкой звучало так фальшиво и зловеще?

Черная задница толкнула лавочника, тот отлетел, зашибив собой гремлина. Крепкие руки схватили Реда за предплечья.

– Рыбку половить и я люблю, знаешь ли.

Струя черного пламени накрыла изувеченные кисти. Боль, тепло. Чувства. Выдыхая огонь, дракон слегка разминал руки парня. Когда струя иссякла. Ред в изумлении смотрел на свои ладони. Они стали больше – наросла грубая кожа. Теперь она покрывала руки целиком, а не только ладони. Все было в порядке, лишь правый мизинец стал короче на фалангу. Даже ногти были на месте, хоть и стали белесыми и толстыми, как у дряхлой карги на ногах.

– Ну как? – протер губы Каднификар.

– Теперь ими только детей пугать, – парень попытался сжать кулаки, кожа сопротивлялась, не хотела тянуться. – Да и девок теперь буду лапать, словно сквозь варежку.

Лавочник с гремлином, застыв, смотрели на исцелившиеся руки парня. Смоки лизнул левую ладонь хозяина. Синее пламя бесследно выгорело.

– Пламя дракона – ранит врагов и исцеляет…

– Друзей, – закончил за Лоуренса Каднификар. – Сегодня у меня появился третий друг. И как же его имя?

– Редрик.

– Редрик Маккройд, я всегда буду рад разделить с тобой славное угощение и добрый смех, – он протянул руку.

– Я всегда любил добрый смех, но после нашей встречи начал ценить славное рукопожатие, – четырехпалая ладонь сжала черную руку.

Закончив обмениваться рукопожатиями, дракон и его новый друг повернулись к человеку и гремлину.

– Приношу свои извинения за беспокойство по поводу сына, – слегка склонил голову Каднификар. – А тебе, маленький собрат, достанется моя благодарность. С твоим визитом я снова отправился в то время, когда мы правили под куполом завесы. Когда вы были нам лояльными вассалами, а некоторые люди были нам друзьями. Мне дороги мысли о времени нашего могущества. Хоть последнее меня и обременяет.

– Дракон – создание мысли, времени и могущества... – задумчиво повторил Ред то, что услышал от Кэссиди.

– Истинно так, друг мой, но последних двух радостей меня лишило это существо, – он указал пальцем на зависшего в воздухе герольда. Тот покачался из стороны в сторону, затем развернулся и улетел в направлении резиденции кайзера. – Теперь я лишь свободен в своих мыслях, – он провожал взглядом угловатый шлем.

– Знатное шоу вы тут устроили, – лавочник подошел к сыну и осторожно ощупал его правую руку.

– Я-я-я… – залопотал Гизмо.

– Мне уже пора, – прервал его Каднификар. – До встречи, люди. А ты, маленький собрат, хоть мы и провели ритуал лояльности, – ничего мне не должен, я больше никому не господин. Просто проживи остаток своих дней, как завещала Мико, – дракон отправился к черной насыпи, что осталась от его тела.

Постепенно его скорость росла, Каднификар перешел на бег. Разогнавшись он подпрыгнул, прижав конечности к телу, превратившись в шар, и ядром упал в угольный холм.

Черная пыль взметнулась, подхваченная неожиданным вихрем. Она кружила, принимая очертания то дальних гор, то берегов, то грозового фронта. В затмившей солнце буре формировалось тело. Кости, мускулы, чешуя. Взметнулись в небо два черных крыла. Дракон, что породил, но в то же время сам родился в буре, собрав все части своего истинного тела, завис в воздухе.

– В моей чаше еще осталась эссенция, я дарю ее тебе, маленький собрат. Используй ее с умом, – гул урагана, затем его порыв. Черный ящер рывками набрал высоту, а затем устремился на восток.

Что-то потянуло парня за руку. Гизмо пытался повернуть и разглядеть правую ладонь Редрика. Сын лавочника поднял согнутую руку над головой, гремлин повис на ней, словно на перекладине. Их глаза были на одном уровне.

– Есть что сказать?

– Есть, Редрик. Только я не знаю нужных слов. Я очень рад, что все так сложилось, но одновременно мне очень жаль, что такое произошло.

– Ты что – назвал меня по имени? – это был первый раз, на памяти парня, когда тот произнес чье-то имя, не считая Каднификара.

– Я теперь возженный, а ты тлеющий – кемадо и ардиендо. Это ближе чем брат. И мне жаль, что мой брат покалечился из-за меня.

– Ящики таскать – не на рояле играть, пальцем больше, пальцем меньше, – смущенно отшутился Ред. Гремлин был очень серьезен.

– Я думал, что у меня один сын с гнусной рожей, теперь их двое, – хохотнул Лоуренс.

– Рожа у нас одна на двоих, – повернулся к отцу Редрик.

– Я в курсе.

– А что ты сделал с моим пальцем? – спросил Ред у гремлина.

– Съел, – лавочник с сыном озадаченно глянули на него. – Я был обязан – это акт почтения к жертве.

– Ладно, – выдохнул Ред.

– Прости и за это, но этот ритуал – священен для моего народа. Я даже не думал, что ардиендо может стать человек. То, что ты сделал, – значит очень много для меня, – Гизмо спрыгнул на землю. – Возможно, даже намного больше, если все получилось.

– В смысле? – спросил парень.

– Не буду накликать, если на то будет воля предков, я расскажу тебе первому, – он сделал ритуальный жест, приложив руку ко лбу.

– Опять темнишь, – пожаловался Лоуренс.

– Да-да я, – весело запрыгал гремлин, затем пустился бегом к драконьему логову. – Я был возжен, я всех сильней, я факел среди фитилей! – выкрикивал он, по дороге изрыгая струи теперь уже черного пламени в небо.

– Пойду его поймаю, пока он дракону хату не подпалил, – направился лавочник по следу возбужденного гремлина. – Ты идешь?

– Да, но дай пару минут. Тут еще где-то летают мои старые руки. Нужно попрощаться.

– Ты вообще, как?

– Дракон – не баба, улетел – не залетел.

– Не плохо, – прыснул лавочник. – Но оставь это. Жизнь разных людей складывается по-разному. Когда я ее видел в последний раз, она раскаивалась. Молодая запутавшаяся дурочка, но и тебе рано черстветь.

– Приму к сведению, – хрустнул новыми пальцами Редрик.

– Вот паршивец.

Глава 2.3

***3***

Оглядев песчаный круг, Редрик присел у маленького завихрения воздуха. Оно носило по спирали черный прах, который недавно был частью парня. Ред сунул в завихрение руки, нарушив воздушный поток. Прах разлетелся, но новый порыв ветра подхватил его и понес к морю.