– Ты что, опять в печку залез? – смеясь спросил Лоуренс.

– Я так моюсь.

– Знаю.

– Что это за реакция? Облить водой гремлина – чистое оскорбление.

– Девушки не особо любят, когда их видят голыми сторонние наблюдатели, – сказал Ред, допивая последние капли пенного.

– Так я и сам голый – все честно.

– Нет, Гизмо, ты же – парень, это – подглядывание, – указал Ред бутылкой на чешуйчатый нарост гремлина.

– Чепуха, – гремлин яростно махал обеими руками. – Посмотри на меня, у меня нет ни своих сисек, ни своих писек, – указал он в область своей груди, затем паха. – Меня и ее сиськи-письки не интересуют, у нее даже вилочкового нароста нет – я не вижу в ней самку. Это расовый вопрос – это знать надо. А она мне такого наговорила, – скрестив руки на груди, повесил голову горе-кочегар.

– Спокойно, уголек. Не слушай ее, она – баба, она – ничего не знает, – внезапно вмешался в разговор Билли.

Мужчины засмеялись. Гизмо успокоился и полез за хладоблок.

– Эй, это же – кислота, – выкрикнул Редрик, увидев бутыль из коричневого стекла.

– Самый сок.

– Да понял я, только я ее уже неделю ищу. Мне нечем чистить ржавчину.

– Мы живем в норах – все прячем, на инстинктах, – виновато пожал плечами гремлин и приложился к банке растворителя. Редрик задумался.

Гизмо действительно жил, по сути, во внутреннем отсеке стойки ресепшена, а его вещи всегда были раскиданы по всему кампусу. Парень похлопал себя по груди, портсигар остался в бушлате.

Ведя неспешный разговор, мужчины дождались выхода девушек. После ванны они переоделись в практически одинаковые комплекты крестьянской выходной одежды.

Осматривая их снизу-вверх, Редрик заметил, что хоть на ногах Далилы и были плотные туфли с боковой шнуровкой, но размер самой ноги казался крошечным, даже в сравнении с ножкой Элли. Хорошо смотрелись цветастые юбки со множеством складочек, переходящие в корсет. Элли неуверенно дергала его верх.

– Зачем это? – бубнила она себе под нос.

Редрик поднял взгляд. Его поле зрения заняла грудь Далилы, обтянутая клетчатой теплой блузкой. Корсет выгодно подчеркивал приятные глазу формы девушки.

«Вот зачем…» – подумал Редрик.

Его взгляд задержался на женских формах дольше положеного. Их хозяйка, одновременно вопросительно и победно, глянула на парня. Тот хотел отвлечься на бутылку пива, но та, как назло, была уже пуста.

Он встретился с глазами девушки и сделал извиняющееся выражение. Та улыбнулась и пожала плечами. Груди колыхнулись. Ред проморгался.

– А можно оставить? – спросила Элли.

– Можно. Вычту у Редрика из зарплаты, – хохотнул Лоуренс.

– Добренький какой. Я своих кровных уже второй месяц жду.

– Все в деле, сын. Деньги должны работать.

– А работаю почему-то – я, – поморщился Ред. Лоуренс отмахнулся.

– Ну это слишком, – смущенно сказала Далила.

– Свое тоже оставляй.

– Тоже – за мой счет.

– А ты против? – ехидно спросил Лоуренс. – Разденешь девушку из жадности?

– Ну вас в баню, – наигранно застонал Редрик.

Ему и правда хотелось оставить Далиле платье. Всяко лучше закрытого балахона. Он снова мазнул взглядом по груди девушки, но не попался. Волосы у Путниц были еще слегка мокрые, и Далила боролась со своими темными локонами.

– А я бы помог, – ехидно сказал гремлин.

– И как же? – скептически глянул на него Ред.

Гизмо направил на парня голову и выдохнул мощный поток горячего воздуха. Редрик от неожиданности вдохнул. У него глаза полезли на лоб, он упал на пол.

– Умираю, – отрывисто прохрипел Редрик. Дыхание гремлина, после половины банки растворителя, было таким едким, что на глаза навернулись слезы.

– Гизмо, епт, у меня только один сын.

– Прости-прости, – захихикал гремлин.

– Заодно простите нас, – сказала Далила.

– Что такое? – Ред сел на пол.

– Ну, воды не осталось, – с наигранной скромностью сказал девушка.

– Восемьдесят ведер?

– Ага, – пожала плечами девушка.

Редрик с унылым лицом представил, как снова таскает четыреста литров воды.

– Ладно, иди зови Валенсию. Подстригись, – встал со своего стула Лоуренс.

– Я его подстригу, – быстро сделала шаг вперед девушка. Лоуренс поднял бровь:

– Как хотите. Я сам воды натаскаю – разомнусь.

– Ну хоть так, – благодарно глянул на отца сын.

– Делайте это в предбаннике, нечего разводить волосню по кампусу.

– Я уже все взяла, пошли.

Захватив табурет, Ред пошел за девушкой. За ней распространялся запах цветов. Выделялась гвоздика. Редрик вспомнил, что много лет назад около кампуса рос персик, под которым было много кустов гвоздики.

Дерево было старым и большим, с разделяющимся надвое стволом. На персике был подвешен гамак. Его отец часто там отдыхал, даже бывало спал летом, но всегда возвращался без единого укуса.

Запах этих цветов отгонял насекомых. Старое воспоминание, давно забытое. На том месте теперь пустырь. Кто же посадил эти цветы?

В раздумьях парень двигался по наитию. Далила приостановилась, открыть дверь, и Редрик на нее налетел. Его рука оказалась на талии девушки.

– Полегче, здоровяк. Сегодня только стрижка, – девушка повернулась, но увидев смотрящего туманным взглядом, поверх ее головы Редрика, попыталась его оттолкнуть. Парень был тяжелым, у нее ничего не вышло.

– Прости, я задумался, – помотал головой Редрик, не обратив внимания на потуги девушки.

Стоя так близко, он прикинул ее рост. На добрую голову ниже его. Он сделал шаг назад.

– О чем мечтал?

– О кустах гвоздики, персиках и о летних деньках в месте, которого давно нет, – честно ответил парень. Девушка прыснула.

– Может, ты мне еще стишок расскажешь?

– Я знаю только детскую считалочку про Странника, но уже староват, чтоб без опаски ее напеть.

– Иди ты, дедуля, – маленький кулачок толкнул Реда в плечо.

Он ничего не почувствовал. Сейчас парень был очень сильно не рад блокаде. Ребята зашли в предбанник. Ред поставил табурет и опустился на него. Глянув вниз, он понял, что все время щеголял с голым торсом. Ну и ладно, стесняться нечего, раз никто не жалуется.

– Как же тебя стричь? – спросила девушка, начав расчесывать непослушную бурую поросль на голове Редрика.

– А есть варианты?

– Есть. Я ответственна за детей Путников. Постоянно стригу их, купаю по возможности.

– Что, после стрижки искупаешь меня?

– Ты же говорил, что староват, – хихикнула девушка.

– Прокол, – хлопнул парень себя по колену.

Зашел лавочник с ведрами, за ним Гизмо. Они вошли в купальню, но вышел только Лоуренс.

– Как вашего сына стричь? Он ничего толкового не говорит, только шутки шутит.

– Как-как, чтоб на мужика был похож, и чтоб девкам нравился.

– Тогда побреем его, будет брутально, – хихикнула Далила.

– Полегче, зима же, – сказал Редрик. – Давай что-то аскетичное, но чтоб без выбриваний. Не люблю этого.

– Заказ принят, – сказала девушка, зачесав назад волосы парня.

Лоуренс постоянно мелькал туда-сюда, и Редрик никак не мог завязать разговор. В воздухе раздавалось поклацывание ножниц, скрип двери и гиканье раскрасневшегося, постепенно сбрасывающего верхнюю одежду, по примеру сына, лавочника. Редрик снова отдался мыслям.

Обычно его стригла Валенсия, и на таком контрасте разница была неимоверная. Гномиха постоянно мыла руки дегтярным мылом, а от рук девушки пахло цветами. Редрик понял, насколько сильными и грубыми были руки маленькой женщины. Валенсия без усилий крутила голову парня, как ей нужно, а ребристые от мозолей ладони даже бывало оставляли болевые ощущения.

У гномов имелась странная расовая особенность. Их профессия предопределялась по рождению, и различали это по цвету волос. У Валенсии были черные волосы. Она – шахтер. Ред не нашел слабых мест в этом выводе. По своим ощущениям, он мог уверенно заявить – раньше его стригла женщина, что сотню лет махала кайлом и грузила руду в вагонетки голыми руками.