– Эй, ты в порядке? – Эван подошел ко мне и понизил голос. – Вряд ли запястье сломано, но оно точно растянуто. Мне нужно вернуть его, так что ты в ответе за остальных, – Эван ткнул меня. – Лучше без ран и разбитых велосипедов. Ты сможешь?

Он ждал моего ответа, но я не могла его дать. Как я могла доставить в лагерь целыми четырнадцать человек после такого?

– В десятой доле мили от низа холма есть тропа, что сворачивает направо. Туда и веди их. Ни за что не продолжайте путь вперед. Там обрыв еще сильнее, – Эван показал его рукой. – А если свернешь, то в лагерь вернетесь за полчаса.

Я не могла представить тропу хуже этой. Внизу холма. Десятая мили. Направо. Я повторяла указания в голове, чтобы они прочно закрепились.

– Я не уверена, что смогу, – мой голос звучал жалко, и я сама себя так ощущала.

– Тебе и не нужно верить. Просто сделай это, – Эван расстегнул шлем и повесил его на ручку. Он оставил свой велосипед и поломанный велосипед Гарри под деревьями в стороне от тропы, а потом пошел за Гарри, который уже шагал меж деревьев. – Увидимся в лагере.

Гарри ушел. Он не попрощался. Он даже не посмотрел на меня. Я не могла его винить. Он доверял мне, а я подвела его. Мне нужно быть осторожнее. Нужно было поступить иначе, но я знала, как исправить ошибку.

Я должна была взять себя в руки и сделать это.

Мне нужно быть сильной. А я никогда еще не ощущала себя такой слабой.

Я нашла парня у тропы.

– Ты сможешь взять велосипед и спуститься по тропе пешком?

– Да, думаю, да, – он не звучал уверенно, как и не выглядел так.

– Или просто пойдешь? Я спущу твой велосипед, – я добралась до велосипеда парня у края тропы. – После тебя, – сказала я.

– Я знал, что он упадет. Видел… – парень покачал головой и большими глазами. – Это худшее ощущение. Я видел, как упал ребенок, но не смог ему помочь.

Я заставила себя отвести взгляд от места, где упал Гарри.

– Проверим остальных. Они, наверное, переживают, – я пошла по холму с его велосипедом, и он зашевелился. Тропа была наклонной, и мы шагали медленно.

– Ты в порядке? – спросил он у меня.

Я думала о Гарри. О родителях. О своей жизни.

– Нет, – ответила я честно впервые за месяцы.

ДВАДЦАТЬ

Группа из четырнадцати приехала в лагерь пятьдесят две минуты спустя. Пятнадцать уехало. Четырнадцать из пятнадцати было неплохим результатом в некоторых ситуациях, как в опросе, но было неприемлемо, когда дело доходило до людских жизней в простой поездке на велосипедах.

В лагере было довольно тихо, когда мы вернулись, и это соответствовало настроению поездки. Все знали, что случилось с Гарри, и переживали, хоть я и пыталась сделать вид, что он будет в порядке, что он в хороших руках. Но внутри я была в ужасе. Я не дала себе бросить велосипед на землю, как только мы попали в лагерь, и поехать на первой машине в Флагстаф.

Мне не пришлось долго ждать, старый грузовик проехал к амбару велосипедов, когда я пристегивала последний. В этом грузовик мы возили рафты к реке, и на миг мое сердце замерло. Я не знала, что скажу Кэлламу. Я не знала, как все объясню, если вообще получу шанс.

И тут я заметила, кто был за рулем.

– Я собирался в больницу к Гарри. Хочешь со мной? – Бен уже склонялся и открывал дверь.

Я закончила запирать амбар и прыгнула в грузовик, надеясь, что Бен будет ехать быстро.

– Спасибо, – выдохнула я.

– Не за что. Твоя мама уехала с Гарри, и я ждал тебя, решив, что и ты захочешь его проверить, – Бен посмотрел в зеркало заднего вида и боковые и поехал. Вперед. Он не был быстрым водителем. Повезет, если мы будем ехать хотя бы уверенно.

– Папа с ними? – спросила я, пока грузовик полз по лагерю.

– Твой папа уехал до этого сегодня, так что его тут не было. Наверное, вернулся в Калифорнию по делам, – Бен пожал плечами.

– Я не знала, что он вернулся домой.

– Наверное, было срочно, – предположил Бен.

Я скрипнула зубами, старалась медленно дышать. Мне не стоило удивляться, что папа бросил нас, сославшись на «нечто срочное», и, может, я и не была удивлена. Но я злилась. Его идеей было приехать сюда, и он был все время в стороне, убежал без предупреждения в день, когда его сыну нужна была поддержка папы.

Вот так.

– Гарри… – начала я, проглотила ком в горле от его имени. – Он… в порядке?

– Выглядел неплохо. Гарри крепкий мальчик, – Бен улыбнулся, глядя на дорогу, по которой мы ползли. – Эван повез его в больницу, твоя мама была в состоянии паники.

Я опустила окно, прислонилась головой к дверце, чтобы вдохнуть свежий воздух.

– Вы меня уволите? – я заерзала. – Хорошо, если да. Я пойму. Я не уберегла группу.

– Нет, – Бен нажал на тормоза, когда бурундук побежал по дороге в сотне футов впереди нас. – Ты – человек, можешь ошибаться. Это нормально.

Я нахмурилась. Я не знала, зачем он так говорил, но я, похоже, не буду уволена. Пока что.

– Но… – начала я, не зная, сколько он услышал от Эвана и Гарри.

– Кэллам тоже много ошибался. Как и Эван. И мое имя можешь добавить в список, – Бен помахал рукой. – Так мы становимся лучше. Лучше как вожатая или старшая сестра. Или как человек. Ошибки на пути неминуемы. Это больно, но это часть процесса роста.

Я не знала, сколько можно было совершить ошибок, пока не уволят.

– Расскажете Кэлламу? Потому что он меня отчитает, как только увидит, – я прикусила губу. – Хотя я заслужила…

– Кэллам уже знает, но он видит в тебе что–то особенное. Потому для тебя у него планка выше.

Я повернула голову к Бену.

– Что–то особенное?

– То, как ты поднимаешься, отряхиваешься и идешь. Как ты заботишься о Гарри. Он больше от тебя ожидает, потому что ты способна на большее.

Я сжалась на сидении.

– Не уверена.

Бен остановился у знака стоп, три раза посмотрел по сторонам, а потом повернул к Флагстафу.

– Так обычно и бывает. Мы убеждаем сначала всех остальных, но сами последними понимаем, на что мы способны. Человеческая природа.

После этого я ничего не говорила, и мы почти прибыли в Флагстаф, так что я нервничала. Я уже хотела увидеть Гарри… Но при этом боялась увидеть его.

– Эй, знаешь, кто еще может ошибаться? – сказал Бен, когда мы остановились на красный свет.

Я ерзала на сидении, впереди уже было видно больницу.

– Разве не все?

– Папы. И мамы, – он не заметил, как я закатила глаза, раз продолжал. – Они ошибаются так же, как ты и я, потому что думают, что поступают правильно.

Я прикусила язык. Наши с Беном мнения не совпадали.

Он подъехал к больнице, я выпалила «спасибо» и бросилась к двери.

– Встретимся внутри, – крикнул он мне вслед, но я уже спешила.

– Гарри Эйнсворс? – сказала я, остановившись у стола приемной. Женщина указала пальцем, и я побежала в ту сторону.

Я слышала знакомый голос в нескольких дверях от себя. Гарри смеялся, и я была готова расплакаться от облегчения. Если он смеялся, то ему не было больно. Он будет в порядке. Смех это хорошо, верно?

А потом я услышала другой голос оттуда, узнала и его.

Я, не думая, ворвалась в комнату. Два лица удивленно смотрели на меня. Одно улыбалось, другое – нет.

Я застыла на месте.

– Я оставлю тебя с сестрой, Гарри, – Кэллам встал со стула и поднес ладонь к здоровой руке Гарри.

Гарри дал ему пять с такой силой, что звук шлепка заполнил комнату.

Кэллам покачал головой, будто она болела.

– Тише, Халк. Хватит и одного растяжения.

– Увидимся, Кэллам! – крикнул Гарри ему вслед, пока тот шел к двери. Хотя это больше напоминало марш.

– Больше никакой акробатики на велосипеде, ладно? – Кэллам не посмотрел на меня, проходя мимо. Я словно стала невидимой для него.

Гарри снова рассмеялся и помахал на прощание.

Кэллам помахал и покинул комнату, закрыв за собой дверь. Он даже мельком на меня не взглянул.

Кэллам ушел, и стало тихо. Я сглотнула и посмотрела на Гарри. Он сидел на краю стола для обследований, запястье было перевязано, и он смотрел на пол, раскачивая ногами и выжидая.