– Ну, скажи хоть это!

– В следующий раз. У меня почти кончились деньги на телефоне, а я не хочу, чтобы родители обанкротились дважды.

– Тогда не рассказывай. Просто пришли мне фотографию.

– Фотографию, что стоит тысячу слов? – сказала я, стало видно сияние огней в конце тропы.

– Фотография милого парня стоит миллиона.

– Спокойной ночи, Эмерсон, – повторила я.

– Спокойной ночи. Приятных снов о парнях.

Стало тихо, но я была уверена, что проблемы были со связью, а не Эмерсон положила трубку.

Я сунула телефон в карман и пошла на свет. Я была в этой части лагеря лишь пару раз, но не ночью. Тут жил персонал, и хоть место не было недоступным, у меня не было повода приходить сюда. А сегодня был.

Рюкзак был тяжелым от учебников и справочников. Ссора родителей испортила шанс позаниматься в домике, но я знала, что в этой части много столов для пикника и скамеек.

Конечно, столы и стулья со скамьями были и в главной части лагеря, но я не хотела, чтобы мне помешал Бен, чтобы возникли разговоры, или чтобы дети решили разыграть не подозревающую жертву. А тут я буду одна.

Я так думала, а потом заметила, что первый столик был занят кем–то еще с книгами. Он постукивал карандашом по столу, словно играл на барабанах на рок–концерте.

– Ты предпочитаешь воображаемого учителя, а не меня. Это комплимент, – я прошла к столу.

Кэллам дочитал то, что изучал, и медленно посмотрел на меня.

– Воображение не топчет мое эго, а поддерживает его, – Кэллам подвинул свою стопку книг к себе и указал на скамью напротив него.

Я сняла рюкзак и бросила его на стол.

– Понятно. Но ты долго избегал меня насчет этого. Мне нужен напарник по учебе, – я села за стол и расстегнула рюкзак. – И свет.

– И кофе? – Кэллам постучал по кружке перед собой.

– Мне не нравится вкус, и от кофеина я дерганая, – сказала я, пожав плечами. – Так что буду.

Он улыбнулся и встал со скамьи.

– Минуту, – сказал он, побежал в домик за нами. В этом он жил. И спал.

Но мне ведь все равно.

Он миновал дверь, меньше, чем через минуту вышел с другой кружкой и чайником кофе.

– Раунд два и три, – он поднял чайник выше, нашел пустое место на столе для него. – На всякий случай, – он протянул кружку мне, наши пальцы соприкоснулись. Я не знала, перегибала ли я, но казалось, что он задержал пальцы дольше, чем нужно было.

Он отпустил кружку, кашлянул, сел за стол и вернулся к учебе, будто ничего не было.

– Ты изучаешь книги для экзаменов, – я указала на его книги и вытащила свои.

– Пытаюсь изучать.

– Почему ты так долго не просил меня о помощи, если я пообещала это пару недель назад?

– Технически я не прошу и сейчас. Ты сама пришла и села, пьешь мой кофе, – он прижал карандаш к губам, но не мог скрыть улыбки.

Я сделала небольшой глоток, стараясь не кривиться.

– У тебя невкусный кофе, и технически, – я повторила его тон, – я – часть персонала лагеря, так что могу посидеть за этим столиком.

Он сделал глоток и кивнул на мой рюкзак.

– Что у тебя там? Украла снова с кухни кусок сала?

Я сморщила нос, представив это.

– У меня книги, некоторые даже такие же, – я стала вытаскивать справочники друг за другом, пока передо мной не возникла высокая стопка.

Кэллам повернул стопку, чтобы видеть корешки.

– У меня есть или были такие, – он постучал ластиком на карандаше по нескольким. – Они не помогли.

– А мне помогают.

Кэллам перевернул страницу книги перед собой, продолжил постукивать по ней карандашом.

– Удивлен, что ты не сдала экзамен заранее, раз ты уже все решила.

Я вытащила карандаш из сумки и думала, с чего начать, выбрала самую сложную книгу.

– Я уже пробовала тесты, но, раз могу попробовать еще и набрать больше, почему не сделать это?

Кэллам посмотрел на меня, как на ненормальную.

– Потому что ты ценишь свое время и психическое здоровье?

Я покачала головой и открыла книгу на странице, где остановилась до этого. Там были закладки, и я собиралась проработать ее всю к тесту осенью. Я не собиралась добиваться желаемого без плана.

– Нужный колледж для меня важнее.

Кэллам делал вид, что изучает свою книгу, но я видела, что отвлекала его. Я понимала это, потому что он отвлекал меня. Теперь я сидела напротив него и сомневалась, что получится учиться.

– Почему ты избегал меня? – спросила я, прочитав один абзац в третий раз.

– Мы работали вместе каждый день. Как я тебя избегал?

– Помимо работы. Почему ты избегал меня? – не сдавалась я. Мы не столкнулись «случайно» на пробежке ни разу, и он точно пару раз развернулся и пошел в другую сторону, заметив меня.

– Я был занят, – он склонился над книгой.

– Ага, избегая меня.

– Не избегая, – сказал он. – Думая.

– О чем? – я поняла, что стучу карандашом, как он, и сунула его за ухо.

– О том, хочу ли пускать тебя на место в первом ряду в шоу «Кэллам – разрушитель тестов», – он поднял голову, почти выглядя смущенно.

– Слушай, если тебе неудобно из–за помощи мне, ничего. Обещаю, я не буду играть учителя, если ты против. Но мне нужно учиться, и если ты занят тем же, можно делать это вместе, – я прикусила губу и притихла. Почему так неловко было предлагать учиться вместе?

– Потому что страдать приятнее вместе?

Я улыбнулась книге.

– Как–то так.

Мы притихли. Лишь тихо гудели фонари и шумели сверчки. Я уже стала в пятый раз разбираться с проблемой, уже решая ее, когда Кэллам застонал.

– Ого. Я не думал, что учиться может быть тяжелее, а потом ты села напротив меня… – он захлопнул книгу.

– Обычно для учебы книги открывают, – я раскрыла его книгу.

– Если бы я думал, что это поможет, я бы принял твой совет, но лишь замена мозга поможет моим оценкам стать выше двенадцати процентов на экзамене. Я не хочу терять время, – он захлопнул книгу и отодвинул ее от меня.

Я вдохнула и сказала:

– Так в чем дело?

– У бабуина шансов сдать больше, чем у меня, – проворчал он, кусая ластик на карандаше. Конечно, у него были проблемы с текстами – пока он успокаивал себя, он пытался сгрызть карандаш.

– Ладно тебе, Кэллам. Ты умный. Тут кое–что еще, кроме пересадки мозга, – я не слушала, как он фыркал.

– Умные люди не ставят антирекорды, когда перед ними опускается тест.

Я закатила глаза. Я не привыкла его таким слышать. Мне это не нравилось. Мне нравился уверенный парень, что мог спасти мир и провести класс по бурной реке.

– Какая формула для площади поверхности куба? – вдруг спросила я.

Он в смятении прищурился.

– Что?

Я не моргнула и повторила.

– Площадь поверхности куба. Какая?

Он не моргнул и ответил:

– Шесть на эс в квадрате.

– Площадь круга?

Он не мешкал.

– Пи эр в квадрате.

– Порядок операций?

– ССУДПВ, – отозвался он, пожав плечами.

– А?

Он выдохнул.

– Скобки, степень, умножение, деление, прибавление, вычитание.

Я хотела задать еще вопрос, но перестала. Он знал это. Явно знал. Так в чем проблема?

– Знаю, – он будто читал мои мысли. – В этом нет смысла. Если я знаю тему, то и тест должен быть простым, да?

Я пожала вежливо плечами.

– Но во время теста у меня начинается туннельное зрение, и я не могу сосредоточиться на проблемах передо мной. Разум хочет думать обо всем, кроме вопросов в контрольной, – он опустил карандаш и потер лицо. – Я по десять раз читаю вопрос, но не понимаю чего от меня хотят. Порой кажется, что задания написаны на иностранном языке. Будто мозг собрал чемоданы и уехал в продолжительный отпуск.

Я кивнула, слушая его и думая.

– Так ты все знаешь, просто не можешь доказать тестом, – я замолчала, не зная, что делать. Когда я предложила ему помочь, я думала, что ему придется заучивать формулы и развивать понимание прочитанного. Я не знала, как помочь с таким. – Думаешь, ты просто отвлекаешься во время проверки, или у тебя боязнь тестов?