– Какими заложниками? Нет никаких заложников, они просто едут.

– Разрешите проверить, – уверенно скорее сказал, а не спросил лейтенант и взвел затвор автомата. – Сейчас и возьмем сразу.

Он сделал несколько шагов к автобусу.

– Стоять, – спокойно одернул его капитан. – Назад вернулся.

Лейтенант вернулся назад. И хотя у них с капитаном вне службы были приятельские отношения, тот был намного опытнее молодого лейтенанта и здесь был в первую очередь командиром. А поэтому придется принять и перетерпеть все, что в обычной жизни просто недопустимо в общении двух людей.

– Куда ты поперся? – спросил капитан.

– Как? – удивился лейтенант. – Сейчас их возьмем, такой шанс. Это ж звание дадут, премию.

– Какой шанс? Ты совсем придурок, честное слово? Вас чему учат вообще в школе милиции?

– А что я не так сказал?

– Там полный автобус людей. А если у него оружие? Если он начнет по людям работать? А если он ребенка порешит на месте? Нож ему приставит к горлу – кого тогда брать будешь? Труп?

– Ну он же не будет вот так вот… – пытался возразить лейтенант.

– Откуда ты знаешь? – резко перебил его капитан, повысив голос. – Ну вот откуда ты знаешь! Ты где служишь?

– В смысле?

– Ты где служишь, я спрашиваю?

– Ну в ГАИ.

– Ну вот и служи в ГАИ. Наше дело было никого не выпускать, а тут он сам обратно едет. Пусть ОМОН с ним и разбирается. Значит, слушаем сюда оба. Виду не подавать. Ты, – он обратился к водителю, – едешь как будто так и надо. Ты, лейтенант, его по тихой сопровождаешь на моей машине, чтоб он ни о чем не зачесался. Я вызываю ОМОН и иду следом. Дальше ждем распоряжений. Если мы еще не все запороли – должно прокатить. Вопросы?

Капитан посмотрел на водителя. Тот отрицательно потряс головой. Капитан перевел взгляд на лейтенанта.

– Никак нет. Разрешите?

– Не разрешаю. Там ничего в автобусе? Движение есть, что-нибудь происходит?

– Да вроде нет, – сказал водитель. – Ничего такого.

– Нет, – подтвердил лейтенант, исподтишка глядя в окна.

– Я это, хотел сказать… В общем, он какой-то. Ну… – мямлил водитель.

– Быстрей рожай, – поторопил его капитан.

– Ну он спокойный и улыбается. Добрый. Ну не ведут так себя те, кто детей ворует. Не такие они.

– Понятно, – сказал капитан.

Он очень жестко посмотрел на водителя.

– Слышь, ты совсем конченый или как? Ты много видел то их, кто ворует? Ты понимаешь, что весь автобус на нас пялится. А ну за руль мухой, умник хренов. И не забудь отмазаться перед пассажирами, чтоб вопросов не было. Пошел!

Водитель тут же убежал обратно в автобус. Как только он зашел в салон, на него тут же посыпались вопросы:

– Чего так долго-то, шеф?

– Что им надо?

– Ловят кого?

– Да кто их знает, кого они там ловят, – сказал водитель. – У меня что-то в документах не так, вот и докопались. Козлы, блин. Еще денег хотели содрать. Мол, сейчас весь автобус как выведем под стволы, может, найдем в салоне что-нибудь. Еле отмазался.

Как только автобус отъехал, у капитана зашипела рация.

– ОМОН готов, ждем. Прием.

– Я их веду, – ответил капитан. – По деревенскому маршруту. Где нас сможете подсечь? Прием.

– Чтоб не вскрыться, у ДК. Прямо из-за него стартанем, как вас пропустим. Прием.

– Вас понял. Конец связи.

Автобус подъехал к остановке, которая была ближе всего к бывшему, то есть настоящему, дому Макара. Он понял, что они прилично опоздали, и готовился получить от Жени серьезную взбучку, скорее всего переходящую в истерику. Он начал продумывать возможные варианты разговора, но эти шахматы ему удавались очень плохо, и он решил действовать по обстоятельствам, а пока просто подготовить себя к настоящей лавине гнева.

Макар с Родионом вышли из автобуса. На этой же остановке с ними вышла пожилая женщина. Не успел автобус отъехать, как к остановке подлетели несколько машин, из которых выбежали вооруженные люди и ловко скрутили Макара. Один из них поднял на руки Родю и оттащил в сторону. Тоже сделали и с вышедшей бабушкой. Из милицейской машины навстречу Роде выбежала мама, вся заплаканная, и кинулась обнимать и целовать сына.

– Господи, что он с тобой сделал? – запричитала Женя.

– Кто сделал? – удивился Родион. – С кем сделал?

– Этот… – Женя сдержала гнев. – Твой отец.

– Папа? Он ничего не делал со мной, мы с ним ездили в лес, ловили Рыбу-солнце, которую он подари тебе, но она спряталась и из-за этого потерялась, а светлячки улетели. А еще мы нашли свое тайное место, но об этом мне нельзя никому говорить, потому что оно тайное.

– Подожди, Родечка. Что ты говоришь такое? У тебя шок.

– Да нет у меня никакого шока. Мы классно съездили с папой, только костер не стали разводить, чтоб место не портить. А что такое шок?

– У вас все в порядке? – поинтересовался один из милиционеров. – Ребенок цел? Помощь нужна?

– Нет, – ответила Женя.

– Что нет?

– То есть да. Все в порядке. Нет, помощь не нужна. Мы домой пойдем, если можно?

– Да конечно. Завтра с утра в отделение прибудьте для дачи показаний, а пока отдыхайте.

– Поняла.

– Мам, а как же папа? Куда его повезли? – дергал Родя маму за руку.

– Пошли домой, сынок.

– Но папу же забрали!

– Давай дома поговорим. Пошли домой. Тебе надо отдохнуть. Слышал же, что дядя милиционер сказал.

– Ну мам! А папа? Он что, в беде? Давай его спасать! Мааам!

Женя выдохнула и некоторое время молча смотрела вниз, чтобы успокоиться. Сейчас в таких случаях предлагают досчитать до десяти, но тогда такими серьезными техниками еще не владели. Кухня их квартиры сжалась до малюсеньких размеров и давила своими стенами голову Жени, которая готова была лопнуть, как бутылка, начиненная карбидом.

– Родя, давай еще раз. Так папа тебя не украл?

– Меня? Украл? Да ты что! Это я сам попросил его в лес поехать. Все ездят с отцами на природу, а я и не был ни разу. Ну то есть я был с вами, это я именно с папой не был…

Женя уже не слушала сына. Она очень медленно и пока крайне плохо, но уже начинала понимать, какую чудовищную кашу она заварила.

Следователь Бобров уставился в одну точку. Он долго смотрел на ветку дерева за окном, на которой сидела сойка и, наверное, смеялась надо всем: над ним, над ситуацией, над миром. Как это ни банально, но сейчас он завидовал птице и ее свободе. Казалось, прошла целая вечность, пока сойка вспорхнула с ветки, и за это время в голове Боброва пронеслись тысячи мыслей. «Нет, с матерью все понятно – у нее эмоции. Женщина. С дочки тоже спроса быть не может, она еще толком ничего не понимает в жизни. Сотрудники выполняли приказ. Весь город искренне стремился помочь. Но я-то? Я? Со мной что не так? Может, старость? Слабоумие? Да к черту все это! Рассказывать самому себе, что не виноват, и жалеть себя. Не причем тут возраст. Просто расслабился. А, может, устал». Каждый день службы давался все тяжелее, каждое дело забирало все больше здоровья, а старые скелеты в несгораемых шкафах и сейфах не пускали ни то, что в рай, а даже в отпуск. «Точно! Хороший отпуск – вот, что ему нужно. Заработался. Отпуск. И просто сидеть и смотреть на птиц. Коготок увяз – всей птичке пропасть. При чем тут это? Нет, так не пойдет. Не пропадет он никуда. Просто возьмет отпуск и будет смотреть на птиц. Целый месяц. Целый год. Целую вечность».

Он решил еще раз закрепить результаты с помощью одной из классических систем проверки – психологического давления. Насколько это возможно в данном случае. Он строго посмотрел в глаза Роде жестким, устрашающим взглядом.

– Это точно правда, что ты рассказал? Потому что, если ты соврал, ты пойдешь в тюрьму.

Следователь мельком бросил взгляд на Женю и понял, что она не против. Но с Родионом ничего не произошло не внутренне, не внешне – он также продолжал легко улыбаться.

– Ну я же говорю, дядя милиционер. Это все правда. Точно-преточно. Это же мой папа, как он мог меня украсть?