Крыши, всех без исключения домов, протекали. Вода затекала во все дыры, и невозможно было найти место, где бы она не капала, или не стекала струйно. Коллектив выбрал саму сухую избу и занял места, на которые не попала вода.

– Я так думаю, что мы со станции уже никого не дождемся. – Произнес Гордей.

– Как страшно. – Аглая передернула плечами. – Я стараюсь не думать, о том, что происходит что-то страшное. Мне кажется, что если я допущу мысль про это, то все станет еще хуже.

– И правильно, не думай, жить-то хочется. – Усмехнулся Гурьян.

– Всю скотину согнали? – Спросил Александр.

– Нет, какой там! Коров собрали, а свиньи, как ломанулись. Их не загонишь, это такая противная скотина, тем более, у них теперь столько радости, и в грязи полежать, и носом корни поковырять. – За всех ответила Лукерья, которую родители нарекли Ларисой.

– Что козы?

– А, козы, нормально. У них карда выдержала, они и не убегали.

– Хорошо. Если что, хватит нам скотины перезимовать? – Спросил Александр у коллектива.

– Если скотину будет, чем кормить, то запросто, а если нет, она подохнет еще до зимы. – Произнес кузнец, вставляющий фразы только по делу.

– Так запасем, когда погода установится. – Радостно решил Александр.

Все, кто находились в избе, непроизвольно усмехнулись.

– Что я сморозил не так? – Александр понял, что коллективу его предложение не понравилось.

– Простите, Сергеич, но вручную на такое хозяйство даже в три смены не накосить. – Гордей переставил кружку на другое место, потому что струя с крыши перестала в нее попадать.

– А как же вы обходились?

– В селе соседнем заказывали несколько тракторных телег, погрузчик и ночью, пока народ спал, забивали сеновал.

– М-да, а я наивно полагал, что можно.

– Не, барин, сенокос это адский труд, когда все вручную. Весь день на солнце, косой машешь, потом сгребаешь, потом грузишь, жара, сено в лицо летит, прилипает, пить охота, а потом тошнит от воды, но пить хочется еще сильнее. Уж лучше одну ночь напрячься, подобрать, что трактор обронит, чем так. Для клиентов, можно, конечно, но это расслабон, а не сенокос.

Гурьян поднялся со своего места и направился к двери.

– Пойду, коня привяжу.

Он вышел, постоял в открытых дверях, разглядывая проливной дождь.

– Что-то душно, как в бане. – Произнес Гурьян и выставил руку, чтобы на нее попал дождь. – Теплая.

Яркая молния осветила двор. Через секунду громыхнул гром.

– Простите, но я далеко не пойду.

– Боишься, фитилек подпалит? – Заржал Гордей.

– Банщик ты, Гордей, а не юморист.

Гурьян закрыл за собой дверь и сразу же, где то рядом сверкнула молния. Небо расколол жуткий гром, такой, что люди в избе вжали голову в плечи.

– Ничего себе! – Гордей вскочил. Ему стало совестно за шутку над товарищем. – Эй, Гурьян, ты где?

Народ напрягся, потому что не услышал ответа.

– Гурьян, скотина! – Гордей выбежал наружу.

Александр подошел к двери. Дождь падал сплошной стеной, закрывая из виду главные ворота. Между домами уже бежали ручьи пузырящейся воды. Несмотря на силу дождя, было душно и жарко. За углом дома раздались частые чавкающие по грязи шаги. Показались Гордей и Гурьян. Сверкнула молния, больно ударив по глазам яркой вспышкой. На мгновение мир потемнел. Небеса вздрогнули под раскатами. Дождь припустил еще сильнее.

Гурьян влетел в дом. С него ручьями стекала вода.

– Получилось, или ты под себя. – Пошутила Аглая.

– Ха-ха, так громыхнуло, что можно было и серьезно обделаться. Видала, как близко ложатся молнии?

– И слыхала. Небо рвет на куски.

– Народ, – обратился Александр к коллективу, – по маленькой нужде не выходим наружу, слишком опасно. Есть здесь ведро какое-нибудь?

– Есть, ушат с родниковой водой для умывания. – Алгая откуда-то вынула деревянный тазик с одной ручкой. – Воду вылить?

– Да, разлей по посуде. Пользуемся им, пока не закончится гроза не по прямому назначению.

– Ну, грозы здесь, особенно такие проливные, больше двух часов не идут. – Произнес кузнец.

– Что-то мне подсказывает, что то, как было раньше, совсем не подходит для описания того, как будет теперь. – Александру удалось правильно, но витиевато сформулировать свою мысль.

– Подождем – увидим. – Кузнец откинулся к стене, опершись об нее головой. Его борода задралась вверх.

Сверкнула молния и следом ударил гром. Кузнец даже глазом не повел, делал вид, что задремал.

Из-за плотного дождя быстро потерялось ощущение времени. Казалось, что на дворе поздний вечер, хотя часы показывали начало седьмого. Коллектив Зарянки вполголоса переговаривался между собой. Крупные и частые капли барабанили по крыше. С улицы доносился шум бегущих ручьев.

– Не разломало землетрясением, так дождем смоет. – Лукерья выглянула в окно. – Харитон, два часа подходят к концу, а дождь, как лил, так и льет.

Кузнец лениво повернул голову в ее сторону.

– Это потому что сегодня праздник Ивана Купалы просрали, вот боги и обиделись.

Будто в подтверждение его слов по нарастающей амплитуде затряслась земля. Тремор усиливался в течение нескольких секунд и мгновенно стих. Через минуту пришла взрывная волна. Она сорвала часть досок с крыши, поскидывала посуду на пол. Люди замерли в страхе, не зная чего еще ожидать от беснующейся погоды.

Дождь скрывал масштабы взрыва, что еще сильнее усугубляло пугающее чувство неизвестности. С неба раздался минометный визг. Черная куча упала недалеко от избы прямо в ручей. Она начала плеваться паром и разлетаться на мелкие куски, сопровождая действия истошным свистом.

Несколько «бомб» упали рядом, но не на избу.

– Этот день никогда не закончится. – Аглая опустилась у самых дверей на стену. – Впору, или молиться, или приносить жертвы.

– Ага, осталось удариться в мракобесие, чтобы у бога не было сомнений. – Ответил ей кузнец Харитон. – Расслабьтесь и ждите, если не можете повлиять на процесс.

Александр зачем-то полез в печь, вынул из нее кочережку и железный ковш. Взял их и выбежал на улицу. Вскоре вернулся, неся частички темного вещества, прилетевшего после взрыва. Черное вещество было еще горячим и источало неприятный запах. Александр обследовал его на нюх, попробовал на вкус, раздавил ложкой и осветил фонарем получившийся порошок.

– И что вы поняли, барин, тьфу, Сергеич? – Гордей пристально наблюдал за действиями Александра.

– Пока я понял только то, что эта хрень воняет серой, а выглядит, как кусок прогоревшего угля. Колючая и пористая.

– Она из-под земли взялась?

– Скорее, да, чем нет.

– В голове не укладывается, что у нас тут может произойти какое-то сейсмическое событие, да еще и с намеком на вулканическую активность. – Гордей не хотел верить в то, что видел, но уже готов был изменить свою точку зрения. – Быстрее бы уже дождь закончился, своими глазами увидеть, что происходит.

Издалека как-будто донесся человеческий голос. Народ вскочил и прильнул к окнам. Александр приоткрыл входную дверь. Во время очередной вспышки молнии ему показалось, что он увидел человеческую фигуру, едва различимую за стеной дождя. Александр схватил фонарь и выбежал из избы. Гордей побежал следом.

Александр не ошибся. Это был Вторуша, едва передвигающий ногами. Выглядел он жалко, в грязи с головы до ног и рваной одежде.

– Вторуша! – Гордей кинулся к нему и попытался поддержать.

Тот вскрикнул и вывернулся.

– Больно! Не надо!

– Почему? Ударился? – Спросил озадаченный Гордей.

– Потом разберемся. – Александр взял Вторушу за кисть.

Тот дернулся, но руку не вырвал. Переставлял он ноги, как пьяный, будто держался на них из последних сил. А когда его завели в дом, он сразу упал на пол.

– Что с ним?

– Воды принесите. – Попросил Александр.

Аглая принесла в ковше. Вторуше осторожно плеснули на грязную спину. Одежда там была разорвана. Грязь стекла вместе с водой, но остались висеть какие-то ошметки. Александр потянул за них, чтобы убрать, но отдернул руку, когда понял, что это лоскуты отставшей кожи.