Взрослые, внезапно выросшие дети, седина, болезни, которые делаются все лютей, все продолжительней, открытый счет потерь среди сверстников напоминают нам, что мы пришли на краткий срок, что не к тому мы назначены, чтобы наслаждаться радостями этого мира. Ловите нам лисиц, лисенят, которые портят виноградники, а виноградники наши в цвете… (Песн. 2, 15)

Ход времени катастрофически ускоряется. Становится ясно, что мы вовсе не расточительные богачи, которыми порой представлялись себе. В какой-нибудь из серых бессолнечных дней без причины вдруг заболит, защемит душа от какой-то новой, доселе небывалой печали:

Слова о смысле жизни, которые доселе произносились исключительно в ироническом контексте, вдруг получают иное звучание. В чем смысл жизни – не вообще, а моей конкретной жизни? От этих вопросов душа болит, и эта боль означает не что иное как призыв: Иди за Мною, и предоставь мертвым погребать своих мертвецов (Мф. 8, 22) Итак, вперед, навстречу радости! Мы движемся, преодолевая земное притяжение, обретая в телесном увядании опыт Вечности. Христос – Победитель смерти – сильнее времени. И чем ближе сподобимся мы приблизиться к Нему, тем менее ощутимо и различимо будет безостановочное движение неумолимых стрелок часов.

Автору этих строк довелось быть и тем, и другим, и третьим.

Какой видится нынешняя медицина пациенту? Сказать по правде, более всего медицина пациента устрашает. Он видит неизбежность боли и страданий разной степени интенсивности; смерть вдруг обретает черты необыкновенной определенности; больной становится зависим от незнакомых, порой малосимпатичных людей, он лишен привычной ему обстановки (по бедности наших клиник разность между домом и больницей просто катастрофична). Кроме того, медицина нынешняя пациенту предельно разорительна: в больнице чего ни хватишься – ничего нет, нередко у больного поселяется чувство вины за то, что его болезнь буквально опустошает семейный бюджет.

Чем длительнее срок госпитализации, тем более проступают в характере больного человека черты детскости: обидчивость, недержание эмоций, эгоизм, жажда утешения, наклонность к фантазированию и т. д. Порой у пациента возникает чувство бездны, разверзшейся под ногами, порой тешит он себя легкомысленными прогнозами. Очень хорошо это описал Л. Толстой в рассказе «Смерть Ивана Ильича». Независимо от диагноза больной неустойчив в своих настроениях и желаниях.

С точки зрения врача, медицина – это власть и ответственность. Врач действительно обладает властью над пациентом. Чувство власти почти неизбежно подсознательно культивирует в душе гордость. Симптомами данной страсти являются обычные во врачебной среде нетерпимость к коллегам, начальству, категоричность мнений, желание во что бы то ни стало настаивать на своем. Однако все это в значительной степени ограничивается чувством ответственности, которое испытывает каждый врач. Это – как две чаши весов, постоянно колеблющиеся. В случае удачного исхода лечения врач говорит: «Я исцелил больного», и это очень тешит гордость. Однако в случае неблагополучного результата логично было бы сказать: «Я навредил больному», или: «Я умертвил больного». Это может раздавить, уничтожить врача.

Что делать священнику в больнице? Наверное, это уникальный случай из нынешней жизни, когда говорят не «дайте нам», а – «возьмите у нас». Святая Церковь предлагает свои прекрасные дары всякому желающему их. Таких даров два: земной и небесный, мистический. Земной дар есть всегда присущее и реально осуществляемое Церковью дело утешения страждущих. Больной слышит от священника, что он не одинок, что страдания его имеют смысл, ему открываются источники самопознания и мужества. Такие посещения больных, которым предстоит операция или находящихся в послеоперационном периоде, а также тяжелобольных и умирающих, весьма благотворно сказываются на их душевном состоянии. Оставленные после визита иконки, крестики продолжают напоминать пациентам слова утешения, слышанные от батюшки, укрепляя надежду. Наверное, нет ни одного больного, который отказался бы от окропления святой водой, иерейского благословения. Быть может, кому-то это покажется малозначительным. Лишь сами больные знают цену подобным «пустякам». Есть пословица: «Кто по морю не плавал, тот Богу не маливался»; можно сказать и так: «Кто в больнице не лечился, тот настоящей молитвой не молился». Нередко именно скорби полагают начало духовному пробуждению человека.

Не менее важно общение священника с медиками: оно часто позволяет снять психологическое напряжение в коллективе, уяснить врачу свою роль и место в лечебном процессе не как властителя жизни и смерти, а как приставника к Божиему делу, обязанному максимально честно исполнять свои обязанности, а уж плоды своих трудов относить к Промыслу Творца: только Господь волен в определении исхода лечения.

И, наконец, мистический дар. Многим ведома сила Таинств Православной Церкви. Нельзя лишать их болящих. Всякий желающий должен быть крещен, причащен Святых Таин, исповедован, соборован, т. е. должен иметь возможность прибегнуть непосредственно к Врачу душ и телес – Христу, Богу нашему, и Его животворящей благодати.

Больные часто говорят: «За что я страдаю?» Правильнее было бы спросить: «Для чего?»

Премудрый Екклесиаст жизнь нашу назвал суетой сует. Действительно, между рождением и смертью жизнь человеческая наполнена множеством забот, каждая из которых имеет свой смысл: воспитать детей, получить образование, построить дачу и т. д., но сумма их абсолютно бессмысленна – все уничтожается смертью. Человек по природе своей неотмирное существо: только вечность оправдывает земное бытие.

Суета – враг вечности, ее непременный спутник – стремительный бег времени. В вечности нет времени – и для больного время останавливается: прошлое видится ему как бы выцветшим, поблекшим, будущее весьма туманно, существует только день сегодняшний… «Как прямая, пересекающая плоскость, принадлежит ей одной точкой, – говорит митрополит Антоний Сурожский, – так и жизнь наша принадлежит вечности только настоящим моментом». Когда уничтожаются иллюзии прошлого и фантазии будущего, человек остается лицом к лицу с подлинной жизнью. Болезнь возвращает человека к реальности из мира иллюзий.

Во дни благополучия пользуйся благом, а в дни несчастья размышляй, – говорит Экклезиаст. О чем же размышлять больному, если не о болезни своей?

У болезней есть свои внешние и внутренние причины, причем внешние только без внутренних оказываются недейственными. Имя внутренней причины – грех… «Отыми грех, и болезни не будет», – учил преподобный Серафим Саровский.

Грех, как противление Божиему закону, вызывает внутренний душевный конфликт (душа-то по природе своей христианка, заметил Тертуллиан). Например, гордый человек считает себя не соответствующим обстоятельствам своей жизни: «я не могу простить обиду», «мне строят козни», «мои способности не ценят» или «у меня, такого честного, денег нет, а негодяи благоденствуют» и т. п.; печальный и унывающий носится с идеей самообвинения типа: «Если бы я не сделал того-то и того-то, то не случилось бы того-то» и т. д. Подобные душевные коллизии через тонкие нервные и гормональные влияния отрицательно влияют на тело, и человек заболевает. То же можно сказать и о грехах чревоугодия, блуда, сребролюбия, исполняющих душу множеством противоречий и лжи.

В болезни обязательно есть духовная сторона. Иногда болезнь посылается Богом для уврачевания души: Ибо страдающий плотию перестает грешить (1Пет. 4, 1). Следует помнить, что все, происходящее с нами, происходит по воле Всеблагого Бога. Мы часто неспособны уразуметь Божиего о нас Промышления и называем события нашей жизни счастьем, несчастьем, удачей, потерей, но все это – не более чем педагогические средства, всегда самые для нас, в наших обстоятельствах, подходящие (хоть полезное – не всегда приятное). Что же делать? Если человек не властен над болезнью, то отношение к собственной болезни – в его власти. Врачи знают, как тяжело лечить печального, павшего духом человека. Поэтому, наряду с медицинским пособием [Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими – (Сир. 38, 4)], надлежит очистить душу от греха покаянием: вспомнить свою жизнь, свои грехи и неправды, и, уподобясь благоразумному разбойнику (Лк. 23, 40–43), искренне посчитать себя достойным постигшего несчастья. Необходимо от души простить всех своих обидчиков и попросить прощения у всех обиженных. Отбросив ложный стыд, надобно идти в храм для исповеди (или призвать священника к себе) и каяться во всем, что подсказано совестью, начиная от детства.