Девушка его мечты его поцеловала, и он никогда не признает обратное.

Кроме того, Аликс ясно высказалась насчет своего исследования. Если только твои губы касались чьих-то губ, вне зависимости от обстоятельств, это считалось за поцелуй. То, что произошло между Черным Котом и Ледибаг, абсолютно подходило под это определение.

И после многочисленных колебаний Адриан в итоге кивнул на вопрос одноклассницы.

Сидевшая позади него Маринетт окаменела от отчаяния.

Адриан кого-то целовал.

ЕЕ Адриан уже кого-то целовал.

Она должна была бы догадаться. Невозможно, чтобы кто-то такой красивый, такой идеальный, такой невероятно необыкновенный, как Адриан Агрест, достиг почтенного возраста пятнадцати лет, чтобы кто-нибудь уже не завладел его восхитительными губами.

Она не решалась думать, кем могла быть неожиданная соперница.

Вероятно, одна из девушек, с которыми он встречался во время многочисленных фотосессий. Великолепная модель, конечно же, и наверняка блондинка. С которой однажды у него будут не менее великолепные блондинистые дети.

И это означало, что Маринетт никогда не выйдет замуж за Адриана. Они никогда не станут счастливыми родителями двух мальчиков и девочки и не заведут собаку или хомячка.

Картины, нарисованные богатым воображением Маринетт, были внезапно прерваны громким кашлем Аликс. Маринетт вдруг осознала, что та теперь повернулась к ней, и направила прямо на нее вопрошающий взгляд.

Тема импровизированного опроса, которому подвергся класс, тут же возникла в сознании Маринетт, и беспокойство насчет Адриана немедленно вылетело из головы, сметенное волной паники.

– Маринетт? – неумолимо продолжила Аликс, направив на нее карандаш. – Ты уже кого-нибудь целовала?

– О, – с широкой улыбкой воскликнула Алья, – тут я могу ответить за нее…

Слова застряли у Альи в горле, когда она посмотрела на лучшую подругу.

Маринетт покраснела.

Неоспоримо, совершенно, ужасно покраснела.

Шея, уши, нос, скулы, малейшая поверхность кожи несчастной девушки покрылись почти невыносимым алым цветом.

– Это значит «да»? – с лукавой улыбкой уточнила Аликс.

Под сочувствующими взглядами одноклассников Маринетт покраснела еще больше.

Алья собиралась шагнуть к подруге, но Аликс твердо удержала ее за руку, явно решив не позволить ни малейшему скандалу нарушить ее методичный опрос.

Когда внимание одноклассников переключилось на Натаниэля, Маринетт уткнулась лицом в ладони, с трудом сдержав рвущийся с губ стон отчаяния.

Черный Кот.

Она уже целовала Черного Кота.

Но это не должно считаться, уязвленно сказала она себе. Технически его поцеловала Ледибаг. Не она. Не она-Маринетт.

И она его не целовала.

Она освобождала его от заклятия.

Это не считается.

СОВЕРШЕННО не считается.

Если бы это было настоящим поцелуем, она бы, конечно же, с абсолютной точностью помнила бы нежность губ Черного Кота.

Тепло его кожи.

Неконтролируемые прыжки собственного сердца при этом, конечно, вынужденном, но далеко не неприятном контакте.

И она, конечно же, заинтересовалась бы, что бы она почувствовала, если бы он ответил на поцелуй, если бы он зарылся пальцами в ее волосы, если бы движение его губ отразило ее…

Чего вовсе не было.

СОВЕРШЕННО не было.

И память о поцелуе с Черным Котом выгравирована в ее сознании ТОЛЬКО потому, что у нее прекрасная память.

И больше ничего.

– Ааааа, этот глупый Кот! – невольно проворчала Маринетт сквозь пальцы, а ее щеки заалели еще сильнее.

К счастью для нее, вырвавшиеся против воли слова были произнесены достаточно тихо, чтобы их никто не услышал.

Никто, кроме соседа спереди.

========== Глава 2 ==========

Адриан резко подпрыгнул, когда его острый слух уловил несколько слов Маринетт.

Кот?

Она сказала «Кот»?

Невозможно.

Поскольку в таком контексте, когда Маринетт была расстроена воспоминанием о каком-то поцелуе, ее слова означали, что того, кого она целовала, звали… Кот?

Кот… Черный Кот?

Нет.

Он наверняка ослышался.

Маринетт, наверное, сказала «Кон». Или «Клод». А может «Клоди».

Но не «Кот».

Не в силах больше терзаться сомнениями, что за имя слетело с губ одноклассницы, Адриан повернулся лицом к Маринетт, которая так сжалась над своей партой, что, казалось, будто она хочет провалиться сквозь землю.

Адриан бросил быстрый взгляд на остальных одноклассников – похоже, они больше ими не интересовались. Все собрались вокруг Макса. Адриан не знал, что тот мог сказать, чтобы привлечь к себе подобное внимание, но с облегчением обнаружил, что ни на него, ни на его пунцовую соседку никто не обращает внимания.

– Маринетт, – выдохнул он, наклонившись к ней.

Она вскинула голову так резко, словно ее подбросило электрическим разрядом. Ее лицо было теперь настолько ярко-красным, что покраснеть еще больше было просто физически невозможно, и впервые Адриан заметил, насколько необычайно на фоне этого яркого цвета выделяются ее сияющие голубые глаза. Контраст цветов был одновременно изумительным и странно знакомым.

Не говоря ни слова, Маринетт смотрела на Адриана – испуганная и неподвижная, будто зверек, захваченный светом фар неожиданно появившейся машины.

Но сейчас Адриану было не до того, какие чувства он внушает соседке.

Ему необходимо было знать.

– Маринетт, – снова заговорил он напряженным голосом. – Ты сказала Кот… Черный Кот? Это он тебя поцеловал?

Она резко подпрыгнула, и на короткое мгновение Адриан подумал, что у нее случится сердечный приступ или ей станет дурно. К счастью, ничего такого не произошло, но если Адриан думал, что краснеть сильнее ей уже некуда, к своему великому удивлению, он обнаружил, что ошибался. Кожа Маринетт, уже ярко-алого цвета, покраснела так, что на нее стало почти больно смотреть.

Адриан почти чувствовал, как от ее щек исходит нежный жар, но в тот момент его это не волновало. Смущение Маринетт само по себе было ответом, и оно повергло Адриана в полнейшее недоумение.

Черный Кот целовал Маринетт?

Невозможно.

Совершенно невозможно.

Должно быть, кто-то сыграл с ней злую шутку.

Других объяснений не существовало.

Если бы он украл у Маринетт поцелуй, он, конечно же, это запомнил бы.

Чтобы он забыл о том, как целовал одну девушку – Девушку – еще куда ни шло, но чтобы двух? Нет. Точно нет. Адриан категорично отверг идею, будто его геройское альтер эго могло целовать парижских девушек и даже не помнить об этом.

Наверняка есть другое объяснение.

В то время как его кипящий мозг, как мог, пытался раскрыть эту беспокоящую загадку, Маринетт явно находилась на грани обморока.

– О, этот глупый, глупый Кот, – снова прошептала она сквозь пальцы, опять не осознавая, что Адриан прекрасно ее слышит.

И тут он застыл.

Этот голос…

Этот раздраженный тон, каким она произносила его имя…

Такое знакомое недовольство…

А если не было двух девушек?

Если была лишь одна?

Одна-единственная девушка. Одна-единственная Ледибаг. Одна-единственная Маринетт.

Один-единственный поцелуй.

Внезапное открытие ударило его с такой силой, что он едва не покачнулся на скамейке.

Маринетт была Ледибаг.

Ледибаг была Маринетт.

Сознание пошатнулось под действием этой мысли, а по телу хлынула волна внезапного тепла. У Адриана возникло чувство, будто все его внутренности резко вспыхнули. Будто кожа вдруг стала более горячей, чем озеро лавы.

Девушка его мечты была рядом.

Так близко, что стоило лишь протянуть пальцы, чтобы коснуться ее.

Сердце Адриана теперь колотилось как безумное, с такой силой ударяясь в стенки грудной клетки, словно пыталось выскочить из нее. Если несколько мгновений назад Маринетт выглядела так, будто находится на грани сердечного приступа, то сейчас Адриан точно был к нему близок.