Маринетт с Адрианом спустились в гостиную, где их встретили родители Маринетт, как раз заканчивавшие накрывать на стол. Поспешив помочь Сабине поставить последние тарелки, Адриан сердечно поблагодарил ее за приглашение. Она ласково взъерошила ему волосы, ответив, что для них всегда удовольствие принимать его, и ушла к кухонному углу. Адриан весело спросил себя, не является ли манера сеять беспорядок в шевелюре ближнего привычкой, которая передается в семье Чен от матери к дочери.
Еда проходила в теплой атмосфере, родители Маринетт обращались с Адрианом так, словно знали его всегда, расспрашивая его об учебе с той же непосредственностью, с какой расспрашивали Маринетт, и обсуждая с ним внешкольные занятия. Он оживленно болтал, не забывая время от времени отпускать каламбуры, вызывая у Маринетт то притворно раздраженные вздохи, то взрывы хрустального смеха, а у ее родителей — позабавленные взгляды.
Адриану не хватило бы слов, чтобы выразить, насколько этот ужин был ценен для него.
Конечно, Том был великолепным поваром, но главное — царящая за столом атмосфера заставляла его снова почувствовать себя частью настоящей семьи.
В кои-то веки Адриан не сидел в одиночестве в громадной ледяной столовой, напрасно ожидая, что отец, наконец, соизволит появиться. Здесь его окружали люди, которые искренне заботились о нем и с которыми он прекрасно проводил время. И его блюдо не было идеально оформлено, будто появилось прямо с кухни известного ресторана — напротив. Когда Маринетт подавала ему тарелку, она так расхохоталась над одной из его шуток, что чуть не пролила соус на скатерть и в веселом беспорядке перемешала на его тарелке мясо с картошкой.
Как когда-то делала его мать, когда слишком торопилась обслужить его.
Борясь с грозившей поглотить его внезапной волной ностальгии, Адриан заставил себя снова сосредоточиться на разговоре.
Остаток ужина прошел поразительно быстро, и Адриан с сожалением встал из-за стола, чтобы предупредить Гориллу, что он может выезжать за ним. Адриан предложил Тому и Сабине помочь убрать со стола, но они любезно ответили, что не стоит утруждаться. Быстро расправившись с этим делом, они попрощались с ним и исчезли из комнаты, чтобы позволить ему попрощаться с их дочерью наедине.
Держа телефон в руке, чтобы не пропустить звонок от водителя, который должен был предупредить о своем прибытии, Адриан прошелся по гостиной в ожидании Маринетт — она поднялась в свою комнату, чтобы потихоньку принести Плагга. Взгляд Адриана рассеянно бродил по этажерке, возвышавшейся рядом со входной дверью, когда его внимание привлек один предмет. С удивлением он обнаружил здесь свою с Маринетт фотографию. Ту, которую сделали, когда Маринетт приходила в студию, когда он позировал для рекламной кампании отца.
Сердце сжалось, и Адриан яростно заморгал, борясь с взволнованными слезами, готовыми вот-вот хлынуть из глаз.
Его фотография.
Среди семейных фотографий Дюпен-Ченов.
Его лицо красовалось чуть ли не на каждой стене Парижа, Адриан привык находить свои снимки в самых неуместных местах. Но тут совсем другое. Никогда он еще не был настолько тронут, обнаружив свою фотографию, как и не думал, что может быть так взволнован символическим значением этого.
Позади раздались легкие шаги, и рядом появилась Маринетт, быстро открыв сумочку, чтобы позволить Плаггу перебраться в карман рубашки Адриана. Удовлетворенная улыбка появилась на ее губах, а потом она поняла, на что направлен взгляд Адриана.
— А! — воскликнула Маринетт, густо покраснев. — Ты… Я… Ты видел ее? Я… Я подумала, это хорошее место для нее. То есть я… у меня есть копия в спальне, но я хочу сказать, мы же встречаемся, и ты часто сюда приходишь, и мои родители тебя очень любят, так что я…
Маринетт замолчала, спрятав лицо в ладонях, пытаясь скрыть смущение. Долю секунды спустя Адриан уже сжимал ее в объятиях с такой силой, что она чуть не задохнулась. Не говоря ни слова, он уткнулся лицом ей в шею, прижавшись губами к фарфоровой коже.
— Адриан? — удивленно прошептала Маринетт.
Она медленно отняла руки от лица, чтобы обернуть их вокруг Адриана, нежно обнимая его в ответ. Несколько минут они стояли, обнявшись и не говоря ни слова, и тишину нарушал лишь тихий звук дыхания и бьющихся в унисон сердец. По-прежнему прижимаясь лицом к шее Маринетт, Адриан положил ладонь ей на щеку, с бесконечной нежностью лаская большим пальцем ее скулу.
Звонок телефона заставил их резко подпрыгнуть, разрушая чары.
Разочарованно проворчав, Адриан выпрямился и ответил, продолжая прижимать к себе Маринетт свободной рукой.
Горилла прибыл.
— Что ж, похоже, мне пора идти, — вздохнул Адриан и посмотрел на Маринетт.
Лазурный цвет ее сияющих глаз нежно подчеркивался ярким румянцем на щеках. С легким вздохом Адриан наклонился, мягко завладевая ее губами. Он попытался вложить в этот поцелуй всё, что чувствовал к ней и не мог облечь в слова. Всю любовь, всё восхищение, всю благодарность, которые она внушала ему, и насколько он был счастлив, как ему повезло, что она появилась в его жизни.
— Спокойной ночи, моя Леди, — прошептал он, почти не отрываясь от ее губ, и ее теплое дыхание ласкало его лицо. — Я люблю тебя.
Маринетт пораженно замерла от внезапного признания, громадные голубые глаза расширились от удивления, а щеки покраснели еще больше. Адриан выпрямился, чтобы легонько поцеловать ее в лоб, после чего направился к двери.
Он уходил, испытывая разочарование, смешанное с ностальгией, с сожалением покидая объятия Маринетт и теплую атмосферу квартиры Дюпен-Ченов, чтобы вернуться в свой холодный дом.
В последующие дни юные герои вернулись к уютной рутине, которую прерывали лишь эпизодические нападения жертв Бражника. В остальное время их жизнь ничем не отличалась от жизни обычных школьников. Они ходили на уроки, гуляли вдвоем или с друзьями, ворчали, когда количество заданий и контрольных становилось слишком большим на их вкус.
Хотя они и не упоминали больше о признании в любви Адриана, они стали более близки, чем прежде. Глаза Маринетт сверкали от радости каждый раз, когда она видела Адриана, а тот был не в состоянии стереть с лица сияющую улыбку, которая появлялась, как только он оказывался в обществе своей Леди.
Однажды в конце учебного дня Адриан со снисходительным весельем слушал Нино, который подробно рассказывал про фильм, выход которого ждал с нетерпением.
— Еще несколько дней ждать! — в эйфории воскликнул Нино. — Мне не терпится оказаться там, - и вдруг спросил: - Ты чем-нибудь занят в субботу?
— Ничем, — ответил Адриан с широчайшей улыбкой, прекрасно понимая, к чему ведет друг.
— Пойдем в кино? — тут же предложил тот.
Адриан согласно кивнул, и Нино, выражая свой энтузиазм, с силой хлопнул его по спине, заставив закашляться от удивления. С трудом восстановив дыхание, Адриан театрально пощупал позвоночник, намекая другу, что хотел бы немного больше уважения к своей несчастной спине. Великолепно равнодушный к этому выражению упрека, Нино повернулся к сидевшим позади них девочкам, пригласив их присоединиться.
Подруги с радостью согласились, и Алья предложила воспользоваться случаем, чтобы после сеанса вместе пообедать. Новая программа была одобрена единогласно, и Нино незамедлительно сообщил друзьям время, пригласив их встретиться в кинотеатре.
В следующую субботу Маринетт в кои-то веки удалось встать достаточно рано, чтобы избежать сборов в спешке. Гордая собой, она бодро направилась в ванную, позаботившись не слишком шуметь, чтобы позволить Тикки еще немного поспать.
После хорошего душа и завтрака Маринетт вернулась в спальню, где ее тепло приветствовала проснувшаяся квами. Взяв ее в ладони, Маринетт нежно поцеловала ее в лоб и дала печенья, которое захватила с кухни, после чего оставила ее есть, пока сама заканчивала сборы.
Маринетт встречалась с Адрианом уже достаточно долго, чтобы не паниковать вплоть до сердечного приступа, и, весело насвистывая, она рылась в шкафу, подбирая наряд. Остановившись в итоге на джинсовых капри и легкой блузке без рукавов, Маринетт быстро переоделась и подошла к туалетному столику, чтобы заняться волосами, которые сейчас свободно струились по плечам.
