Никто из магов словно не замечал паладинов и двух израненных существ подле пустых гробов. Тем очень повезло, что все внимание хозяев усыпальницы было приковано именно к тому месту, где приготовились защищаться Смотритель и его ручные твари.

Маги одновременно качнулись и двинулись вперед, сжимая кольцо вокруг Плетеного Человека.

Креслин выступил вперед, занося меч. Навстречу ему тут же взметнулся мерцающий неестественным алым светом чародейский клинок. Оружие сприггана треснуло и осыпалось пеплом, едва коснувшись колдовского меча. В тот же миг другой маг зашел сзади и вонзил твари в спину свой посох. Граненый обсидиан в его навершии прошил плоть насквозь и, пробив грудную клетку, вышел наружу, покрытый смоляной кровью. Спригган еще некоторое время стоял, нанизанный на посох, но вскоре жизнь покинула черные провалы глаз — щели сомкнулись, превратив лицо в окаменелую маску.

Верберин оказался хитрее: он бросился вперед, и когда мечи и кинжалы обратились в его сторону, в невероятном вихре проскользнул между ними, обернувшись черным дроздом. Клинки чародеев лишь вспороли перед собой воздух и рассекли несколько птичьих перьев. Крылатая тень взмыла под самые своды высокого зала и исчезла из виду. Некоторое время маги выискивали беглеца, запрокинув головы, но затем, рассудив, что деваться ему все равно некуда, обратили взоры на того, кто все еще представлял опасность, — на Плетеного Человека, который предал их.

Смотритель с лихвой воспользовался тем временем, что дала ему бессмысленная на первый взгляд атака спригганов — его заклятия уже были готовы: все помещение окутал непроглядный туман, неведомо откуда поднялся вихрь, взметнувший красные и желтые листья, которым так же неоткуда было взяться в подземном зале. Лиственная буря накрыла собой и Плетеного Человека, и его противников. Окружившие Смотрителя маги не решались пустить в ход мощные боевые заклятия, ограничившись лишь обороной: в столь тесном помещении чародеи могли легко уничтожить друг друга. Фигуры в витражных мантиях укутались в серые коконы.

Плетеному Человеку было проще — он мог позволить себе не щадить никого. Вот — один из магов упал, сметенный ударом железной молнии, которая пробила его защитный кокон и вонзилась в тело, задвигавшись в нем, как на шарнирах, разрывая плоть. Вот — другой схватился за лицо — алая пыль пожирала его кожу, вгрызалась в глаза, разъедая как мясо, так и кость. Вот — третий, из сердца которого начало наружу расти дерево, закричал от ужаса и боли. Он отступил на шаг, расплел свой защитный кокон и, превратив его в хлысты из множества призрачных нитей, неосознанно ударил ими туда, где стоял его же соратник. Тот охнул и осел, разрубленный на несколько частей…

И все же Плетеный Человек уступал им. Несмотря на столь мощное противодействие и выведение из строя нескольких соратников, остальные маги — а их осталось еще не менее дюжины, достаточно плотно сжали кольцо окружения, добравшись, наконец, на расстояние удара клинком. Первая рана не заставила себя долго ждать — меч рассек Смотрителю плетеное из нитей предплечье, когда тот заклятием отбивал клинок в сторону. Наружу не потекла кровь — лишь нити уродливо расползлись в стороны, обнажая пустоту. Смотритель вскрикнул и зажал другой рукой прореху, пытаясь не выпустить наружу начавший сочиться из раны чернильный дым.

Маги подошли еще ближе, закрывая своими спинами от спрятавшихся свидетелей жуткого боя происходящее. В воздух взметнулись мечи и кинжалы, чтобы в следующий миг уже опуститься. Новых криков, однако, не последовало. Даже хрипа. Вместо этого маги разлетелись в стороны, будто сдутые чудовищным ветром.

Плетеного Человека уже не было. На его месте сидел огромный жуткий монстр. Это был фиолетовый мотылек, занимавший собой едва ли не все пространство в центре усыпальницы. Широкие передние и немного более узкие задние крылья с пурпурными и лиловыми узорами были покрыты мелкими волосками, они подрагивали, наполняя усыпальницу скрипом старых петель. Вытянутое тело насекомого, состоящее из поросших сиреневой шерстью головы, груди и брюха опиралось на шесть длинных суставчатых лап. Бòльшую часть головы занимали огромные выпуклые глаза, окруженные венчиком длинных фиолетовых волос. Два длинных, растущих из лба усика, двигались и гнулись с легким шуршанием, трубчатый хоботок был закручен спиралью и перерастал в оскаленную пасть — с нее на плиты пола стекали вязкие волокна, но это была отнюдь не слюна, а нить, извлекаемая монстром из шелкоотделительных желез.

Огромный мотылек, некогда бывший Плетеным Человеком, не стал ждать, пока его противники придут в себя и поднимутся на ноги. Он начал выплевывать нити. Белесые хлысты оплели одного из магов, и чудовище в тот же миг притянуло его к себе. Жуткий спиральный хобот впился в лицо жертвы и спустя несколько секунд отпустил иссушенную оболочку, которая еще недавно была живым человеком. Мотылек повернулся к следующему, его лапы сделали шаг, пасть выпустила нити. Очередной маг оказался в плену клейких и невероятно прочных пут.

Тем временем прочие маги поднялись. Они не стали нападать на мотылька — лишь раскинули руки в стороны, будто бы намереваясь схватить друг друга за кисти. Из их тел вырвались багровые нити. Они появились из вдруг прорезавшихся ран: кровоточащих дыр на запястьях, кистях рук, шеях, груди, животах. Кровь текла на мантии и впитывалась в витражную ткань, будто всего лишь новые пятна и узоры стекольных рисунков. Нити были толстыми, кровь капала и с них. Устремившись в направлении друг друга, они соединили всех магов, завязавшись узлами на концах, и Джеймс с ужасом понял, что это — их жилы. Что за чудовищная магия?! Что за чудовищное сознание могло изобрести подобное?!

Маги опустили головы и одновременно шагнули к испуганно зашевелившему крыльями мотыльку. Они окружали чудовище, будто набрасывая на него сеть. Сеть, узлами в которой были они сами…

— Быстрее! Они сейчас покончат с ним! — закричал вышедший вдруг из оцепенения Роффе.

— Быстрее что?! — обернулся к нему Джеймс. — Мечи здесь бесполезны. И зачем нам вставать на сторону того, кто хотел убить нас?

— Нужно уходить. Те, другие, они еще хуже. — Трау принялся в спешке осматривать стену, выискивая что-то в серой кладке камней.

— Давай, беги, — язвительно бросил ему вслед сэр Норлингтон. — Спасай свою жалкую жизнь…

— Да, это точно было здесь! — пропищал снизу Крысь. В отличие от людей, он сразу понял, что задумал трау. — У тебя получится! Молодец, Роффе!

— Но мы же не умеем ходить сквозь…

Джеймс хотел сказать, что способности трау им неподвластны, но тут часть ближайшей стены вдруг подернулась, как портьера, и сделалась прозрачной. За ней показался коридор, уходящий куда-то во тьму, и Роффе, не теряя ни секунды, устремился туда. Крысь поковылял следом за ним. Молодой рыцарь знал, что не время поражаться увиденному — он поспешно отдал свой меч сэру Норлингтону, вылез из алькова, схватил их дорожные мешки и вместе со старозаветным паладином нырнул в черный лаз. Вскоре они догнали трау и полумыша. Роффе зажег и повесил прямо в воздухе перед собой фонарь, разливающий кругом ровный синий свет.

— Но как?! — спросил сэр Норлингтон. — Вы же говорили, что не в силах открыть проход и для нас!

— Я лишился ее…  — тоскливо произнес Роффе — его шаги были так быстры, что за трау еще нужно было угнаться. Да к тому же сейчас он не пятился, а шел нормально, лицом вперед: вероятно дело было в том, что сейчас они шли сквозь стену. — Бòльшую часть души и своей жизненной силы мы вкладываем в наши скрипки, но когда скрипка умирает, наша сила возвращается, и мы умираем от боли не в силах вынести…

— Но вы ведь живы…  — начал было Джеймс.

— Они убивают себя, — пояснил сэр Норлингтон.

В зале за спинами беглецов раздались крики и жуткий треск словно от рвущихся канатов — Джеймс даже не решился обернуться. Смотритель явно не сдавался без боя, а пробудившиеся маги сконцентрировали все свое внимание на его убийстве. Наверное, он и в кошмарном сне не мог себе представить, что ценой своей жизни позволит спастись тем, кого презирал всей душой. Но сейчас получалось именно так: трау уводил своих нежданных товарищей по несчастью сквозь толщу земли холма все дальше от усыпальницы.