Секунду спустя она поняла, что уже не падает, но по-прежнему кричит, и замолчала.

Молния по имени Меганни лежала на руках у высокого, невероятно тощего и сутулого существа в черном плаще с пелериной. У него был длинный узкий подбородок, а на голове — высокий бархатный колпак со свисающей к носу кисточкой. Помимо этого нежданный спаситель являлся обладателем длинного носа, раскосых глаз с озорным прищуром и хитрой ухмылки на тонких губах, казалось, соединяющей оба его уха.

Он стоял на плотном облаке, словно специально предназначенном для использования в виде подставки для ног.

— Ты? — пораженно спросила девушка.

— А это ты? — спросил в ответ тихим и вкрадчивым голосом спаситель.

— Это сон? — спросила она, пытаясь прикоснуться к его лицу кончиками пальцев, проверить, насколько он материален.

— Несомненно, — подумав, ответил он. — Такой же, как и явь.

— Мой отец?

— Мертв.

— Моя мать?

— Мертва.

— Мои братья?

— Мертвы.

— Мои сестры?

— Мертвы.

— Ты?

Он на мгновение затаил дыхание.

— Сейчас снова жив.

— А я?

Месяц хитро улыбнулся. И исчез вместе с молнией по имени Меганни. С того времени его долго не видели на небе…

… Тем временем, в глубине холма, в самом сердце усыпальницы, мраморный пол которой устлали осколки хрусталя, происходило нечто недоброе. Спавшие в стеклянных гробах начали подниматься из них, отряхивая с себя мелкое крошево. Бледные ссохшиеся пальцы хватались за края своих хрустальных тюрем, изрезая в кровь руки об осколки.

… Когда-то их было двадцать, величайших магов страны Терновых Холмов. И все они ненавидели друг друга — заклинательные династии Фера, Нейн, Крамолла и Терненби, полноправные властители этих земель, соперничали между собой вот уже более сотни лет. Зависть и недоверие сменились открытой враждой в тот день, когда в долине Григ-Дарроган, прежде никому не нужной и малообжитой, был открыт неисчерпаемый источник колдовского камня — обсидиана. Ни у кого из великих семей не получалось наладить его добычу — раз за разом все новые копи то наполнял удушливый газ, то сотрясали взрывы, то в них случались обвалы, отбрасывая работы назад и погребая под собой сотни рабов. Маги стали обвинять в кознях друг друга, и вскоре между четырьмя королевствами разразилась долгая и жестокая война, в которой не могло быть победителей…

Если бы Джеймса спросили, откуда он все это узнал, он не смог бы ответить. Внезапно открывшееся ему походило на шепот в голове или… как будто кто-то писал в его сознании, обмакнув длинный тонкий палец в смолу. Молодой рыцарь затрусил головой, но шепот не прекратился, а палец продолжил выводить линии… голова Джеймса заболела.

… Поначалу в войне с каждой из сторон сражались верные вассальным клятвам армии. Тысячи воинов сходились на полях сражений и осаждали каменные твердыни, величайшие герои проливали кровь во славу своих повелителей. В горнило войны были брошены все ресурсы, как людские, так и магические. В гигантских подземных кузнях ковали оружие и доспехи, в алхимических лабораториях изобретались все новые яды. Война захватила с собой всех, от самых ничтожных из бедняков до самых благородных рыцарей — всеми ими жертвовали без стеснения и жалости, всех их мололи винты машин. Но время шло, а ни мира, ни победы не было — к несчастью для всех, силы, вовлеченные в войну, магические и человеческие, оказались равны… Все Чуждые Королевства превратились в затяжное поле боя, длящееся десятилетия…

Джеймс пытался отогнать наваждение, но смоляные строки жуткой истории все врастали в него. Голова болела все сильнее, но при этом он прекрасно видел, что происходило кругом. Он сжимал подобранный с пола Тайран дрожащими руками и видел, как мертвые встают… Хотя они ведь никогда и не были мертвы. Более того — как теперь оказалось, они даже не спали! Джеймс содрогнулся, в один миг осознав, что все время, которое они с сэром Норлингтоном провели в усыпальнице, здешние хозяева вовсе не были погружены в беспамятство. Они всего лишь замерли без движения, до поры притворившись спящими, и при этом прекрасно все слышали и всему внимали. Сейчас, когда их обман раскрылся, им больше не было необходимости себя сдерживать.

… Тем временем люди, влачившие под дланью чародеев все более жалкое существование, стали роптать. В королевствах магов начали вспыхивать бунты и мятежи, оружие, призванное убивать врагов, обращалось против своих хозяев. Все больше воинов отказывалось сражаться, люди хотели получить ответ: ради чего они проливают кровь и гибнут в бессмысленной войне, в то время как на ней складывало свои головы уже следующее поколение, а конца этому безумию все еще не было видно. Солдаты отказывались идти в бой даже за куски черного камня, который в то время имел огромную цену… И тогда, разочаровавшись в верности людей, повелители при помощи магии принялись собирать под свои знамена другие армии — из числа тех, кто не станет задавать лишних вопросов. Терновые Холмы наводнили полчища доселе невиданных существ: алчущих крови тварей, вечно голодных и не знающих пощады.

Из-под земли были выпущены гребберги, из других краев приглашены нейферту и фоморы, но и этого не хватало. Тогда маги попытались очеловечить птиц, населявших Терновые Холмы. Они знали, что некоторые древние твари живут в облике пернатых, заколдованные давно почившими мертвецами, и намеренно вернули им прежний облик, наивно надеясь, что смогут их обуздать. Так Четыре Чуждых Королевства вновь узнали спригганскую поступь…

Маги медленно поднимались из хрустальных гробов, а Плетеный Человек принялся колдовать. Его руки, полы его одежд и даже его волосы стали извиваться и выстраивать неведомые фигуры. А спригган с волосами, походящими на корону… Верберин почему-то неотрывно глядел на Джеймса.

Старозаветный паладин схватил товарища за руку и потащил вглубь алькова с пустыми гробами. Туда же успели добраться трау и Крысь. Сэр Норлингтон понимал, что это убежище столь же призрачно, как жалость в глазах сприггана, но оставаться в центре зала сейчас было равносильно самоубийству.

— Вы тоже слышите это, сэр? — спросил молодой рыцарь дрожащим голосом.

— Что слышу? — Старозаветный паладин недоуменно покосился на Джеймса.

… Никто не мог сказать, когда случилось непоправимое. Стремясь оградить свои цитадели от вражеского колдовства, маги проглядели то, что твари, с которыми они неосмотрительно заключали союзы, привели на их земли множество собратьев из других краев. Они будто не замечали того, что нейферту уже занимают неприступные прежде твердыни, что кланы фоморов захватывают и опустошают их города и замки, но что хуже всего — спригганы нашли способ вернуть облик всем своим заколдованным ранее сородичам. А ведь хозяева Чуждых Королевств еще и наделили других, созданных в их жутких лабораториях, тварей свободой воли и жестоким, пытливым умом. В результате очень скоро создатели потеряли власть над большинством из своих творений. Взращенные магией чудовища хорошо умели делать только одну вещь — убивать, и в какой-то момент они перестали делать различия между врагом и союзником. Магов, приказывающих им, они ненавидели не меньше, чем других людей. Так началась новая война — людей и тварей, в которой люди должны были погибнуть все до последнего. Магические замки властителей жгли, колодцы в них травили ядами, самих колдунов преследовали и разрывали на части, а простые люди были слишком заняты спасением собственных жизней — никто не желал вставать на защиту магов, которых винили во всех бедах. А после одного из властителей, того, кто считался, едва ли не самым могущественным, дальновидным и мудрым, убили собственные прислужники-спригганы, выпотрошили его и разослали его части прочим магам. И тогда хозяева Чуждых Королевств испугались…