— Ценю твою отвагу! Крепись! — с мрачной решимостью старший брат Луффи похлопал её по плечу и покинул кухню, отправившись проверить свою почту, а заодно и сообщить своим друзьям, которых он успел завести в Аргентине с десяток, что добрался он отлично, и чтоб они там не убивались по нему слишком сильно.

Нами проводила его задумчивым взглядом и повернулась к капитану, который всё ещё потягивал макароны:

— О чём это он?

Брюнет с недоумением пожал плечами и поспешил набить рот так, чтобы даже промычать, не то что ответить в словесной форме, оказалось невозможно.

— Луффи, ты бы хоть представил нас что ли, — укоризненно заметила темноволосая девушка, поставив перед пробудившейся тарелку с дымящимся спагетти и тонкими ломтиками буженины, которое ей каким-то чудом удалось сохранить от проглотов-братьев. — Всё-таки твоя девушка заслуживает к себе уважения, так же, как и мы.

Вилка с макаронинами на зубцах так и застыла на полпути ко рту брюнета. Она сказала это вслух! Теперь даже подумать страшно, на смерть в каких муках изощрится мозг Кошки-воровки специально для незадачливого «бойфренда».

— Да, Луффи, все мы заслуживаем уважения, — голос девушки прозвучал на удивление спокойно, да и выглядела она соответственно. Брюнет даже стал надеяться на чудо.

«Может, пронесёт…» — помечтал он.

— И поэтому не забывай, что ты обещал посвятить мне весь сегодняшний день. Наконец-то мы с тобой сможем уединиться и нормально поговорить, а то ты страшно занят в последнее время, — это предложение было сказано таким образом, что люди, непосвящённые в тонкости характера Нами, могли воспринять её слегка капризный, но в целом романтичный тон за чистую монету. А вот знающим лучше было поторопиться придумать более-менее вразумительное объяснение, пока у них вообще осталось время думать о чём-то, кроме того, где бы лучше переждать её гнев.

«А может и нет…» — только что мечта, ещё даже не успевшая толком оформиться, потерпела крах. Парень спешно разделался с остатками плотного завтрака и представил девушек друг другу:

— Нами, это моя сестра — Боа, а тот ворчливый парень, что уступил тебе место только что, наш старший брат Эйс, — брюнет кивком головы указал в направлении комнаты, в которой пропал его брат, и повернулся к сестре. — Боа, Нами — моя девушка, надеюсь, вы поладите, — его губы растянулись в широкой улыбке — его обескураживающем оружии, которое выручало его и не из таких переделок.

— Мы-то поладим, — процедила воровка так же, сквозь улыбку, пожимая протянутую руку Боа. Судя по всему, фразу она решила не продолжать, надеясь, что Луффи удастся уловить ход её мыслей. И, похоже, удалось — вон как засуетился у раковины, чтобы сестра хоть немного передохнула и составила компанию завтракающей Нами.

Пока девушки болтали на приятно-пустяковые темы, парень успел загрузить посудомойку, два раза выпить воды и столько же раз промыть чашку, из которой пил, и даже налить им кофе.

Когда от круассанов остались одни крошки, и маленькие кофейные чашки, наконец, опустели, Боа ещё посокрушалась, что Нами не сможет пройтись с ней по магазинам сегодня и, взяв слово с рыжеволосой девушки, что та в обязательном порядке посетит с ней парикмахерскую послезавтра, оставила «влюблённых» наедине.

Когда Нами повернулась к парню, приветливое выражение уже слетело с её лица — теперь на нём значилась лишь каменная холодность. А он? Как всегда проявил находчивость, затолкав в рот первое, что попалось под руку. Зря. Уже через секунду Луффи бросал вожделённые взгляды на куллер, на котором была установлена огромная баклажка, полная воды. И почему он не посмотрел, прежде чем тянуть в рот половину очищенной луковицы? Вероятно, осталась лишняя после готовки сестры.

Тем временем воровка начинала терять терпение и крутила чайную ложку с таким видом, будто это лопата, как минимум:

— Капитан, я, конечно, всё понимаю… Ну, что Вам, в силу статуса многое дозволено и прочее-прочее… И за то, что вы меня от копов спасли, я благодарна без меры — хоть, кстати, и не просила об этой услуге. Но! Даже стой я на последней ступеньке социальной лестницы, Вам никто не давал права распоряжаться моей жизнью. Делать за себя выбор могу только я, — произнесла она нарочито резким тоном, старательно выделяя голосом перемену обращения к Луффи. Это сильно резало слух, но лук оказался сильнее.

Как раз когда парень в третий раз сглотнул горький луковый сок, уже почти решившись ринуться к «водопою», проигнорировав Нами вместе с её попытками надавить на совесть, его телефон завибрировал в кармане джинсов. Луффи спешно вытащил его и незамедлительно ответил, правда, говорить в такой ситуации оказалось ещё сложнее, чем молчать. Усопп, а именно он оказался желающим пообщаться с капитаном, ещё очень удивился, чего у него голос такой надломленный, но попросил, не смотря на это, срочно выезжать, ибо у их команды обнаружились серьёзные проблемы, и без вмешательства капитана все их общие старания полетят к чертям собачьим.

Луффи, обрадованный возможностью избежать разговора с Нами, пока что существовавшего лишь в версии монолога, подцепил пальцем ключи с крючка и исчез за дверью, оставив девушку сверлить захлопнувшуюся за ним дверь уж очень нехорошим взглядом, но за ним она почему-то не последовала.

Ровно через полминуты тому нашлась веская причина. Парень, обретя оправданный способ покинуть злополучную кухню, на радостях даже забыл о съеденном ядрёном овоще. Зато овощ о нём, похоже, забывать не спешил и по-прежнему обжигал внутренность ротовой полости, так что волей-неволей брюнету пришлось вернуться, чтобы опрокинуть в горящую глотку пару стаканов ледяной воды. На покупку спасительной влаги по пути времени уже попросту не оставалось — судя по взволнованному тону Усоппа, время поджимало. Луффи знал, что его повторное возвращение на кухню было равносильно смертоубийству и был морально готов к любым нападкам со стороны рыжеволосой, но их не последовало. Вообще-то не случилось ровным счётом ничего. Она просто продолжала сидеть на месте, наблюдая за тем, в какой спешке он покидает комнату уже во второй раз. Это, мягко говоря, привело парня в некоторое замешательство, но это чувство быстро вытеснила тревога, нарастающая в геометрической прогрессии.

Парень быстро добрался до собственного гаража, расположенного на нижнем цокольном этаже. Он огляделся, но кроме него и его машины в помещении было абсолютно пусто. По дороге сюда брюнет несколько раз проверял, не следует ли воровка за ним по пятам, но так и не обнаружил ни намёка на преследование. Это могло означать одно из двух — либо девушка была обижена на него настолько, что даже не стала преследовать, чтобы отомстить, либо этот ход уже был частью её отмщения.

«Второе. Однозначно», — хмыкнул Мугивара, когда его матово-чёрный Lamborghini Diablo, винилированный весёлым черепом с нахлобученной на него соломенной шляпой на фоне скрещенных костей, отказался заводиться. Он спешно выбрался из салона и приподнял крышку капота, подвергнув его начинку детальному осмотру. Его семья никогда не нуждалась в средствах на жизнь и поэтому ни в чём себе не отказывала. Луффи мог позволить себе ещё пять таких машин и не почувствовал бы никакой разницы в цене обслуживания, но дело было вовсе не в деньгах. Эта машина была дорога ему из-за своей уникальности — всё, начиная от цвета и заканчивая эмблемой, он придумал вместе со своей командой — она была воплощением их командного духа, который бывает только у настоящих пиратов. Что неудивительно, поскольку Луффи испытывал особенно тёплые чувства к эре черепов и скрещённых костей в силу её романтизма и бесконечной череды приключений, чем не преминул заразить и остальных своих товарищей. Жаль только, что современный мир не мог похвастать ни такими красочными парусниками, ни честью, ценою в жизнь. Брюнет любовно провёл ладонью по матово-прохладной поверхности — это машина была настоящим флагом его бесшабашной команды, и он ни за что не позволит ей сломаться так просто, нет поломки, в конце концов, с которой он не справится бы.